- Какой?
- На территорию России двинутся наши бронированные чудовища, и мы установим свое господство над ней.
- Ты так уверенно говоришь об этом, словно принимал участие в организации первой экспедиции на Ивер.
- Об этом сейчас говорят многие. Ты знаешь, кто угрожал тебе по телефону? Это был один из приспешников человека, решившего покорить мир.
- Чем же объяснить то, что этот человек не стал больше тревожить нас?
- Просто он понял, что запугиванием ему ничего не добиться. Я откажусь от полета, на мое место придут другие. Всех не запугаешь.
Мария умоляюще поглядела на мужа.
- Береги Тома, Эд.
- Не беспокойся, с ним ничего не случится.
- Фанни так любит его!
- Успокойся, Мария, пойдем лучше погуляем.
- Да-да, конечно.
К дому в это время подъехала машина, и из нее вышел человек, увешанный фотоаппаратами.
- Боже мой, опять пресса, - вздохнула Мария. - Ты стал ужасно популярен. Постарайся поскорее отделаться от репортера.
Человек с фотоаппаратами попросил извинения за свое вторжение, сказал, что счастлив видеть спасителя Земли.
Эдварда Хэгстрома, до тех пор, как он стал руководителем спасательной экспедиции, не баловала своим вниманием пресса. Он редко встречался с людьми, и Мария с шутливым негодованием утверждала, что его может обмануть ребенок.
- Всего четверть часа, профессор! - взмолился репортер. - Вы можете повторить все, что было сказано в официальных сообщениях. - Он извлек из кармана маленький диктофон. - Если можно, пройдемте в ваш кабинет, профессор. Шум ухудшает качество записи.
В кабинете у Хэгстрома репортер тотчас преобразился, с его лица исчезла профессиональная любезность.
- Интервью не понадобится. Я пришел предложить вам одно выгодное дело.
- Вы не репортер?
- Я представитель лиц, которые нуждаются в вашем содействии. Крутить вокруг да около я не намерен. Нам необходимо иметь в этом русском спасательном ковчеге своего человека, - твердо сказал гость.
Итак, его решили купить. Он мрачно думал о том, хватит ли у него хладнокровия, чтобы не запустить в этого типа.
- Мы не рассчитываем на бескорыстную помощь. Мы платим. Никакие университеты и организации не обладают такими средствами, как мы.
Хэгстрома душил гнев, однако он решил до конца выслушать «репортера».
Может быть, это хоть немного прольет свет на тайну Ивера.
- Мы хотим от вас немногого. Вы свяжетесь с нашим человеком на Ивере и выполните то, что он вам скажет.
- Что же он скажет?
- Это не грязная работа.
Если бы Хэгстром был лет на двадцать моложе, он бы с удовольствием поколотил этого прохвоста.
- Значит, на Ивере есть грейтландцы?
- Разумеется. Только в нашей стране найдутся достаточно отчаянные парни, способные на такое дело.
- Ну, а если я сейчас позвоню куда надо, и приедут люди, которым будет небезынтересно познакомиться с вами и вашими хозяевами?
- Вы, вероятно, думаете, что мы предлагаем вам десять тысяч?
«Нет, надо продолжать игру», - подумал Хэгстром. Он согласился служить делу мира и для достижения его должен пройти через все.
- Что я должен делать?
- Мы проинструктируем вас перед отлетом, профессор, - улыбнулся гость.
Он с трудом сдерживал свою радость. - Сколько вы хотите за работу?
- Надо подумать. - Хэгстром прошелся по кабинету. - Миллион. Я полагаю, что моя работа стоит того. Если ваша авантюра закончится благополучно, то вы загребете не один миллион… Впрочем, можете искать себе другого человека. Я ничего не имею против.
- Нет-нет, профессор, мы принимаем ваше условие. Вы сможете удвоить эту сумму, если вашей работой останутся довольны.
«Репортер» ушел, профессору стало жутко. Что делать, к кому обратиться?
- Нет, надо идти до конца!
«Что сейчас они делают? - думал Хэгстром о жене и дочери. - Хватит ли у них мужества вынести все, что началось теперь там без меня?» Хэгстром взглянул на Тома Перкинса, который пел с Игорем Богатыревым:
Я верю, друзья, караваны ракет
Помчат нас вперед от звезды до звезды…
Боб Скотт, Пьер Рошаль, Хейнц Вильковски и Мацумото Томоясу молчали.
Они не отрывали глаз от звездной россыпи, сверкающей на экранах.
Наверно, как и Эдвард Хэгстром, тоже думали о своих родных и близких, о тех, кто сейчас с надеждой следит за полетом корабля к космическому страннику, ставшему грозным соседом Земли.
Среди космонавтов, среди этих милых и мужественных людей есть враги?
После старта Эдвард Хэгстром вскрыл конверт с инструкциями хозяев таинственного репортера. «На Ивере вы встретитесь с командиром космического корабля Роском Дилингером. Пароль: «Мак всегда на высоте».
Повторить дважды. Вам ответят: «Ивер еще выше». Роск Дилингер сообщит вам, что делать.
На вашем корабле два наших парня. Они помогут вам в решающую минуту.
Привет и наилучшие пожелания».
Два предателя на корабле… Хэгстром разглядывал космонавтов и чувствовал себя совершенно неподготовленным к той роли, которую должен был сыграть. От мрачных мыслей его вновь отвлекло прошлое. Ему вспомнилась беседа с президентом, состоявшаяся за день до отлета.
Хэгстром с недоверием относился к политикам. Считал, что политикой преимущественно занимаются личности, не способные проявить себя в чем-нибудь более серьезном.
После коктейля и вежливых вступительных фраз Хэгстром спросил:
- Я до сих пор не могу понять, господин президент, чем вы руководствовались, назначая меня председателем этой экспедиции?
- Мне известно ваше мнение о нас, политиках. Именно поэтому я и отстаивал вашу кандидатуру. Я буду с вами откровенен. Вы руководитель экспедиции ООН, и в то же время вы представитель нашей страны, и вам нельзя забывать об этом. По вашим действиям будут судить не об ООН, а о нашей стране. На Ивере, как вам уже известно, находятся грейтландцы.
Это налагает на вас, профессор, большую ответственность. Поэтому вам придется быть политиком.
- Я должен защищать этих, с Ивера?
- Ни в коем случае. Однако вы должны помнить о своей родине и не упускать из виду, что в том сложном мире, в котором мы живем, отношение к преступникам будет и отношением к их родине. Вы должны сотрудничать с русскими лишь в той мере, которая диктуется угрозой катастрофы.
Эдвард Хэгстром чувствовал, что его охватывает ужас. Теперь он никому не мог верить, даже Тому Перкинсу, жениху Фанни.
Профессору казалось, что рядом с ним - ни одного честного человека, кроме Игоря Богатырева. Впрочем, Тому, пожалуй, он тоже мог поверить.
Эдвард Хэгстром наконец не выдержал, подошел к Богатыреву и, положив руку ему на плечо, тихо проговорил:
- Мне нужно посоветоваться с вами. Наедине.
Преступление века
Горизонт был совсем рядом, словно Билл Пренцлер смотрел на него из обрыва. Маленький мирок, затерявшийся в темном безмолвии пустоты…
Восемь месяцев пребывания здесь превратили Билла Пренцлера в зверя.
Нет, все они стали сумасшедшими: Ральф Маори, Генри Шварц, Фил Карриган, Рэндольф Стоун… Ивер не шутил с ними. Он кого угодно мог свести с ума!
Билл Пренцлер с раздражением ударил по кнопке, и экраны телевизоров погасли.
Ральф Маори резко вскинул голову, рванулся к Биллу и затравленно прорычал:
- Врешь!
Пренцлер остался спокоен.
- Мне незачем обманывать вас, Ральф. У профессора есть какая-то штука, иначе я ничем не могу объяснить то, что случилось вчера в каюте.
Выстрелы были произведены в упор.
- Дьявол! - выругался Маори. - У босса, наверно, не все были дома, когда он задумал зачислить в нашу экспедицию этого шизофреника…
- Нас может спасти только союз с этим шизофреником, Ральф, - налил себе виски Пренцлер.
- Ты разговаривал с ним?
- Меня он не признает. Придется тебе… Кстати, как себя чувствует Фил?
Ты, кажется, был сегодня у него?
Ральф Маори поморщился.
- Если бы этот щенок не был сыном босса, я вышвырнул бы его из корабля.
Билл выпил. Да, Ральф Маори способен выполнить свою угрозу. Этот человек не знает жалости. Он убивает с такой изощренностью, что даже у него, у Билла Пренцлера, отправившего на тот свет не одного человека, волосы встают дыбом. Особенно врезалась в память смерть радиста Дени Гладова, который нарушил порядок, установленный боссом на корабле, - пустил в радиорубку профессора Рэдольфа Стоуна… Нет, Билл Пренцлер не хотел бы навлечь на себя гнев Ральфа Маори. Босс знал, кого назначить начальником этой проклятой экспедиции.
- Ладно, приведи его ко мне, - сказал Маори.
- Фила? - Пренцлер поднялся.
- Стоуна… С Филом у меня будет особый разговор. Думаю, что нам придется забыть, что он сын босса…
Билл возвратился с профессором минут через двадцать. Стоун похудел, под его прищуренными глазами висели мешки, лицо было бледным. От губ к крутому подбородку шли две глубокие морщины.
Маори не предложил профессору сесть, он смотрел на него цепким холодным взглядом.
Билл Пренцлер нервно переступал с ноги на ногу. Ему все труднее было переносить издевательства Маори, и он, пожалуй, впервые в жизни почувствовал жалость к профессору. Собственно, профессор ничего плохого не сделал, наоборот, если смотреть более широко, Рэндольф Стоун сделал великое дело - поставил на место Ральфа Маори, возомнившего себя чуть ли не самим Маком Карриганом.
- Здравствуйте, профессор. Как вы себя чувствуете?
Стоун даже не посмотрел на Маори.
- Лучше беспокойтесь о собственном здоровье, сэр.
Маори с трудом сдержал себя. Слово «сэр», особо подчеркнутое профессором, готово было взорвать его. Только сознание того, что этот человек владел каким-то секретным оружием, охлаждало немного его пыл.
- Это мой долг, профессор, беспокоиться о здоровье членов экипажа, - с любезностью произнес Ральф. - Давайте поговорим как джентльмен с джентльменом. Позабудьте на время, что вы находитесь на астероиде, летящем со смертоносным грузом к Земле. Позабудьте о Космосе, который окружает нас, о тех делах, которые принесли вам так много неприятностей. - Маори задымил сигарой, прошелся по каюте. - Представьте, что вы находитесь на Земле, в своем родном городе, в кафе и сидите со мной за обыкновенным деревянным столом. Представили, профессор?