– Ладно, Крыс! Тебе это в удовольствие, а мне в тягость. Я собираюсь сделать всё, что надо, этой палкой.
На это Крыс лишь ответил:
– Пожалуйста, Барсук! Знаешь, я не хочу, чтобы потом ты винил меня в том, что я что-то забыл!
Когда все были готовы, Барсук взял в одну лапу лампу, в другую свою увесистую палку и сказал:
– А теперь за мной! Сначала Крот, потому что я им очень доволен, затем Крыс, последним – Жаб. И смотри, Жаб! Если будешь, по своему обыкновению, много болтать, отошлю тебя назад, будь уверен!
Жабу так не хотелось оставаться дома, что он без возражений смирился с ролью замыкающего, и они двинулись в путь. Сначала Барсук вёл их вдоль реки, затем неожиданно юркнул в нору на берегу, чуть выше воды. Крот и Крыс молча последовали его примеру, но когда очередь дошла до Жаба, он, конечно же, ухитрился поскользнуться и упасть в воду с громким шлепком и истошным воплем. Друзья выловили его, вытерли и отжали, успокоили и поставили на лапы, но Барсук рассердился и заявил, что если Жаб ещё раз сваляет дурака, то будет отправлен назад.
Наконец они вошли в тайный подземный ход, и операция по освобождению Жаб-холла началась!
Было холодно, темно, сыро и тесно, и бедный Жаб начал дрожать – как от страха, так и потому, что промок насквозь. Лампа виднелась далеко впереди, и Жаб, шагая в темноте, постепенно начал отставать. Услышав, как Крыс крикнул: «Не отставай, Жаб!» – и внезапно испугавшись, что его могут оставить одного в темноте, он рванул с такой силой, что сшиб Крыса, тот – Крота, а Крот, в свою очередь, налетел на Барсука, устроив, таким образом, кучу-малу. Барсук, решив, что на них напали сзади, выхватил пистолет, поскольку для палки и сабли было слишком мало места, и чуть не всадил пулю в Жаба, а когда разобрался, что действительно произошло, очень рассердился и заявил:
– Всё, мне это надоело! Пора Жабу назад!
Жаб захныкал, друзья поручились за него, Барсук успокоился, и процессия двинулась дальше, только теперь её замыкал Крыс, который крепко держал Жаба за плечо. Они двигались медленно, на ощупь, навострив уши и опустив лапы на пистолеты, пока наконец Барсук не сказал:
– Теперь мы уже совсем недалеко от Жаб-холла.
Внезапно откуда-то сверху послышался шум – вроде бы крики, смех, топот, стук. Жабом снова овладел ужас, но Барсук лишь спокойно заметил:
– Это ласки веселятся.
Подземный ход потянулся вверх, они прошли ещё немного и вновь услышали шум, теперь уже очень отчётливо и совсем близко.
«Урра, урра!» – донеслось до них вместе с топотом маленьких лап по полу, звоном бокалов и стуком кулачков по столу.
– Веселье в разгаре, – произнёс Барсук. – Пошли!
Друзья поспешили дальше по туннелю, пока не упёрлись в стену и не увидели, что над ними люк, ведущий в кладовую.
В банкетном зале было так шумно, что их вряд ли могли услышать, и Барсук скомандовал:
– Взялись, ребята!
Четверо друзей упёрлись плечами в люк и подняли его. Помогая друг другу, они пробрались в кладовую, и теперь лишь дверь отделяла их от банкетного зала, где веселились ни о чём не подозревавшие враги.
Вдруг сквозь шум прорвался чей-то голос:
– Я не задержу ваше внимание долго (громкие аплодисменты), но, перед тем как занять своё место (радостные возгласы), мне хотелось бы сказать несколько слов о нашем добром хозяине, мистере Жабе. Мы все знаем Жаба (хохот). Хорошего Жаба, скромного Жаба, честного Жаба (восторженные визги).
– Дай мне только до тебя добраться! – процедил Жаб сквозь зубы.
– Потерпи немного, – с трудом успокоил его Барсук и скомандовал: – Всем приготовиться!
– Позвольте спеть вам песенку, – продолжал тот же голос, – которую я сочинил о Жабе (продолжительные аплодисменты).
Затем главный среди ласок, а это был он, затянул писклявым голосом:
– Вышел прогуляться
Как-то глупый Жаб…
Барсук выпрямился, взял палку обеими лапами, оглядел товарищей и крикнул:
– Час пробил! За мной!
Дверь кладовой широко распахнулась.
Боже!
Какой же поднялся писк, визг и вопли!
В ужасе ныряли ласки под столы и прыгали в окна! Как сумасшедшие бросались хорьки в камин и застревали в трубе. Опрокидывались столы и стулья, летела на пол посуда и фарфор в тот ужасный момент, когда четвёрка героев стремительно ворвалась в зал! Могучий Барсук с торчащими дыбом усами, со свистом размахивавший дубинкой; Крот, чёрный и зловещий, колотивший палкой с воинственным воплем: «Крот! Крот!»; Крыс, отчаянный и решительный, обмотанный поясом, из-за которого торчало оружие всех времён и народов; Жаб, впавший в неистовство от уязвлённого самолюбия, раздувшийся вдвое, летавший по воздуху с бешеными криками, наводившими ужас на врагов. Вот он завопил:
– «Вышел прогуляться!», говоришь? Сейчас я прогуляюсь! – И бросился к главарю ласок.
Их было всего четверо, но объятым ужасом захватчикам казалось, что зал полон чудовищ – серых, чёрных, коричневых и жёлтых, – которые вопили и размахивали гигантскими дубинками. С истошным писком и визгом ласки разбежались в разные стороны: кто в окна, кто в трубу – лишь бы только подальше от этих страшных палок.
Вскоре всё было кончено. Четверо друзей прошлись по залу, каждый раз пуская в ход палку, если показывалась чья-то голова, и через пять минут всё было чисто. Через разбитые окна доносились крики ласок, спасавшихся бегством по лужайкам, на полу валялось с десяток врагов, на которых Крот методично надевал наручники. Барсук отдыхал, опершись о свою палку и вытирая пот со лба.
– Ты молодчина, – сказал он Кроту. – Выйди, пожалуйста, и посмотри, что там делают эти твои горностаи-часовые. Подозреваю, что благодаря тебе сегодня вечером мы можем их не опасаться.
Крот быстренько удалился через окно, а Барсук приказал двум оставшимся друзьям поставить перевёрнутый стол на ножки, подобрать столовые приборы с пола и поискать что-нибудь на ужин, заявив в своей обычной манере:
– Мне нужно подкрепиться. А ты, Жаб, пошевеливайся и не будь таким кислым. Мы вернули тебе дом, а ты нам даже сандвичей не предложишь.
Жаб был немного обижен на Барсука за то, что тот не похвалил его, как Крота, и не сказал, какой он молодец и как здорово дрался. Сам он был очень доволен собой, и в особенности потому, что погнался за главарём ласок и одним ударом палки заставил его перелететь через стол. Но ничего не поделаешь. Вместе с Крысом они взялись за поиски еды и вскоре приготовили вполне приличный ужин. Было здесь желе из гуавы[15], холодный цыплёнок, почти нетронутый язык, пирожные, салат из омаров, а в кладовой обнаружились французские булочки, сыр, масло и сельдерей. Они уже сели было за стол, когда в окне появился ухмыляющийся Крот с охапкой ружей и сообщил:
– Всё кончено. Насколько я понял, стоило только горностаям, которые и без того сильно нервничали, услышать визг и крики в банкетном зале, как они побросали ружья и разбежались. Те, кто остался, увидев в панике спасавшихся ласок, поняли, что их предали, и сцепились с ними. Те же, стремясь освободиться, извивались, толкались и катались по земле, пока не попадали в реку. Сейчас там никого не осталось, так что я забрал их ружья. Всё в порядке!
– Отважное и достойное ты животное, Крот! – похвалил Барсук с набитым цыплёнком и пирожными ртом. – Но я хотел бы попросить тебя ещё об одном одолжении, до того как присоединишься к нам за столом. Я бы не беспокоил тебя, но ты единственный, на кого можно положиться. Я бы послал Крыса, не будь он поэтом. Будь добр, возьми этих ребят, что лежат на полу, наверх, пусть приберутся там в спальнях и устроят всё как надо. Проследи, чтобы они подмели под кроватями, постелили чистое постельное бельё, причём загнули уголки одеял, как полагается, а ещё принесли горячую воду, полотенца и новое мыло в каждую комнату. А затем, если сочтёшь нужным, дай им по хорошему пинку и выпроводи через чёрный ход. Надеюсь, больше мы их не увидим. А потом приходи полакомиться холодным языком. Он того стоит. И знай: я очень тобой доволен!
Добродушный Крот взял палку, построил пленников и, скомандовав им «шагом марш!», повёл свой отряд на второй этаж. Через некоторое время он вернулся и с улыбкой сообщил, что комнаты выглядят как новенькие, и добавил:
– Кстати, обошлось без пинков. Я решил, что они и так получили их в избытке для одной-то ночи, и ласки вполне согласились со мной, пообещав, что никогда больше меня не побеспокоят. Они выглядели виноватыми и говорили, что очень сожалеют о содеянном, но это всё вина их главаря и горностаев, и если нам когда-либо что-нибудь от них понадобится, то стоит только свистнуть. Я дал каждому по булочке и выпустил всех через чёрный ход. Ну и драпали же они!
Затем Крот придвинулся к столу и взялся за холодный язык, а Жаб, как и подобает джентльмену, подавил в себе чувство ревности и от всего сердца сказал:
– Большое тебе спасибо, дорогой Крот, за все твои сегодняшние старания и заботы, а особенно за то, что проявил такую находчивость сегодня утром!
– Вот достойные слова нашего храброго Жаба! – похвалил его Барсук.
Ужин прошёл весело и в согласии, после чего вся компания отправилась спать на чистых простынях в старинном доме Жаба, который отвоевали благодаря мужеству, безупречной стратегии и надлежащему использованию палок.
На следующее утро Жаб, как обычно, всё проспал и спустился к завтраку непозволительно поздно, когда на столе осталась яичная скорлупа, куски холодных жёстких гренков и кофе на дне кофейника, что не улучшило его настроения: ведь это всё-таки его дом. Через большое окно столовой он увидел сидевших в плетёных креслах на лужайке Крота и Речного Крыса, которые, по всей видимости, развлекали друг друга забавными историями, судя по тому, что хохотали и дрыгали короткими лапками. Барсук сидел в кресле, погрузившись в утреннюю газету, и при появлении Жаба лишь поднял глаза и кивнул. Жабу ничего не оставалось, как сесть за стол и довольствоваться тем, что не доели другие, при этом отметив про себя, что рано или поздно он им это припомнит. Когда он почти позавтракал, Барсук оторв