— О, Многоединый, мы связались с чудовищем! — воскликнул Никер.
— Я тебе уже давно говорю, кто она такая. Но ты обращался с ней как со знатной леди.
— Так она и есть знатная леди, Арт! — горячо заспорил Никер. — Ты не понимаешь. Что бы Виолетта ни сделала, она останется знатной дамой. Конечно, ее казнят в конечном итоге за такие проделки, но это будет казнь через отсечение головы, а не через повешение. Она родилась как знатная леди и умрет как знатная леди.
— Только в том случае, если я ее не придушу, — заметил я. — Тогда она умрет как кролик, задушенный удавом.
Никер ухмыльнулся.
— Ты все шутишь, Арт, а нам ведь придется с ней сотрудничать. С этим монстром. И зачем только ты заключил с ней договор? Нет, мне ясно, зачем, но я бы лично держался от нее подальше.
Я не стал спорить, а отправился заканчивать своего первого голема, оснащенного сверхпрочной кожей. После первого принципиального прорыва дело пошло как по маслу. Пользуясь образцами, описанными в университетах местной Земли, я соорудил полого голема, состоящего почти целиком из мышц, но снаружи и внутри этого создания была сверхпрочная кожа. На ощупь он почему-то ощущался как пластик. Твердый, слегка шершавый пластик, из которого состояли старинные погремушки. Внутрь голема можно было попасть лишь одним путем — через бок. У меня был выбор: смотреть своими глазами или целиком скрыться в этих «пластиковых» доспехах, довериться глазам и энцефу голема. Я выбрал второй вариант, потому что первый был чреват тем, что маги сразу разберутся, что к чему.
Я кое-как протиснулся внутрь и оказался в довольно тесной «пластиковой» коробке. Затем бок сомкнулся так, что щель стала почти незаметной. Я ничего не видел, моими глазами были глаза голема, которые взаимодействовали со мной через его энцеф. Мне даже было трудно дышать, потому что сквозных дыр в груди необычного создания получилось маловато. Мышцы были так себе, пожалуй, чуть сильнее моих. Я управлял ими тоже через энцеф. Походка и движения голема оставляли желать лучшего, но меня это нисколько не огорчало, ведь в моих руках находился прототип существа, неизвестного этому миру. Да и вообще никакому миру! Мне еще только предстояло сделать множество улучшений.
Никер присутствовал при первых шагах моего экзо-костюма. Эти шаги получились не очень ловкими, но я, по крайней мере, не падал. Первоначальное негативное мнение моего друга о новом виде голема сразу же изменилось.
— Знаешь, Арт, я бы никогда не подумал, что внутри находится человек! — с тайным восторгом сообщил Никер, пожирая глазами зеленоватое высокое и толстое существо. — Я мог бы побиться об заклад, что это просто плохо сделанный голем! Как ты выражешься, сварганенный на скорую руку каким-нибудь учеником!
Я знал, что выгляжу снаружи как широкоплечий великан, покрытый чешуйчатой зеленой кожей. Наверное, выходцу с моей, правильной, Земли, я напомнил бы Халка.
Мы проверяли голема в одном из больших залов замка за тщательно запертыми дверями. Стулья, столы, диван — вся рухлядь была сдвинута к стенам, чтобы дать мне побольше пространства. Я ходил в экзокостюме, размахивал руками, пытался переносить мебель, даже прыгал, сотрясая пол. Никер предложил мне сразиться на деревянных палках, и я согласился. Однако мое управление этим големом было далеко от идеала, и я часто пропускал удары. Впрочем, пока это ничего не значило.
Позанимавшись с големом часа четыре, я принял решение уничтожить его. Дело было не только в том, что первый образец получился несовершенным, и мне хотелось скрыть мои эксперименты от окружающих. Основная причина заключалась в энергии. Големы, как и всякие живые существа, нуждались в ней. Обычно они получали ее вместе с пищей, как и люди. Но экспериментальные модели не оснащались такой мелочью, как пищеварение. Они жили лишь короткое время, питаясь изначальными запасами энергии, а потом, после получения нужных результатов, утилизировались.
Уничтожались големы тоже интересно. Для этого в небольших количествах использовалась хила, которая помогала превращать живую ткань обратно в глину. Маги поговаривали, что живые существа, созданные с помощью хилы, все-таки сильно отличаются от обычных животных, ведь никакая хила не способна превратить нормальное животное, родившееся естественным образом, в глину. Более того, особо сильные маги могли даже разрушать чужих големов с помощью обычного прикосновения.
Я уничтожил свой первый прототип без всякого сожаления. Мне уже было известно, как его сделать опять, и у меня ушло бы только часа полтора на этот процесс. Я рассчитывал создавать все более совершенные новые образцы, учиться на них, но ограниченные запасы хилы сдерживали мои честолюбивые устремления. Я даже написал письмо дядюшке Вилли, что так и так, у меня все получилось, но требуется больше хилы. Мне было искренне жаль магов, у которых нет источника хилы под рукой.
К вечеру, когда солнце вновь решило спрятаться за ненадежными верхушками сосен около замка, Понци прислал своего гонца. Мой союзник живо интересовался, что ему делать. У нас с Прастом вроде бы наметилось перемирие, но Лист убит. Понци неплохо нагрел руки на грабежах земель виконта и явно хотел продолжать. Я ответил своему союзнику, что пусть подождет еще полторы недели. Тогда, скорее всего, начнется настоящее веселье, а он или сильно разбогатеет, или погибнет. Зная патологическую жадность Понци, я ни на секунду не сомневался, что тот запросто рискнет жизнью ради большого куша.
Невзирая на крайнюю занятость, я держал на контроле ситуацию со сфинксом и после заката поинтересовался у Шруссона, как там дела. Шруссон поклялся, что виртуозно отгадывает загадки, что он лучший отгадыватель загадок в мире и что потом, когда я перестану нуждаться в его услугах, он пойдет на службу к королю, чтобы моментально решать все сложнейшие проблемы королевства.
— Господин барон, я даже сам не ожидал найти в себе такие таланты. Король наверняка сделает меня своим советником, а может даже майордомом и будет платить мне сто золотых в месяц! — доверительно сказал мне Шруссон.
Услышав про советника и короля, я преисполнился подозрениями и спустился вниз, к сфинксу.
— А, барон, ты привел своего болвана, — именно этим возгласом Фис встретила меня и будущего майордома. — Я его знаю с тех пор, когда он был еще ребенком, но не подозревала, что он такой осел.
— Он плохо старается? — спросил я, грозно глядя на Шруссона, который пытался спрятаться за углом.
— Старается-то он, может, и хорошо, но у него вместо головы пустое ведро, вот в чем загвоздка, — Фис смотрела так на меня своими черными глазами, словно пыталась понять, специально ли я подсунул ей Шруссона, или это получилось случайно.
— Ты не решил ни одной загадки? — я двумя пальцами схватил за куртку Шруссона и вытащил его из-за угла.
— Решил, господин барон! — пискнул тот. — Все решил!
— О, да, он решил, — откликнулась Фис. — Я начала с загадок посложнее, но услышав, какую чушь он несет, перешла на те, что попроще. Например, «мягкие лапки, а в лапках царапки». Каждый ребенок скажет, что это кошка. Но твой Шруссон думает иначе. Он сказал, что это кухарка на дереве.
— Почему кухарка на дереве? — я удивленно воззрился на сконфуженную физиономию бывшего управляющего.
Шруссон замялся.
— У нашей кухарки Берты мягкие руки, господин барон. Она ведь месит тесто, лепит пирожки, делает массаж… хотя массаж она редко делает в последнее время.
— А царапки у нее откуда?
— Занозы, господин барон. Когда она лезет на дерево за сливами, у нее всегда полно заноз. Она сама мне жаловалась.
— Или вот еще, — продолжала Фис, гневно сверкая глазами. — «Прыг да скок, длинные уши, белый бок». Как думаешь, барон, кто это?
— Заяц! — уверенно ответил я.
— А вот и нет. Твой Шруссон считает, что это мальчик, упавший в муку.
Я отпустил куртку и задумался:
— Белый бок я еще понимаю — это от муки. Прыг да скок я тоже понимаю — мальчик убегает. Но при чем тут длинные уши?
— Так его схватили за уши, господин барон, — робко пояснил Шруссон. — Мельник же и схватил. Я сам видел. Уши длиннее стали.
— Но самое лучшее вот это, — заявила Фис. — «Голодна — мычит, сыта — жуёт, ребяткам молоко даёт».
— Надеюсь, это корова? — спросил я у Шруссона.
— Глухонемая молочница, — тихо произнес он.
— Отдай его мне, — сказала Фис. — Впусти его в клетку.
Признаться, глядя на физиономию Шруссона, у меня мелькнула мысль так и сделать, но я сдержался. Замковая челядь просто не поймет моего поступка, испугается, даже начнет разбегаться.
— Завтра я пришлю кого-нибудь другого, — сказал я. — Идем, Шруссон.
Мы молча поднялись в мой кабинет.
Я поправил тяжелый подсвечник, стоящий на столе, и повернулся к двери, у которой скромно стоял Шруссон.
— Ты — бывший управляющий, а не можешь даже отгадать глупые загадки. Ты выглядишь, как жулик, и поступаешь, как жулик. Кроме лести я ничего путного от тебя не услышал. Вот скажи, что мне с тобой делать? — произнес я. — Какой смысл держать тебя в замке? Какую пользу ты мне можешь принести? Ответь хотя бы на этот вопрос, и если ответ будет убедительным, то я оставлю тебя. А если нет, то проваливай. Прямо сейчас.
Хитрющая физиономия повернулась ко мне и, видимо, уяснила всю серьезность ситуации. Что я собираюсь вышвырнуть кое-кого пинком под зад и даже, возможно, без вещей.
— Простите, господин барон! Я ведь старался! — Шруссон прижал руки к груди, отчего стал похож на старого лиса, уверяющего, что он давно уже стал вегетарианцем.
— Грег, иди сюда! — крикнул я в открытую дверь. — Выброси вот этого за ворота.
За спиной Шруссона возник массивный силуэт одного из моих воинов.
— Нет, господин барон! Не надо! — теперь бывший управляющий простер ручонки ко мне. — Я ведь знаю тайну!
Я одним движением притормозил Грега.
— Какую тайну?
— Я знаю, где спрятаны дневники Эндрю Праста! Прадеда нашего бывшего барона! Вы ведь им очень интересовались.