Он умолк, моргнул, уставился в пустоту и громко засопел. Похоже, столь разительная перемена свидетельствовала о некой мысли, пришедшей ему в голову. Словно в трансе, он вытянул правую руку и согнул пальцы так, будто сжимал какой-то предмет, но, когда все испуганно загалдели, он пришел в себя и выкрикнул:
– Нет! Гори оно все огнем, никакой я не йог! Это может сделать любой. Сами проверьте. Надо всего лишь выбрать место, где нет ни вен, ни артерий, туго натянуть кожу и пронзить ее одним движением. – Он извлек булавку, не оставив на коже ни капли крови. – Хотите попробовать?
– Нет, спасибо, – пролепетала Энн.
– А я хочу, – объявил Кортни.
Особого желания он не испытывал, но, решив не упускать случая покрасоваться перед Энн Браунинг, закатал левый рукав до локтя, взял булавку – вновь простерилизованную педантичным сэром Генри, – коснулся кожи ее острием, стиснул зубы и…
– Ай! – вскрикнул Кортни и подскочил так, будто его ужалила гадюка.
И не сказать, что его утешило неприкрытое злорадство сэра Генри.
– Так и знал, что рано или поздно мне удастся вас расшевелить! – радостно изрек Г. М., но его тон тут же изменился. – Ничего не получилось, поскольку вы инстинктивно боялись причинить себе вред, – терпеливо объяснил он. – Сперва укололи кожу, проверяя, какими будут ощущения, – и, разумеется, почувствовали боль. Так не пойдет, сынок. Ваше подсознание…
– В этом треклятом деле, – сказал Мастерс, – все какое-то подсознательное. Скажите, сэр, этот фокус действительно работает?
– Ну конечно, сынок. Вы же видели, как я его показал. Разумеется, он требует тренировки и присутствия духа.
Мастерс смерил его взглядом:
– Получается, вы у нас фокусник?
– Еще какой! – подтвердил Кортни, извлекая булавку из раненой руки. – Случись вам писать его мемуары, старший инспектор, вы бы поняли, что у него одни фокусы на уме.
Г. М. расплылся в довольной улыбке.
– Есть у меня предположение, – продолжил Кортни, – что именно так он и ловит убийц. Ведь у него такой же преступный склад ума.
– Суть в том, – сменил тему Мастерс, – что способ и впрямь действенный, и нельзя исключить, что на самом деле миссис Фейн притворялась. Хотя постойте! Всем заправлял доктор Рич. Не напрашивается ли вывод, что он в сговоре с этой женщиной?
– Нет, нет, нет, нет, нет! – прорычал Г. М. – Это не значит, что миссис Фейн притворялась или что эти двое сговорились. Рич прекрасно знал, что она не притворяется…
– Неужели? – скептически заметил Мастерс.
– …Иначе не стал бы задавать ей некоторые вопросы, когда миссис Фейн находилась под гипнозом. О чем расскажу через пару минут. Но вот эта девица… – указал он на Энн, – эта девица усомнилась. Поэтому Рич, пользуясь случаем, по-быстрому отделался от нее, провернув фокус с булавкой. Вот, собственно, и все.
Мастерс достал записную книжку, аккуратно положил ее на колено и поддернул манжеты рубашки, давая понять, что сейчас произнесет нечто важное.
– Минуточку, сэр! Вы сами признали, что миссис Фейн – единственная, кто может быть виновен в этом убийстве. Я правильно понял?
– Исходя из улик – да.
– Вот именно. И она могла притвориться, что находится под гипнозом, – верно?
– Допустим.
– Притвориться и обмануть доктора Рича? Вот именно! – вновь разошелся Мастерс. – Ясное дело, для этого требуются незаурядные актерские способности, но нам доводилось иметь дело с превосходными актрисами. Помните Гленду Дарворт? А Дженет Дервент? А Хилари Кин? Да, согласен, она могла подменить кинжал. Но вот вам новый вопрос: куда делся первый, резиновый? Говорите, миссис Фейн спрятала его в рукаве? Но там его не оказалось. В таком случае где он? Агню сказал, что провел в гостиной тщательный обыск, но резинового кинжала так и не нашел.
– Верно, – с безутешным видом признал сэр Генри. – Ведь его нашел я.
– Вы?
Из кармана брюк Г. М. вытащил кинжал, хлипкий и неприглядный в ярком свете солнца, покрытый исцарапанной серебристой краской, из-под которой проступала черная резина, и демонстративно согнул его пополам.
– Где вы его нашли, сэр?
– В диване. Его спрятали между спинкой и сиденьем. На том же диване, где находилась предположительно загипнотизированная миссис Фейн.
Все представили лежащую на диване Вики Фейн. Повисла недобрая тишина, но нарушивший ее голос Мастерса казался еще более зловещим.
– Да что вы говорите? – любезно произнес старший инспектор, забрав у сэра Генри поддельный кинжал и внимательно изучая его. – И когда же вы его нашли?
– Вчера вечером.
– Вчера вечером? В таком случае какого черта рассказали об этом только сейчас?
– По той же причине, – Г. М. почесал кончик носа, – по которой не горел желанием его показывать. Признаю, Мастерс, версия прелестная. Женщина, притворяясь, что находится под гипнозом, закалывает мужа, и все считают, говоря вашими словами, что убийца – единственный человек, которого никак нельзя обвинить.
– Эта версия, – выдохнула Энн, – завораживает и одновременно повергает в ужас. Не правда ли, страшно подумать, что человек сыграл совершенно не ту роль, которую ему приписывали?
При этих словах Г. М. не без интереса взглянул на девушку, но снова обратился к Мастерсу:
– Эта версия кажется безупречной. Черт возьми, разве это не так? Идеальный замысел. Наличие мотива. Твердые доказательства. Но есть одна проблемка.
– Какая?
– Эта версия не соответствует истине, – сказал Г. М.
– Что вы такое говорите, сэр? – начал выходить из себя Мастерс. – Ведь вы сами только что признали…
– Этот малый, – перебил его Г. М., указывая на Кортни, – стоял на балконе спальни с тех пор, как Фрэнк Шарплесс принес туда миссис Фейн, и почти до того момента, как она очнулась. Теперь послушайте, что он скажет, а затем ступайте пыль глотать.
Филу Кортни сделалось жарко и неуютно. Изумленная Энн заглянула ему в глаза; он отвернулся, но вспоминал ее взгляд, пока рассказывал о том, что видел.
Г. М. выпытал у него все факты, стоя у дома Фейнов под луной в тени вязов, темневших на фоне неба. Это звучало – по крайней мере, для Энн, подумал он, – как исповедь вероломного шпиона, но ради Вики Фейн он не задумываясь обо всем рассказал, причем довольно быстро.
– Вы не шутите, сэр? – осведомился Мастерс, с недоверием глядя на Кортни.
– Нет. Клянусь, я не сказал ни слова неправды.
– Такой респектабельный парень, как мистер Фейн, убил некую Полли Аллен из-за… банальной интрижки?
– Такое, знаете ли, случается не впервые, – заметил Г. М. – Мы с вами запросто вспомним несколько имен. Раз уж вы упомянули о наших расследованиях, не подскажете, кто воспользовался атропином в деле семьи Хей?[4]
– Минуточку, сэр! – остановил его Мастерс. – Мистер Кортни, а что стало с телом девушки? Об убийстве не сообщалось. По крайней мере, Агню ничего мне не говорил.
Кортни тоже не мог ничего сказать об этом.
– Мне известно лишь, как миссис Фейн ответила на вопросы Рича, – произнес он.
– Под гипнозом? Или, допустим, когда она притворялась загипнотизированной?
– Можно и так сказать, раз уж вы настаиваете. Артур Фейн задушил эту девушку на диване, что стоит в гостиной. Других ответов Рич получить не успел, поскольку его прервали. Спросил лишь, известно ли об этом кому-то еще, и миссис Фейн ответила утвердительно, но договорить не успела, поскольку ее прервали стуком в дверь, и Ричу пришлось закончить расспросы.
– Так миссис Фейн не сказала, кто еще знает об убийстве Полли Аллен?
– Нет.
– Давайте-ка все обдумаем, – предложил Г. М., производя гипнотические пассы. – Наш славный Фейн, несомненно, был тем еще хлыщом и бабником… – (Кортни заметил, что при этих словах Энн поежилась.) – Он совершил преступление, и всем известно, какое за него полагается наказание. Его жена знает, что он убийца. Ну хорошо. Предположим, она ненавидит мужа. Ненавидит его лютой ненавистью. Допустим, она положила глаз на другого мужчину. Станет ли она преднамеренно убивать мужа, когда всего-то и надо, что сообщить в полицию?
Тишина.
Шах и мат.
Закатное солнце над Челтнемом ослепительно сверкало на красно-белых крышах. И, кроме того, освещало физиономию Мастерса, исполненную недоверия и скептицизма.
– Ну что ж, прекрасно, – уступил он, – если только миссис Фейн не выдумала эту историю.
– Выяснить это, сынок, будет довольно просто. Такова ваша работа. Ступайте к Агню. Найдите следы Полли Аллен. Все разузнайте. Но если слова миссис Фейн окажутся правдивыми – а я готов спорить, что так оно и будет, – обвинить ее будет не проще, чем козла Пэдди![5]
Мастерс вскочил на ноги.
– Осторожнее! – взвыл Г. М. – Не наступите на шляпу!
Казалось, Мастерс раздумывает, не прописать ли оной шляпе доброго пинка. Затем, однако, могучим усилием воли он взял себя в руки, хотя багровый цвет его лица трудно было списать на жаркую погоду.
Тем временем Г. М. повернулся к Энн и тихо спросил:
– Что скажете? Вы неплохо знали Фейна. По-вашему, он мог бы совершить подобный поступок?
Девушка потупилась, и Кортни во второй раз отчетливо разглядел ее профиль. Будь ее нос чуть поуже, это лицо с полными губами и крупным ртом было бы эталоном красоты. У Кортни сложилось впечатление, что Энн готова сделать какое-то признание, но она вовремя сдержала себя и, водя носком туфли по траве, ушла в глухую оборону.
– Нет, я знала его хуже, чем вы думаете.
– А эта Полли Аллен? Кто она? Вернее, кем она была? Вы ее встречали?
– Даже имени не слышала, – решительно помотала головой Энн. – Наверное, она была… Ну, вы понимаете!
– Вы не ответили на мой вопрос. По-вашему, Артур Фейн мог бы совершить подобный поступок?
– Думаю, да, – подняла лицо девушка, в чьих проницательных глазах светился незаурядный ум. – Судя по тому, что я знаю о его родне. И о некоторых других вещах. – Она помолчала, затем заговорила быстрее прежнего: – Но когда убили девушку? Примерно в середине июля? Четырнадцатого или пятнадцатого числа?