ым и длинным тропинкам уже на закате. Вспоминались и долгие прохладные вечера, когда, наконец, обходили друзей, чтобы осмыслить прожитое и спланировать что-нибудь на завтра.
Очень много велось разговоров этими короткими зимними днями. И все-таки у Крота оставалось еще немало свободного времени. Крыс у огня в своем кресле попеременно то дремал, то пробовал рифмы, которые почему-то не давались. И, наверное, от незанятости у Крота и созрело желание самостоятельно обследовать Дикий Лес и свести знакомство с тревожившим воображение мистером Барсуком.
Он выскользнул из теплой гостиной, и его встретил холодный неприветливый полдень. Деревья были обнажены. И он невольно подумал, что никогда еще не проникал в подобную глубь вещей, потому как Природа, готовясь к привычной зимней спячке, успела сбросить все свои наряды. Рощицы, лощинки, покрытые листвой, разоблачили себя и свои сокровенные тайны. Они, казалось, молили его отвести глаза, не разглядывать оборванную их нищету. А подождать до тех пор, пока они опять не предстанут в летнем маскараде и снова не обведут его своими уловками. Да, да, Природа была не в лучшем состоянии, и все-таки она бодрила… веселила. Он полюбил ее и без прикрас, и декораций. Он разглядел ее всю, вплоть до скелета, и она показалась ему здоровой и сильной. Ему не хотелось здесь видеть ни теплого клевера, ни шелеста трав, ни зеленых живых изгородей. Буки и вязы без вздымавшейся драпировки выглядели куда привлекательней. И в приподнятом настроении он поспешил вперед по направлению к Дикому Лесу, который раскинулся посреди знакомых мест, будто огромный черный риф в ласковом южном море.
Вначале все было спокойно. Прутья трещали под ногами, чурбаны, шутя, подставляли подножки, а грибные наросты на пнях поражали его своим удивительным сходством с некоторыми знакомыми и походили на их карикатуры. Все это смешило, возбуждало, завлекало все дальше и дальше, а вскоре он попал туда, где света стало мало, а стволы сплелись между собой очень тесно.
Как и всюду, здесь была тишина. Между тем надвинулись сумерки, а свет стал утекать куда-то, будто вода из шлюза.
И тут начались лица.
Одно всплыло у него за плечами. Было оно неясным и размытым. Показалось, что маленькое заостренное книзу лицо, выглядывает из норки. Он повернулся, чтобы смело с ним встретиться, но оно исчезло.
Он ускорил шаги, убеждая себя не воображать глупостей: всем известно, что в густом лесу можно вообразить многое. Он миновал еще одну нору, еще одну, еще одну, и снова… да?! … нет?!.. да! – маленькое лицо, сверкнуло на миг жесткими своими глазами и поспешило скрыться. Он заколебался… Продолжая путь, с трудом взял себя в руки… А затем обнаружил вдруг, что в каждой дыре, а вокруг их сотни… мелькает все то же клинообразное лицо, и смотрится оно весьма недружелюбно.
Если уйти от дыр – пришло ему в голову – лиц не станет. Он свернул с тропы и направился в бурелом.
И тогда начались свисты.
Вначале это возникло где-то далеко позади, но это насторожило и заставило ринуться вперед. Затем, непонятный и пронзительный, свист прозвучал впереди и вынудил заколебаться. Остановился… а тот прозвучал сразу с обеих сторон, а после был подхвачен и продолжен повсюду. Как ни возьми, но свист тревожил! А он… он был один… безоружен, беспомощен, к тому же спускается темень.
Потом начался топот…
Крот подумал, что это шуршит листва – таким слабым и тихим был звук. Но звук усилился, приобрел ритмичность, и Крот догадался, что было это не что иное, как «топ-топ-топ»! Впереди оно или сзади? Вначале почудилось впереди, потом – сзади, потом – и то, и другое вместе. Это слышно со всех сторон. Крот замер, ему пришла мысль, что все оборвется как раз на нем. Внезапно, хрипло дыша, мимо него промчал кролик. Крот подождал, полагая, что все может как-нибудь ослабеть или куда-нибудь отклониться. Но вместо того какое-то мрачное животное с немигающим взглядом почти отбросило его в сторону и ринулось дальше. «Убирайся отсюда, дурак, убирайся!» – услышал он, едва оббежав подвернувшийся пень и сунувшись в какую-то норку.
Топот усилился. Теперь он напоминал зачастивший по лиственному ковру неизвестно откуда взявшийся град. Казалось, бежал весь лес, бежал тяжело, в погоню за чем-то или… за кем-то? В панике Крот тоже рванул, рванул, даже не зная куда, бесцельно. Поднимаясь, цеплялся за что-то, обо что-то спотыкаясь, падал, пробегал мимо чего-то и сквозь что-то, от чего-то увертывался. Наконец, ему повезло, он наткнулся на старое дерево с глубоким дуплом, которое обещало укрытие и… возможно, даже безопасность? Во всяком случае он слишком устал. Бежать дальше он все равно бы не смог. В надежде на спасение ему оставалось только прикорнуть там на сухих наметенных ветром листьях. Подрагивая, слушая свисты и шорохи снаружи, он только теперь начинал понимать весь ужас, какой ожидает в лесу маленьких обитателей полей и кустарников. Он познавал все темные моменты, от которых так безуспешно, так старательно уберегал его Крыс – Страх перед Диким Лесом!
Между тем Крыс в тепле и уюте дремал у огня. Листок, наполовину исписанный стихами, скользнул с его колен на пол, голова откинулась назад, рот приоткрылся. Ему грезились зеленые солнечные берега сказочных рек. Красный уголек в камине неожиданно раскололся, вспыхнул, бросив вверх струйку пламени, а Крыс вздрогнул и проснулся. Припомнив, чем был занят до сих пор, он рассеянно наклонился. С минутку сосредоточенно изучал свой листок, затем оглянулся в поисках Крота, чтобы поинтересоваться, не знает ли тот хорошей рифмы.
Крота не было…
Он прислушался. В доме словно вымерло. Он позвал несколько раз: «Крот! Крот!» и, не получив ответа, встал и пошел в переднюю.
Шапки Крота на вешалке не оказалось. Галоши его, которые всегда стояли рядом с подставкой для зонтиков, тоже исчезли.
Крыс вышел на крыльцо и принялся тщательно отыскивать следы. Они, действительно, отпечатались на земле и довольно четко. Галоши были новыми, только что купленными к зиме, пупырышки на подошвах еще не успели стереться. Это они, именно эти отпечатки вели прямиком к Дикому Лесу.
Крыс моментально сделался очень серьезным, на миг, на другой впал в задумчивость. Затем снова вошел в дом, одел кожаный пояс, сунул /за него пару пистолетов, взял в руки крепкую дубинку, которая всегда стояла в углу их прихожей, и скорым шагом отправился выручать друга.
Когда была достигнута опушка леса, сумерки окончательно сгустились. В поисках хоть какого знака пребывания беглеца Крыс сосредоточенно оглядывался по сторонам. Маленькие неприятные лица назойливо появлялись со всех сторон, но при виде доблестного животного, пистолетов и дубинки мгновенно исчезали. Топот и свист, которые начались, едва он вошел в чащу, постепенно затихли где-то вдали и прекратились. Крыс решительно обошел все тропки, затем оставил их и с трудом стал продираться в заросли. Где бы он ни был, повсюду бодро выкрикивал: «Крот, Крот, Крот! Где вы? Это я… это старый Крыс!»
Он терпеливо искал его еще час или два и, уже отчаявшись, к радости своей, неожиданно услышал ответный слабый крик. Ориентируясь по звуку, направился через сгустившуюся тьму к основанию букового дерева с дуплом, откуда послышался дрожащий голос: ”Крысик! Это и правда вы?“
Крыс пробрался в дупло и обнаружил здесь своего друга, очень измученного и все еще трясущегося.
– О, Крыс, – заплакал тот, – я так напугался, вы не можете себе представить!
– Я все понимаю, – успокоил его Крыс. – Вы не должны были этого делать, Крот. Я предпринимал все, чтобы уберечь вас от этого. Мы, речные жители, очень редко ходим сюда поодиночке. Если уж необходимо сюда пойти, то, по крайней мере, ходим парами. Тогда, как правило, все нормально. Но, помимо этого, существуют еще сотни вещей, о которых знаем мы, и о которых вы даже не подозреваете. Я имею в виду пароли, знаки, слова, растения, которые обладают силой и которые вы носите в своих карманах, стихи, наконец, которые вы повторяете… увертки и трюки, которыми владеете. Все это довольно несложно, когда это усвоишь, и все это вы просто обязаны знать если вы маленький. Иначе – беда. Конечно, если бы вы были Барсуком или Выдром, тогда – другое дело.
– Наверное, и храбрый мистер Жаб тоже без опаски здесь гуляет, так ведь? – спросил Крот.
– Старый Жаб?! – удивленно взглянул на него Крыс и от души рассмеялся. – Жаб и носа сюда не сунет. Заплати ему хоть целую паршивую золотую гинею, он не посмеет этого сделать.
Смех товарища ободрил Крота. Так же успокоительно подействовали блестящие пистолеты и палка. Крот перестал трястись, сделался немного смелее и больше походил на себя прежнего.
– Ну, а теперь, – проговорил Крыс, – теперь мы должны отсюда вылезти и пойти домой, пока еще хоть что-то видно. Никогда не следует оставаться в лесу на ночь, запомните. И, прежде всего, потому что здесь холодно.
– Дорогой Крысик, – едва промолвил Крот. – Я страшно сожалею, но я смертельно устал, и с этим ничего не поделаешь. Вы должны мне позволить, хоть немножечко отдохнуть… чтобы ко мне вернулись силы… чтобы я смог добраться до дома.
– Ладно, – покладисто кивнул Крыс. – Отдыхайте. Все равно скоро окончательно стемнеет, и нам нужно ждать, пока выйдет луна.
Крот зарылся в сухие листья, вытянулся и вскоре забылся беспокойным сном. В это время Крыс укутался потеплее и, сжимая пистолет в лапе, стал терпеливо ждать. Когда, наконец, отдохнувший Крот пробудился, Крыс сказал:
– Ну, пора. Я только выгляну и проверю, все ли в порядке.
Он пробрался к выходу, высунул голову наружу, и Крот услышал, как тот проговорил себе под нос:
– Вес-с-селенькие дела!
– Что там происходит, Крысик?
– Снег тут происходит, – кратко отвечал Крыс. – Вернее не происходит, а уже произошел.
Крот, согнувшись, посмотрел из-под плеча друга. Лес, который прежде так его напугал, предстал теперь перед ним совершенно в другом виде. Норы, дупла, и впадины – все неизвестно куда пропало. А внезапно появившийся волшебный ковер выглядел так славно и так нежно, что его неловко было бы топтать ногами. Летающая в воздухе искрящаяся пудра ласкала щеки, а черные стволы, дивно выделявшиеся на фоне этой ослепительной белизны, казались снизу подсвеченными.