– А что случилось, когда ушли люди? – спросил Крот.
– После их ухода за дело взялись сильные ветры и проливные дожди, и уже эти работали терпеливо и неотступно, год за годом. Может, и мы, барсуки, в какой-то степени приложили к этому лапу – кто знает. Постепенно всё пошло вниз, вниз и вниз, разрушаясь, сровниваясь с землёй, исчезая, а затем – вверх: взошли семена, появились побеги, выросли деревья, на помощь к ним потянулись папоротники и ежевика. Покров из опадавших листьев, песка и глины, принесённых весенними потоками, становился всё плотнее и плотнее, и с течением времени дома для нас были готовы, где мы и поселились. На поверхности земли произошли те же изменения, вот звери и расселились кто где. Происхождение их жилищ не интересовало никого ни тогда, ни сейчас – у всех полно других забот. Место было неровное, холмистое и, разумеется, буквально пронизанное норами, но это скорее преимущество. Звери живут сегодняшним днём, поэтому их не беспокоит, что сюда могут опять прийти люди – пусть даже на какое-то время. Сейчас Дикий лес довольно плотно заселён, и, как и везде, жители тут самые разные: хорошие, плохие, никакие – не хочу называть имён. Всякого хватает. Ты, наверное, уже это почувствовал.
– Да уж, – вздрогнув, ответил Крот.
– Ну, будет, будет, – похлопал его по плечу Барсук. – Это был твой первый опыт. Они не такие уж плохие, но завтра я всё-таки замолвлю за тебя словечко, и, думаю, с тобой больше ничего подобного не произойдёт. В этих местах мои друзья ходят где хотят, и если это не так, то я быстро узнаю, в чём дело.
Вернувшись в кухню, они обнаружили там Крыса, который беспокойно ходил взад-вперёд. Атмосфера подземелья угнетала его, он словно боялся, что в его отсутствие река может убежать прочь, если за ней не приглядывать. Едва завидев Крота, он облачился в пальто и, засунув пистолеты за пояс, сказал:
– Нам пора идти, чтобы вернуться домой засветло. Не хочется провести ещё одну ночь в Диком лесу.
– Всё будет хорошо, не волнуйся, – заявил Выдр. – Я пойду с вами, а мне тут известны все тропы, хоть шагай с закрытыми глазами. А если кто попытается высунуться, то пожалеет об этом, можете не сомневаться.
– Да успокойся ты, Крыс, – вмешался и Барсук. – Мои туннели гораздо длиннее, чем можно представить, и некоторые выходят даже на опушку леса, хотя я предпочитаю, чтобы об этом никто не знал. Так что посиди с нами ещё немного, а потом я провожу вас кратчайшим путём.
Но Крыс рвался к своей реке, и Барсуку опять пришлось взять в лапы лампу и отправиться провожать гостей. Сырой душный туннель петлял и нырял, временами оказывался сводчатым, а местами был пробит в скале и, казалось, не имел конца. Но вот к свету лампы добавились сначала робкие, а затем более яркие полосы дневного света, и, наскоро попрощавшись с гостями, Барсук торопливо замаскировал отверстие в земле стеблями, ветками и сухими листьями, а затем отправился восвояси.
Друзья же оказались на опушке Дикого леса. Позади причудливо громоздились камни и сплетались заросли ежевики с корнями деревьев, впереди простирались безмятежные заснеженные поля, окаймлённые чёрными изгородями, а за ними, под красневшим почти у горизонта зимним солнцем, сверкала старая добрая река. Выдр будучи знатоком всех здешних тропинок возглавил процессию, которая гуськом отправилась к далёким ступенькам через изгородь. Там, немного помедлив, друзья оглянулись на зловещую тёмную громаду Дикого леса посреди снежного безмолвия, и, не сговариваясь, ускорили шаг, торопясь домой, к очагу, к знакомым и привычным вещам, весёлому гомону реки за окнами – реки, которую они знали и которой доверяли всегда и во всём.
Быстро шагая и предвкушая тот миг, когда снова окажется дома, Крот вдруг с необычайной ясностью осознал, что его стихия – это вспаханные поля в окружении изгородей, аккуратные пастбища, сельские тропинки и ухоженные сады. Что же касается суровых испытаний, невзгод и нешуточных конфликтов, которыми полны эти дикие места, – они не для него. А что касается приключений, то и здесь они случаются – на его век хватит сполна.
Глава 5Милый дом
Овцы толпились возле изгороди, раздувая тонкие ноздри, переступая изящными ножками и запрокидывая головы, отчего в морозном воздухе над отарой поднималось почти прозрачное облачко пара, когда мимо них, оживлённо переговариваясь, быстро прошагали два зверька, явно пребывавшие в хорошем настроении. Это возвращались домой Крыс и Крот, после того как провели целый день с Выдром за охотой и обследованием обширной возвышенности, откуда брала своё начало их родная река. Тени становились всё длиннее, по мере того как короткий зимний день клонился к вечеру, а друзьям предстояло пройти ещё немало. Увязая лапками в пашне, они услышали блеяние овец и направились в ту сторону, понимая, что от овчарни наверняка проложена дорожка, шагать по которой несравнимо легче и которая уже точно приведёт их к дому.
– Похоже, впереди деревня, – не очень уверенно произнёс Крот, замедляя шаг, когда дорожка, уже ставшая просёлком, вывела их на шоссе.
Звери стараются держаться подальше от деревень, и их собственные тропы, хотя порой и весьма оживлённые, ведут отнюдь не к церквям, почтам или гостиницам.
– Ничего страшного! – бодро отозвался Крыс. – Сейчас холодно, да и вечер уже, так что скорее всего жители уже сидят по домам у очага, а с ними и их собаки и кошки. Мы преспокойно пройдём через деревню, а если захочешь, можно заглянуть в чьё-нибудь окошко, чтобы лишний раз убедиться в моей правоте.
Декабрьская ночь уже укутала деревушку, когда они туда вошли, мягко ступая лапами по пушистому первому снежку, и мало что можно было разглядеть, кроме тусклых квадратов света от камина или лампы по обеим сторонам улицы. Большинство низких решётчатых окон никогда не знало занавесок, и для стороннего наблюдателя обитатели домов, сидящие за чаем, занятые рукоделием, беседующие, смеясь и жестикулируя, обладали той неповторимой грацией, которая недостижима даже для искусного актёра, той естественной грацией, которая появляется лишь тогда, когда за тобой никто не наблюдает. Переходя от одной картинки к другой, оба зрителя, собственный дом которых был так далеко, почувствовали лёгкую грусть, наблюдая, как кто-то гладит кошку, укладывает спящего ребёнка в кроватку или выбивает трубку о тлеющее полено.
Но острее всего чувство дома друзья ощутили у одного маленького и, в отличие от других, зашторенного окна, этого маленького мирка внутри родных стен, куда не проникали тревоги и беды внешнего мира. Там, за белыми шторами висела птичья клетка, чей проволочный каркас, жёрдочка и другие детали, вплоть до обглоданного куска сахара, силуэтом выделялись на светлом фоне. Её пушистый обитатель, сидящий на жёрдочке, засунув голову под крыло, был так близко, что, казалось, его можно погладить и рассмотреть, словно на экране, кончики его изящных перьев.
Пока зверьки как зачарованные смотрели в окно, обитатель клетки пошевелился, встряхнулся и поднял голову. Это оказался птенец – можно было рассмотреть маленький клювик, когда он лениво зевнул. Посмотрев по сторонам, но ничего подозрительного не обнаружив, он снова засунул голову под крыло, и его взъерошенные пёрышки постепенно улеглись. Внезапно порыв холодного ветра и покалывание ледяной крупы вернули друзей к действительности, и они остро ощутили, как замёрзли и устали лапы и как далеко им ещё до собственного дома.
Когда деревенские избы неожиданно закончились, с обеих сторон дороги на друзей из темноты пахнуло знакомым приветливым запахом полей, и они собрались с силами для долгого пути домой, который, как известно, должен закончиться стуком отодвигаемой дверной щеколды, загоревшимся светом и видом знакомых вещей, которые приветствуют нас так, словно мы вернулись из долгого плавания из дальних стран. Они молча брели по дороге, погружённые каждый в свои раздумья. Мысли Крота вились вокруг ужина, и поскольку их окружала кромешная тьма и совсем незнакомая местность, он послушно плёлся за Крысом, полностью ему доверившись. Что касается Крыса, то он по обыкновению шагал чуть впереди, ссутулившись и не отрывая глаз от серой ленты дороги, и поэтому пропустил тот миг, когда бедного Крота, словно молнией, пронзил знакомый зов.
Мы уже давно утратили тончайшие физические чувства и теперь даже не можем найти подходящие слова, чтобы выразить, как животные взаимодействуют с окружающим миром, одушевлённым и неодушевлённым, и, имея в своём распоряжении лишь слово «запах», подразумеваем под ним все те бесчисленные зовущие, предупреждающие об опасности, возбуждающие и отпугивающие сигналы, которые день и ночь улавливает чуткий нос представителя фауны. И вот один из таких таинственных сигналов, пришедший откуда-то из пустоты и темноты, внезапно настиг Крота и заставил трепетать, ощущая до боли знакомый зов, но ещё не понимая, что он значит. Крот застыл посередине дороги, поводя носом из стороны в сторону в попытках вновь уловить то еле ощутимое дуновение, те едва заметные токи, которые так встревожили его. Один миг – и он ощутил зов снова, а вместе с ним тотчас нахлынули воспоминания.
Дом! Вот о чём напомнил ему этот ласковый зов, еле заметное движение воздуха, эти невидимые лапы, поддерживающие и направляющие! Да, он, должно быть, совсем близко, его старый дом, брошенный и быстро забытый в тот день, когда Крот впервые увидел реку! Теперь дом наверняка отправил своих лазутчиков, чтобы поймать его и привести обратно. Выйдя за порог тем солнечным утром, Крот ни разу не вспоминал о доме, захваченный новой жизнью с её удовольствиями, открытиями и пленительной свободой. Теперь воспоминания вернулись, и дом словно возник перед ним здесь, в темноте: бедноватый, маленький, скудно обставленный, но такой родной, устроенный им самим, дом, куда он так любил возвращаться после дневных хлопот. И дом тоже радовался своему хозяину, скучал и ждал его возвращения, о чём и спешил ему сообщить, посылая сигнал, который он мог учуять носом, грустный упрёк, лишённый горечи и злости, всего лишь простое напоминание о том, что он, дом, есть и ждёт его.