— Откуда она знает, что яйца нужно переворачивать? Курица глупая, — говорит Мишка.
— Не такая уж глупая, — ответила мама. Мишка задумался.
— А я ведь и сам видел, как наседка переворачивала яйца! — сказал наконец он. — То-то я думал, зачем она ворочает их своим носом?
Мишкин папа засмеялся.
— Эх, ты! — сказал он. — Разве у курицы нос?
— Ну клюв. Какая разница — нос или клюв?
Температура повышается
Часам к десяти ртуть в градуснике почему-то поднялась на полградуса, так что на этот раз нам пришлось вытащить одну тетрадку и опустить лампу.
— Что за история с этой температурой? — удивлялся Мишка. — Ночью она всё опускалась, а теперь почему-то полезла вверх.
До обеда нам ещё раз пришлось опустить лампу, так как температура опять повысилась.
После обеда Мишка прилёг на кушетке и снова заснул. Мне было скучно одному сидеть — я принёс свой альбом для рисования и принялся рисовать Мишку, как он спит на кушетке. Спящих легче всего рисовать, потому что они лежат спокойно и не шевелятся.
Тут к нам пришёл Костя Девяткин. Он увидел, что Мишка спит, и спрашивает:
— Что это у него, сонная болезнь?
— Нет, — говорю, — это он так просто спит. Костя принялся тормошить Мишку за плечо и как закричит:
— Вставать пора!
Мишка вскочил как ошпаренный.
— А? Что? Уже утро? — спрашивает.
— Какое утро? — засмеялся Костя. — Скоро вечер уже. Вставай скорей, пойдём гулять. Посмотри, солнышко светит! Весна! И воробьи поют.
— Нам гулять теперь некогда. У нас дело, — говорит Мишка.
— Какое дело?
— Очень, брат, важное дело.
Мишка подошёл к инкубатору, взглянул на градусник и как закричит на меня:
— А ты что тут сидишь, как коза на базаре? Не видишь, что делается!
Я посмотрел на градусник — опять тридцать девять с половиной градусов!
Мишка поскорее понизил лампу.
— Если б я не проснулся, ты, наверно, до сорока бы догнал! — продолжал кричать он.
— Я же не виноват, что ты спишь всё время.
— А я виноват, что я ночью не спал?
— Ну и я, — говорю, — не виноват. Костя увидел инкубатор и спрашивает:
— Что это вы, опять паровую машину делаете?
— Что ты! Разве паровая машина такая?
— А что это?
— Угадай.
— Гм… — сказал Костя и почесал затылок. — Наверно, паровая турбина.
— Нет, не угадал.
— Ну, тогда какой-нибудь реактивный двигатель.
Мы с Мишкой рассмеялись:
— Сто лет будешь гадать — не догадаешься!
— Что же это такое?
— Инкубатор.
— Ах, инкубатор! Вот оно что! А что он делает, этот инкубатор?
— Как — что? — удивился Мишка. — Цыплят выводит.
— А, понимаю, понимаю! Из чего же он их выводит?
— «Из чего»! — фыркнул презрительно Мишка. — Из яиц, конечно. Из чего же ещё?
— Ах, из яиц! Ну конечно! Он вместо курицы их высиживает. Это я знаю, только я думал, что он не инкубатор, а индюкатор или курбюратор — забыл, как называется. Он, значит, называется инкубатор… А где же яйца?
— Яйца вот здесь, в коробке.
— А ну покажи.
— Ну, уж если каждому показывать, то наверняка никаких цыплят не получится! Подожди, когда наступит время переворачивать яйца, тогда и увидишь.
— Когда же вы будете переворачивать?
Мы с Мишкой стали высчитывать, и оказалось, что яйца нужно будет переворачивать в восемь часов вечера.
Костя остался ждать. Мишка принёс шахматы, и мы стали играть. Только если сказать по правде, то играть втроём в шахматы — это самое последнее дело, потому что играть могут только двое, а третий сидит и подсказывает то одному, то другому. Из этого никогда ничего хорошего не получается. Если ты выиграешь, то тебе говорят, что ты выиграл потому, что тебе помогали. А если проиграешь, то над тобой смеются и говорят, что ты проиграл, несмотря на то что тебе подсказывали. Нет, лучше всего играть в шахматы вдвоём, когда никто не мешает.
Наконец пробило восемь часов. Мишка открыл инкубатор и стал переворачивать яйца. Костя сосчитал их и говорит:
— Одиннадцать яиц. Значит, одиннадцать цыплят будет?
— Как — одиннадцать? — удивился Мишка. — Ведь было двенадцать! Неужели одно яйцо кто-то стащил? Что за наказанье! Не успеешь заснуть, как яйцо стащат!.. А ты что тут смотрел? — набросился он на меня.
— Да я, — говорю, — никуда не уходил. Надо пересчитать: может, Костя просто ошибся.
Мишка принялся пересчитывать яйца, и у него получилось тринадцать.
— Ну вот! — заворчал он. — Теперь даже лишнее одно оказалось. Кто его сюда сунул?
Тогда я сосчитал яйца, и получилось ровно двенадцать.
— Эх вы, — говорю, — арифмометры! Двенадцать яиц сосчитать не могут!
— Постойте, — говорит Мишка. — Совсем вы меня запутали! Я одно яйцо не перевернул, только не помню какое.
Он задумался, а тут прибежала Майка, высмотрела в инкубаторе самое большое яйцо и говорит:
— Вот из этого вот яйца когда выведется цыплёнок, мой будет.
Мишка рассердился и вытолкал её за дверь:
— Если ты ещё хоть раз придёшь мешать нам, никакого цыплёнка не получишь!
Майка расхныкалась:
— Там мои чашечки стоят! Я имею право смотреть!
— Вот я тебе покажу, какое у тебя право! — сказал Мишка и закрыл дверь.
— Что же теперь делать? — говорю я. — Может, снова перевернуть все яйца?
— Нет, лучше не надо, а то перевернём их опять на ту сторону, на которой они уже лежали. Пусть лучше одно неперевёрнутое лежит. В следующий раз надо внимательнее быть.
— А вы поставьте на яйцах отметки, вот и будет видно, какое яйцо перевёрнуто, какое нет, — предложил Костя.
— А какие отметки ставить? — спросил Мишка.
— Поставь просто крестики.
— Нет, я лучше номера напишу.
Мишка взял карандаш и написал на всех яйцах номера — от первого до двенадцатого.
— Теперь, когда будем переворачивать, все номера будут снизу, а в следующий раз номера опять будут сверху. Так и пойдёт без ошибок, — сказал Мишка и закрыл инкубатор.
Костя собрался уходить, домой. Мишка ему говорит:
— Только ты в школе никому не рассказывай, что у нас инкубатор.
— Почему?
— Ребята станут смеяться.
— Что ж тут смешного? Инкубатор — очень полезная вещь. Над чем тут смеяться?
— Знаешь, какие ребята: скажут — мы, как наседки, высиживаем цыплят. А вдруг ничего не выйдет? Тогда совсем засмеют.
— Почему же не выйдет?
— Мало ли что может случиться… Это ведь трудное дело. Может быть, мы что-нибудь не так делаем. Так что ты помолчи.
— Ладно, — ответил Костя. — Не беспокойтесь, я буду молчать как рыба.
Майка дежурная
— Ну как, всё в порядке? — спросил я на следующее утро Мишку.
— В порядке. Только температура опять всю ночь понижалась.
— Ты опять, значит, всю ночь не спал?
— Нет. Теперь я стал хитрый! Я положил под подушку будильник, и он меня будил через каждые три часа.
— Почему же температура понижалась? Днём она повышалась, — говорю я.
— Я знаю, в чём дело, — говорит Мишка. — Ночью всегда прохладнее, и инкубатор охлаждается больше, а днём становится теплее, поэтому днём температура повышается, а ночью понижается.
— Как же нам быть?— спрашиваю я.— Мы ведь в школу уйдём. Кто будет следить за градусником?
— Может быть, попросить Майку?
Мишка позвал Майку, и мы стали просить её, чтобы она подежурила у инкубатора, пока мы будем в школе.
— Вчера за дверь вытолкали, а сегодня сами просите! Вот не буду дежурить! — сказала Майка.
— Послушай, — говорю я, — ведь цыплята погибнут. И твой цыплёнок погибнет. Мы ведь не для себя просим, а для цыплят.
Тогда она согласилась. И я принялся объяснять ей, что нужно делать.
— Вот это градусник, — сказал я. — Ртуть должна стоять точно на тридцати девяти градусах. Вот видишь две цифры: три и девять. Запомнишь?
— Запомню.
Чтоб она не забыла, я взял красный карандаш и отметил на градуснике, где должна находиться ртуть.
— Смотри хорошенько, не напутай, — говорю я. — Как только ртуть поднимется хоть чуточку выше, ты сейчас же вытащи из-под лампы одну тетрадку, тогда лампа опустится и ртуть тоже опустится в градуснике. Понятно?
— Понятно.
После этого я научил её переворачивать яйца и велел, как только пробьёт одиннадцать часов, открыть инкубатор и перевернуть все яйца.
Майка всё поняла. Я заставил её повторить задание. Она повторила всё правильно, и мы с Мишкой отправились в школу.
— Ну как, инкубатор действует? — спросил Костя, как только мы пришли в класс.
— Тише! — зашипел на него Мишка и оглянулся по сторонам.
— Да я ведь шёпотом спрашиваю.
— «Шёпотом, шёпотом»! — проворчал Мишка. — Орёт на весь класс.
— Ну молчу, молчу… А может быть, можно рассказать ребятам, а?
— Я тебе расскажу! Тогда и не приходи к нам. Мы тебе по дружбе сказали, а ты…
— Ну молчу, молчу. Знаешь, что я придумал? Я скажу на уроке естествознания Марье Петровне, что вы устроили инкубатор. Марья Петровна похвалит вас.
— Попробуй только! Ведь сейчас же все ребята услышат.
— Ну молчу, молчу. Как рыба молчу!
Костя зажал рот рукой и отошёл. Видно было, что язык у него так и чешется и ему хочется рассказать кому-нибудь про наш инкубатор.
Начались уроки. Мишка всё волновался. Ни минуты не мог посидеть спокойно.
— А вдруг Майка без нас там что-нибудь спутает?
— Что ж она может спутать?
— Ну, не уследит за градусником.
— Я ведь ей всё хорошо объяснил.
— А вдруг ей надоест сидеть дома и она пойдёт гулять?
— Зачем же она пойдёт, раз обещала сидеть?
— А вдруг она вытащит из инкубатора свои чашки?
— Не вытащит.
— А вдруг лампочка перегорит? Что тогда делать?
На уроке естествознания Марья Петровна услышала, что мы с Мишкой всё время разговариваем, и рассадила нас на разные парты. Мишка сидел мрачный как туча и поглядывал на меня с другого конца класса. А тут Костя приложил ко рту руку и громко прошептал: