ался от газеты и бросил:
– Извини, Жаб, но боюсь, что сегодня утром тебя ждёт тяжёлая работёнка. Видишь ли, нам нужно побыстрее устроить банкет, чтобы отметить это событие. Все этого ждут. Так принято.
– Хорошо, – быстро согласился Жаб. – Надо – значит, надо. Только, убей, не понимаю, почему ты хочешь устроить банкет утром. Что ж, тебе хорошо известно, что я на всё готов для друзей, мой дорогой Барсук!
– Не притворяйся более глупым, чем ты есть! – сердито сказал Барсук. – Не фыркай над чашкой кофе и не брызгайся – это дурной тон. Разумеется, банкет состоится вечером, но приглашения следует написать и разослать сейчас, и сделать это должен ты. Садись-ка за стол, там приготовлена пачка почтовой бумаги с золотисто-синей надписью «Жаб-холл» поверху, и пиши приглашения всем нашим друзьям. И если постараешься, то до обеда мы их разошлём. Я не останусь в стороне и разделю с тобой эту ношу: закажу банкет.
– Что? – воскликнул Жаб. – Сидеть в четырёх стенах и писать кучу каких-то приглашений в такое прелестное утро, когда мне хочется обойти свои владения, поправить что нужно и насладиться жизнью! Ни за что! Я… я вижу, что ты… Впрочем, секунду! Да, конечно, дорогой Барсук! Что значат мои потребности по сравнению с потребностями моих друзей! Ты хочешь, чтобы это было сделано, так и будет! Давай, Барсук, заказывай банкет, заказывай что хочешь, а потом иди к нашим юным друзьям, к их невинным развлечениям, ведь вам нет дела до меня, моих забот и дел. Я кладу это чудесное утро на алтарь долга и дружбы!
Барсук с подозрением смотрел на него, но честная и открытая мордочка Жаба не оставляла сомнений в том, что он именно так и думает. Барсук вышел на кухню, и стоило двери закрыться за ним, как Жаб бросился к письменному столу. Во время разговора ему пришла в голову блестящая идея. Он напишет приглашения и постарается подчеркнуть свою главенствующую роль в сражении, а также намекнёт на свои приключения, о которых непременно следует рассказать. На первой странице приглашения он поместит краткую программу развлечений на предстоящий вечер – что-нибудь наподобие:
Речь ЖАБА
(В течение вечера будут и другие речи Жаба)
Официальное выступление ЖАБА
(Краткое содержание: «Наша тюремная система»; «Водные пути старой Англии»; «Торговля лошадьми»; «Собственность: права и обязанности»; «Назад в деревню»; «Типичный английский помещик»)
Песня ЖАБА
(Его собственного сочинения)
Другие сочинения ЖАБА
(Будут исполнены по ходу вечера Композитором)
Увлечённый этой идеей, Жаб усердно потрудился и закончил писать приглашения к полудню, когда ему доложили, что у дверей маленький чумазый горностай робко интересуется, может ли быть чем-нибудь полезен господам. Жаб важно вышел и увидел, что это один из тех зверей, что были захвачены в плен вчера вечером, очень почтительный и готовый услужить. Жаб погладил его по голове, вложил пачку приглашений ему в лапу и приказал как можно быстрее разнести их по адресам, а вечером, если захочет, зайти получить шиллинг, а может, и не получить. Бедный горностай, казавшийся действительно благодарным, бросился выполнять поручение.
Когда друзья собрались к обеду, весёлые и оживлённые после утра, проведённого на реке, Крот, испытывавший угрызения совести, робко посмотрел на Жаба, опасаясь увидеть его мрачным и расстроенным. Однако Жаб пребывал в таком приподнятом и радостном настроении, что у Крота возникли подозрения, а Крыс и Барсук многозначительно переглянулись.
Когда с едой было покончено, Жаб засунул лапы в карманы брюк и небрежно произнёс:
– Ну, ребята, располагайтесь как вам удобно. Здесь всё к вашим услугам.
С важным видом он направился в сад, где хотел обдумать кое-что из будущих речей, но Крыс схватил его за лапу.
Жаб подозревал, что последует за этим, и постарался вырваться, однако, когда Барсук взял его за другую лапу, понял, что попался. Друзья повели его в маленькую комнату, выходившую в прихожую, захлопнули дверь и усадили в кресло. Когда они встали перед ним, в душу Жаба закрались подозрения и дурные предчувствия.
– Послушай, Жаб, – начал Крыс, – это касается банкета, и прости, что мне приходится разговаривать с тобой в таком тоне. Мы хотим, чтобы ты понял раз и навсегда: никаких речей и песен там не будет. И это не обсуждается.
Жаб понял, что попался. Они раскусили его, потому что видели его насквозь и всё знали наперёд. Его голубая мечта разбилась вдребезги.
– Ну хоть одну, самую маленькую песенку? – взмолился несчастный.
– Никаких песенок! – отрезал Крыс, хотя сердце его кровью обливалось при виде дрожащих губ Жаба. – Это нехорошо, Жабчик, потому что ты прекрасно знаешь, что все твои песни – это дифирамбы себе, любимому, а речи – одно сплошное самовосхваление и… одни преувеличения…
– И бахвальство, – вставил Барсук в своей манере.
– Это для твоей же пользы, Жабчик, – продолжил Крыс. – Ты знаешь, что рано или поздно должен начать новую жизнь, и сейчас для этого самое время, поворотный пункт. Пожалуйста, знай, что мне говорить это тебе так же больно, как тебе – слушать.
Жаб погрузился в раздумья, а когда наконец поднял голову, было видно, что внутри у него происходит борьба.
– Ваша взяла, друзья мои, – произнёс он срывающимся голосом. – Всё правильно, но я просил вас о пустяке – всего разок позволить выступить, услышать бурные аплодисменты, которые всегда, как мне казалось, пробуждают во мне всё самое лучшее.
Однако я знаю, что правы вы, а не я. Отныне я стану совершенно другим Жабом. Друзья мои, вам никогда не придётся за меня краснеть. Но, боже, как же жесток мир!
И, прижав к мордочке носовой платок, он заковылял прочь из комнаты.
– Барсук, я чувствую себя последней скотиной, а ты?
– Знаю, знаю, – мрачно отозвался тот. – Но это нужно было сделать. Ему тут жить, и его должны уважать. Не хочешь же ты, чтобы он сделался посмешищем для ласок и горностаев.
– Конечно, не хочу, – согласился Крыс. – Кстати, о горностаях. Нам повезло перехватить этого маленького посыльного с приглашениями Жаба. Я заподозрил неладное после твоих слов и раскрыл пару. Они оказались ужасными, так что пришлось забрать все. Теперь бедный Крот сидит в голубом будуаре и надписывает простые пригласительные открытки.
Приближалось начало банкета, но после разговора с друзьями Жаб ушёл прямиком в свою спальню, где и сидел, грустный и задумчивый, подперев лапой голову. Постепенно его мордочка просветлела, на губах заиграла неуверенная улыбка, а затем он и вовсе робко захихикал над чем-то, ему одному понятным. Наконец Жаб поднялся, запер дверь, задёрнул шторы на окнах, расположил стулья полукругом и встал перед ними, заметно раздувшись.
Выслушав воображаемые аплодисменты воображаемой публики, Жаб с достоинством поклонился, откашлялся и вдохновенно запел о том, что видел в своём воображении.
ПОСЛЕДНЯЯ ПЕСЕНКА ЖАБА
Вернулся Жаб домой!
В гостиной паника и бой,
А в зале визг и стон.
Вокруг смятение и вой,
Бегут пришельцы вон!
Вернулся Жаб домой!
Вернулся Жаб домой!
Разбито вдребезги окно,
И выставлена дверь.
Шкур на полу полным-полно:
Лежит убитый зверь.
Вернулся Жаб домой!
Салюты яркие гремят,
И пушки громкие палят,
Машины встали и гудят,
Грохочет барабан!
Домой вернулся наш герой!
Он умница, боец, храбрец!
Страданиям настал конец!
Вернулся Жаб домой!
Он распевал во всю глотку, с большим энтузиазмом и очень выразительно, а закончив, затягивал снова.
Наконец, тяжело вздохнув, Жаб окунул расчёску в кувшин с водой, причесался на прямой пробор, так чтобы волосы лежали по обе стороны мордочки, затем открыл дверь и спустился к гостям, которые должны были уже собраться в гостиной.
Звери радостно приветствовали хозяина дома, обступив со всех сторон, поздравляли и восхищались его смелостью, умом, находчивостью и боевым духом, но Жаб лишь слабо улыбался и бормотал:
– Да ладно вам!
Или возражал для разнообразия:
– Совсем не так это было!
Выдр, стоявший на коврике перед камином и рассказывавший восхищённым друзьям, что сделал бы он, если бы участвовал в освобождении Жаб-холла, бросился к Жабу, обнял за плечо и попытался провести по комнате в некоем подобии круга почёта, но тот воспротивился и скромно заметил, освобождаясь:
– Барсук командовал операцией, на плечи Крота и Крыса легла основная тяжесть битвы, а мне, как рядовому, досталось очень мало, да почти ничего.
Собравшиеся были явно обескуражены столь нетипичным для Жаба поведением, а хозяин дома, переходя от гостя к гостю, чувствовал себя объектом всеобщего внимания.
Барсук заказал всё самое лучшее, и банкет удался на славу. Звери оживлённо беседовали и много смеялись, а Жаб посреди этого веселья сидел на своём месте и, глядя перед собой, бормотал комплименты своим соседям. Время от времени он украдкой бросал взгляды на Барсука и Крыса и, наблюдая, как друзья смотрят друг на друга, открыв рты, получал большое удовольствие. Среди молодёжи слышались перешёптывания, мол, раньше было веселее, а кто-то уже начал стучать по столу и требовать: «Жаб! Речь! Жаб, скажи речь! Песню! Песню мистера Жаба!» – однако в ответ Жаб лишь слегка покачивал головой, махал лапой в знак протеста, потчевал гостей деликатесами, вёл светскую беседу, живо интересовался членами их семей, которые по возрасту ещё не могли выходить в свет, и, в конце концов, смог убедить всех присутствующих, что этот банкет проводится в строгом соответствии с правилами этикета.
Жаб стал совсем-совсем другим!
После всех этих драматических событий жизнь четырёх друзей, столь грубо прерванная междоусобицей, снова наполнилась радостью и согласием, и её уже не могли испортить ни мятежи, ни чьи-либо вторжения. Посоветовавшись с друзьями, Жаб выбрал красивую золотую цепочку с медальоном, украшенным жемчужинами, и отослал дочери тюремщика, сопроводив письмом, которое даже Барсук признал весьма достойным и почтительным. Машинист тоже получил благодарность и награду за все хлопоты и неприятности. Под жёстким давлением Барсука, с некоторыми трудностями удалось разыскать женщину с баржи, которой возместили стоимость её лошади, хотя Жаб противился этому как мог, называя себя орудием судьбы, посланным наказать тётку с пятнистыми руками, которая не смогла при встрече узнать подлинного джентльмена. Надо сказать, что переданная ей сумма была не слишком значительной – оценку цыгана местные знатоки признали более-менее верной.