Собрав волю в кулак, мальчик крепко сжал древко копья. Сын Конана не боится этой женщины, кем бы она ни была — ведьмой, призраком или оборотнем!
В зеленых глазах, пристально глядевших на него, засверкали холодные искорки, — женщина смотрела на него с явной иронией. Она медленно подняла свою худую руку. Тут же в кустах раздался треск.
Мальчик обернулся и увидел, что на поляну со всех сторон выходят люди.
Все они были необычайно высоки и страшно худы, — худы настолько, что походили скорее не на живых людей, а на ожившие мумии. Они были едва ли выше великана Конана, — рост некоторых превышал семь футов. С головы до пят эти люди были закутаны в черные одеянья, плотно, словно перчатки, облегавшие их тела. Черной тканью были прикрыты и их головы. Своими тонкими длинными пальцами они сжимали странные орудья, походившие на жезлы длиною фута в два, выточенные из черного дерева. На конце каждого жезла поблескивала небольшая — с куриное яйцо — сфера, изготовленная из какого-то непонятного серебристого металла.
Конн попытался рассмотреть их лица и ужаснулся. У этих людей лиц не было! Под черными накидками светились пустые белые овалы.
Убеги мальчик с поляны, его вряд ли стали бы упрекать в трусости. Однако он и не думал бежать. Ему было всего двенадцать, но он происходил из рода могучих воинов и отважных жен, — ни один из его предков не дрогнул пред лицом опасности, и потому не имел на это права и он. Предкам его доводилось встречаться лицом к лицу с гигантскими медведями, ужасными снежными драконами Фиглофийских гор и саблезубыми пещерными тиграми. Утопая по колено в снегу, они сражались с этими адскими созданьями под темными небесами Севера. В час опасности в мальчике проснулась память рода.
Женщина обратилась к нему по-аквилонски. Говорила она с сильным акцентом.
— Сдавайся, мальчик!
— Ни за что! — прокричал ей в ответ Конн. Издав боевой клич киммерийцев, он взял копье наперевес и, пришпорив своего коня, понесся на одну из безликих черных фигур.
Старое лицо женщины в белом оставалось бесстрастным. Не успел еще пони как следует набрать скорость, как острая боль пронзила руку Конна. Он охнул, согнувшись от боли. Копье выпало из его онемевших пальцев и исчезло средь высоких трав.
Один из черных великанов тут же приблизился к нему. Одной рукой он схватил пони за поводья, другой — завел над Конном жезл. Металлический шар легко коснулся локтя мальчика, попав точно в нервный узел. Конн едва не закричал от боли.
Черный человек занес жезл для нового удара, но тут же женщина прокричала ему что-то на неведомом языке. У нее был резкий металлический голос. Безликий человек в черном опустил руку.
Но Конн и не думал сдаваться. Громко закричав, он схватился левой рукой за рукоять висевшего у него на поясе меча. Неловким движением он вынул меч из ножен и перевернул его клинком вверх. Люди в черных плащах окружали его со всех сторон; к нему тянулись их тонкие руки.
Сделав обманное движение, Конн нанес удар человеку, стоявшему к нему ближе других. Клинок вонзился прямо ему в горло. Захлебываясь кровью, человек упал на колени и тут же повалился наземь.
Конн вонзил шпоры в бока пони. Тот, громко заржав, попятился было назад, испугавшись вида надвигавшихся на него безликих людей, но уже через миг, справившись со страхом, рванулся вперед. Люди в черном легко уходили от его подкованных сталью копыт. Один из них поднял свой жезл. Металлический шар с немыслимой точностью поразил кисть Конна. Меч выпал из его разжавшихся пальцев и исчез в траве. Другой металлический шар легко коснулся затылка мальчика. Тело его тут же онемело, и он свалился с седла прямо в тонкие иссохшие руки одного из безлицых людей. Прочие принялись усмирять его коня.
Зеленоглазая женщина склонилась над впавшим в забытье мальчиком.
— Конн, наследный принц Аквилонии, — скрипучим голосом пробормотала она и усмехалась. — Представляю, как будет радоваться Тот-Амон.
3. КРОВАВЫЕ РУНЫ
Ссутулившись в седле, Конан угрюмо утолял голод куском холодной медвежатины. К нему подъехал Эрик, но главный загонщик.
Король выпрямил спину, выплюнул кость и, отерев губы тыльной стороной руки, мрачно спросил: «Что-нибудь нашел?» Старый загонщик молча кивнул и протянул Конану странный предмет.
— Вот это, — сказал он.
Нахмурив брови, Конан стал рассматривать диковинную вещицу. Это была вырезанная из слоновой кости маска, принадлежавшая человеку с вытянутым узким лицом. Странным было то, что эта маска была совершенно гладкой, — ровный пустой овал с двумя вырезами для глаз. Вид ее Конану не понравился.
— Гиперборейские штучки, — сплюнул он. — Еще что-нибудь есть?
Старый охотник кивнул.
— Кровь на измятой траве, следы копыт молодого пони и — это.
Огоньки, блиставшие в глазах Конана, померкли; лицо посерьезнело и осунулось. Это был меч, подаренный им Конну в день его двенадцатилетия. На серебряной рукояти была выгравирована корона принца Аквилонии.
— Это все?
— Собаки ищут след, Ваше Величество, — ответил Эрик.
— Как только они нападут на него, труби в рог и собирай людей! — проревел Конан.
Солнце стояло уже высоко; от сырой земли поднимался пар. Король Аквилонии поежился, почувствовав вдруг хладное дыхание смерти.
Прошел целый час, прежде чем они смогли отыскать труп. Тело было захоронено на дне овражка, — она было присыпано сырой землей и опавшей листвой так искусно, что отыскать могилу могли разве что собаки.
Конан съехал на дно овражка и стал разглядывать труп. С тела были сняты все одеяния; кожа погибшего была бела, словно пергамент, волосы его тоже были поразительно светлыми. Рост этого тощего изможденного человека с перерезанным горлом был чуть меньше семи футов.
Эрик склонился над перепачканным грязью телом и стал принюхиваться. Сняв с раны кусочек запекшейся крови, он принялся растирать ее между пальцами.
Конан угрюмо ждал. Наконец старик тяжело поднялся на ноги и вытер кончики пальцев о полу плаща.
— Его убили прошлой ночью, мой господин, — сказал он.
Конан еще раз взглянул на лицо убитого — узкий подбородок, высокие скулы, тонкие черты. Вне всяких сомнений, перед ним лежал гипербореец — об этом говорили и его неестественная бледность, и хрупкое телосложение при чудовищном росте, и бесцветные шелковистые волосы. На Конана смотрели мертвые, зеленые, словно у кошки, глаза.
— Отпускай собак, Эрлик. Просперо! Предупреди людей о том, что враги могут появиться в любую минуту! Нас, похоже, ведут.
Пуантенский генерал и король поскакали бок о бок. Вежливо откашлявшись, генерал спросил:
— Вы считаете, что маска и меч были оставлены для нас, мой повелитель?
— Я в этом уверен, — буркнул Конан. — Я это нутром чую. Где-то там скрывается целая банда этих белых демонов, похитивших моего мальчика. Они ведут нас, словно скот, разрази их гром!
— Они хотят устроить нам засаду? — спросил Просперо. Конан на мгновенье задумался и отрицательно покачал головой.
— Не думаю, В течение последнего часа мы миновали три таких места, лучше которых для засады не придумать. Нет, — они явно хотят чего-то другого. Возможно, где-то впереди нас ждет их послание.
Просперо не стал спорить с этим.
— Возможно, они хотят получить выкуп?
— Может статься, они захотят использовать принца как приманку, — ответил Конан, блеснув глазами, словно лютый зверь. — Как-то раз я попал в плен к гиперборейцам. Там я такого натерпелся, что до сих пор к этим костлявым демонам особой любви не питаю. Когда же их гостеприимство меня вконец утомило, я ответил им тем же, — так что, думаю, и у них ко мне особой приязни нет!
— А что означает эта маска из слоновой кости? Конан сплюнул и приложился к фляге с вином.
— Гиперборея — место темное. Этой мертвой, голой, объятой туманами землей правит страх. Страною управляют служители тайного культа — черные колдуны-убийцы. Их единственное оружие — деревянные прутья, на конце которых закреплены шары, выточенные из необычного металла, называемого платиной. Старуха, которую колдуны считают воплощением богини смерти, правит всеми их землями, она же является и их главной жрицей. Ее слуги-убийцы заняты постоянным самоистязанием — они умерщвляют свое тело, разум и волю. Маски, подобные той, которую ты видел, — одно из проявлений их фанатизма. Нет в мире воинов страшнее этих, — слепая вера в демонов делает их бесстрашными и нечувствительными к боли.
Дальше они ехали молча. И тому, и другому представилась страшная картина беззащитный мальчик, окруженный фанатичными служителями смерти, люто ненавидящими Конана.
Лес становился все реже — на смену мрачным чащам восточного Гандерланда пришли меловые пустоши, поросшие вереском и папоротником. Они приближались к границе владений Конана. Где-то здесь сходились земли Аквилонии, Киммерии, Пограничного Королевства и Немедии.
Похолодало. Небо стало затягиваться тучами. Багряный вереск волновался и шумел на ветру. Издалека слышался хриплый крик болотных птиц. Земля эта была пустынна и уныла.
Конан скакал впереди. Внезапно он остановил своего коня и знаком приказал остановиться другим. Не сходя с коня, он угрюмо смотрел на предмет, лежавший на тропе. Воины спешились и подошли к своему королю.
Перед ними лежало легкое, сделанное из ивняка копье, которое могло принадлежать разве что ребенку. На древко был одет белый пергаментный свиток.
Эрик снял пергамент с древка и подал его своему королю, что так и сидел в седле. Конан развернул тугой скрипучий свиток.
Послание было написано по-аквилонски; писавший его, судя по всему, торопился — руны были написаны небрежно и разобрать их было весьма непросто. Нахмурив брови, Конан молча прочел послание передал его Просперо, зачитавшему его вслух.
«КОРОЛЬ ДОЛЖЕН В ОДИНОЧКУ НАПРАВИТЬСЯ В ПОХИОЛУ. ЕСЛИ ОН ВЫПОЛНИТ ЭТО УСЛОВИЕ, С СЫНОМ ЕГО НИЧЕГО НЕ СЛУЧИТСЯ. ЕСЛИ ОН ПОСТУПИТ ИНАЧЕ. РЕБЕНОК ЕГО УМРЕТ СТРАШНОЙ СМЕРТЬЮ. КОРОЛЬ ДОЛЖЕН ИДТИ ПО ТРОПЕ, ПОМЕЧЕННОЙ БЕЛОЙ РУКОЙ.»