– О, ужасно плохая, сэр, ужасно глубокий снег, – продолжал еж. Таким джентльменам, как вы, лучше не выходить туда сегодня.
– А где же мистер Барсук? – вмешался Крот, ставя кофейник на огонь.
– Хозяин занят своим делами, сэр, – ответил еж. – Он сказал, что собирается сегодня утром хорошенько поработать, и чтоб его ни в коем случае не беспокоили.
Это объяснение было тут же принято. Всем известно, что, когда вы живете активной жизнью всего лишь шесть месяцев в году, а остальные шесть – либо спите, либо находитесь в относительной спячке, ваши отговорки от всяких беспокойств воспринимаются болезненно и выглядят однообразно. Животные хорошо знали, что Барсук, обильно позавтракав, уединился в кресле нога за ногу, накрыл лицо красным хлопчатым платком и ушел в обычную для этого сезона «работу».
Неожиданно у парадной двери резко зазвонил колокольчик, и Крыс, перепачканный маслом от гренок, послал младшего ежика Билли взглянуть, кто бы это мог быть. Вскоре в прихожей затопали, и в комнату возвратился Билли, вслед за которым спешил Выдр. Не дав Крысу опомниться, тот с нежными радостными приветствиями бросился ему на шею.
– Отпустите меня! – не успев дожевать, забрызгал слюной /Крыс.
– Я чувствовал, что найду тебя здесь, – счастливо сказал Выдр. – Утром я наведывался на Берег Реки – там все в ужасной тревоге. «Крыса не было дома всю ночь… и Крота тоже… случилось что-то страшное», – сказали они мне. А тут еще и ваши следы замело. Но я знаю, что, если кто-то попадет в затруднительное положение, то в большинстве случаев обращаются к Барсуку, или Барсук как-то узнает об этом. Поэтому я направился прямо сюда через Дикий Лес и снега! 0, это было прекрасно идти по снегу и смотреть, как восходит и проглядывает через белые стволы красное солнце! Тишина… и вдруг с какой-нибудь ветки упадет пушистый клок – шлеп! – ты вздрогнешь, подпрыгнешь и бежишь прятаться! Чего там только не встретишь: и снежные замки, и дворцы, и мосты, и пещеры, и насыпи, – и все это выросло за одну только ночь! Так бы остановился и возился бы там… часами! А ветки у елей совсем обвисли, будто на них набросили покрывала. Наглые малиновки усаживаются сверху и делают вид, что те гнутся под их тяжестью! Над головой, в сером небе, веревка диких гусей! Несколько грачей кружит над деревьями, недовольно высматривая дорогу к дому, и хлобыщет крыльями! Однако я счел неразумным расспрашивать их о новостях. Примерно на полпути к вам я случайно набрел на кролика, который сидел на пне и умывал рыльце. Он оказался довольно пугливым животным. Когда я подкрался сзади и положил ему на плечо свою тяжелую лапу… мне пришлось немало потрудиться около него, я вынужден был два или три раза ударить его по лицу, чтобы хоть чего-нибудь от него добиться. Наконец, он рассказал мне, что один из его родственников видел ночью Крота в Диком Лесу, и в норах прошел слух, что Крот, ближайший друг мистера Крыса, заблудился и попал в какую-то переделку. Что “Они” вылезли из своих домов, выследили его и страшно его гоняли. «А почему же никто из вас ничего не сделал?» – спросил я тогда. – Ну, я понимаю, умом вы не блещете, но вас тут сотни и сотни здоровенных парней, жирных, как само масло. И потом ваши норы – где их только не встретишь. Вы бы могли его приютить и спасти или, по крайней мере, хоть попытаться это сделать.» «Что – мы? – только и сказал он мне, – что мы можем, кролики?» Ничего не оставалось. Я только стукнул его еще разок и отпустил. «В любом случае, – подумал я, – что-нибудь еще услышу, а, может быть, мне повезет, и я встречу кого-то из “Них”. Из “Них” я обязательно что-нибудь вытрясу, или они меня узнают.»
– И вы вообще не… ер… не нервничали? – спросил Крот, при упоминании Дикого Леса к нему опять вернулось немного вчерашнего ужаса.
– Нервничал?! – Выдр осветился улыбкой сильных зубов. – Я бы показал им, что значит нервничать, если б они связались со мной… Послушай, Крот, будь добрым малым, поджарь и мне несколько кусочков ветчины. Я страшно проголодался, а мне хочется чуточку поболтать с Крысиком. Я с ним век не виделся.
Покладистый Крот отрезал несколько ломтей ветчины, послал ежей, чтобы они их поджарили, а сам вернулся к своему прерванному завтраку. Крыс и Выдр, приблизив головы друг к другу, нетерпеливо заговорили о разных речных делах. И этих дел была вереница… и обсуждение их напоминало журчание реки, долгое и монотонное.
Когда в дверях появился Барсук, тарелка с подрумяненной ветчиной уже опустела и была отослана за добавкой. Зевая и потирая глаза, хозяин в своей обычной манере поприветствовал всех, не забыв обратиться с вопросом к каждому.
– Сейчас, должно быть, время второго завтрака, – заметил он Выдру. – Лучше остановитесь и продолжите его с нами. Вы, конечно же, очень проголодались в такое холодное утро.
– Еще бы! – ответил Выдр, подмигивая Кроту. – Вид этих прожорливых ежей, пихающих в себя жареную ветчину, заставил меня испытать настоящие муки.
Ежи, которым снова захотелось поесть после тяжелой работы на кухне, робко взглянули на мистера Барсука, но не осмелились возразить.
– Ну, а вам, юноши, пора домой, к маме, – ласково произнес Барсук. – Я пошлю кого-нибудь, чтобы вам показали дорогу. Вы ведь не захотите остаться на обед, я так думаю?
Он дал им по серебряной монетке на каждого, потрепал по головам, и они вышли, уважительно помахав кепками и пригладив челки.
Вскоре все уселись за стол. Кроту досталось место рядом с мистером Барсуком. Двое других все еще были погружены в речные пересуды, от которых, казалось, ничто не могло отвлечь. И Крот решил воспользоваться случаем, чтобы сказать Барсуку, как уютно и как по-домашнему чувствует он себя здесь.
– До чего же хорошо под землей, – проговорил он. – Вы это отлично знаете, потому что живете здесь. Ничто не может случиться с тобой, и никто тебя не достанет. Ты сам себе полный хозяин, и тебе не надо ни с кем советоваться и думать о том, что они о тебе скажут. Где-то наверху жизнь идет своим чередом, а ты нисколько об этом не заботишься. Захочешь – поднимешься, а здесь ничто не поменяется, все будет ждать тебя, пока вернешься.
Барсук прямо-таки просиял от этих слов.
– Все именно так, как говорите вы, – ответил он. – Нигде не найти безопасности, мира и спокойствия, кроме как под землей. И потом, допустим, к вам пришла широта мышления – так в чем дело? – поройте немного, поскребите – и вот оно! Если вдруг вы обнаружите, что ваш дом слишком просторен и неуютен – заткните углубление-другое – и радуйтесь! Никаких тебе строителей, никакой торговли, никаких замечаний от парней, подглядывающих через забор, и, что главное, никакой погоды. Взгляните-ка на Крыса. Поднимись вода в его реке на пару футов, и ему надо искать съемную квартиру. А все они, как правило, страшно неудобны, расположены в плохих районах и безумно дороги. Возьмите Жаба. Я ничего не имею против Жаб Холла, это действительно лучший дом в наших краях… как здание, конечно. Но представьте теперь, что вспыхнет пожар, что тогда будет с Жабом? Допустим, сдует черепицу, или осядут стены, или в фундаменте обнаружится трещина, что с Жабом? Ну, а если разобьются окна, и в комнатах разыграются сквозняки, что с Жабом? Нет, можно подняться, побродить поверху, посетить кого-либо из друзей, но вернуться в конце концов под землю – лично у меня такое представление о доме.
Крот сердечно поддержал Барсука, и тот к нему почувствовал еще большее расположение.
– Когда окончится завтрак, – шепнул он ему, – я повсюду вас повожу, я продемонстрирую вам свои небольшие владения. Мне интересно, как вы оцените их. Сдается мне, вы знаете толк в домашней архитектуре.
После завтрака, согласно их договору, когда Крыс и Выдр уселись по углам камина и взялись распалять дискуссию по вопросу об угрях, Барсук зажег фонарь и предложил Кроту следовать за ним. Они пересекли зал и спустились в один из главных туннелей. Дрожащий свет фонаря отблесками заиграл по стенам больших и малых комнат. В глаза бросились простые буфеты, некоторые из которых такие же широкие и внушительные, как у Жаба в столовой. Они свернули вправо, попали в узкий коридор, а потом все повторилось сначала. Крот был потрясен размерами увиденного, протяженностью, разветвленностью и шириной тусклых туннелей; крепостью сводов над головой, заполненностью складов. Повсюду кирпичная кладка, колонны, арки, пол, выложенный мозаикой.
– Как на земле, Барсук, – проговорил он, наконец. – И как вы только нашли время и силы, чтобы сделать все это? Просто удивительно!
– Это и в самом деле было бы удивительно, если бы сделал все это я. Но дело-то в том, что я ничего из этого не делал. Я только расчистил проходы и комнаты ровно настолько, чтобы мне хватало. Этого добра здесь намного больше, чем вам открылось. Вы, конечно, не понимаете меня, и мне необходимо вам пояснить. Так слушайте! Много лет тому назад, на том месте, где сейчас бушует Дикий Лес, гораздо раньше, чем он сам себя запланировал и вырос до теперешних размеров, на том месте был город… Город людей, вам ясно?! Вот здесь, где мы с вами сейчас стоим, они-то и жили: гуляли, беседовали, спали и занимались своим бизнесом. Здесь они устраивали своих лошадей, пировали, отсюда отправлялись на сражения или в разные торговые поездки. Это были могущественные, богатые люди и отличные строители. Строили они добротно, потому что думали, город их будет стоять здесь на века.
– Но что ж тогда случилось с ними со всеми?
– Кто может об этом сказать? – ответил Барсук. – Люди сюда пришли… какое-то время были здесь, строили, процветали и… сгинули. Обычная их манера. А вот мы остались. Мне рассказывали, что барсуки жили и здесь, и повсюду еще задолго до того, как был построен этот город. И теперь здесь опять барсуки. Мы терпеливый народец. Мы можем на какое-то время съехать, переждать. Но мы настойчивы, мы возвращаемся. И так всегда будет.
– Ну, а потом, когда ушли эти люди? – сказал Крот.
– Когда они ушли, – снова принялся объяснять Барсук, – за дело принялись упорные дожди и сильные ветры. Действовали они твердо, год за годом. Возможно, и мы, барсуки, помогли здесь немного… кто знает? Но только город этот все опускался, опускался и, наконец, сравнялся с землей. А потом опять стал подниматься наверх, потому что из семян, разбросанных людьми, прорастали молодые деревья, они высились, развивались и превращались в могучих лесных великанов. Ежевика и прочие вьюнки переплетались /вокруг их