Эту историю я знал во всех подробностях. Ребенком Никер проезжал вблизи Алтайских гор. В тех местах из людей никто не жил, деймолиты забирали всех подряд, так что путь моего друга пролегал по пустынной местности. Караван полагался на сильную охрану и двух магов с големами, но когда показались три десятка творений деймолитов, то всем в караване стало ясно, что это конец. Сестра спрятала Никера под дорожным сундуком и сверху еще забросала какими-то тряпками. Он ничего не видел, но все слышал. Никер признавался, что крики боли и смерти до сих пор преследуют его по ночам. Впрочем, тридцать трехногих прыгучих деймолитских големов покончили с людьми очень быстро. Когда шум стих, Никер еще долго лежал, боясь пошевелиться, а потом все-таки выполз. Кругом валялись трупы защитников каравана, мужские трупы. Никер первым делом увидел своего пятнадцатилетнего двоюродного брата, который часто развлекал малыша, показывая ему фокусы с игральными картами. У брата оставалось только полголовы, Никер почему-то всегда считал нужным упомянуть об этом. Мой друг не стал ничего брать, а быстро побежал прочь от гор…
Как-то мне пришлось рассказать Никеру о том, что деймолиты делают с людьми, зачем они берут людей в плен. Этим я невольно объяснил, для чего инопланетным монстрам понадобились его сестра и другие женщины. Для разведения людей! Деймолиты захватили множество женщин и мужчин и держали их в колониях в горах. Дядюшка Вилли в подробностях описал, как это происходит. В каждой колонии было множество «самок» и только один «самец». «Самки» рожали, а «самец» оплодотворял. Человеческие дети выращивались до репродуктивного возраста, а потом часть из них отбраковывалась, шла на хилу. Женщины рожали лет до двадцати пяти, а затем тоже шли на хилу. Деймолиты с помощью своих големов часто производили облавы в окрестностях гор, чтобы разбавлять свои колонии свежей кровью.
Когда Никер уяснил все это, то я даже не мог сказать, кто испытывает к деймолитам больше ненависти: он или дядюшка Вилли. Мой друг признался мне, что у него даже челюсти сводит от гнева, когда он думает о том, что сталось с его сестрой.
Моя же ненависть к деймолитам была не такой глубокой, все-таки я вырос в другом мире и с детства меня не пичкали всякими ужасными сказками. Но я хотел, конечно, избавиться от пришельцев. Не только потому, что сочувствовал своим собратьям-людям или знал, что участь «колоний» деймолиты уготовили всему человечеству и рано или поздно попытаются достичь этой цели. Но и потому, что мой договор с Вилли подразумевал ненависть к пришельцам в рабочем порядке. О, я заключил этот договор в трудный период моей жизни и нарушить его никак не мог.
Глава 18
Мои попытки прикончить Праста чужими руками полностью провалились. Выяснилась любопытная вещь: все более-менее известные в наших краях наемные убийцы получили задание устранить меня. Я сумел только внести путаницу: поручил им убить и Праста. Теперь каждый из убийц охотился одновременно за каждым из заказчиков. Это навело меня на мысль, что неплохо бы в отдаленном будущем обзавестись собственными спецслужбами, а в ближайшее время надо бы избавиться от всех этих «киллеров».
Как и ожидалось, когда наш договор с Прастом истек, вспыхнула новая война. Сначала мне доставили письмо от графа, в котором предлагалось вернуть замок предыдущему владельцу и таким способом обзавестись вассалом. Я ожидал, что мнения моих соратников по этому поводу разделятся, но ошибся. Никер сказал, что вассал нам нужен сейчас в той же мере, что и бешеный еж. При чем тут еж и почему он должен быть бешеным, мой друг не уточнил. Эмилия заявила, что Праст помешает ей управлять замком, а она ведь только вошла во вкус. В том была доля истины: Праст просто выгонит свою бывшую невесту, а заодно и всех моих людей. Виолетта просто предложила графа отравить, чтобы он не давал впредь таких глупых советов. Магичка вообще неплохо устроилась: днем она совершенствовала мастерство в изготовлении големов, а по вечерам приставала ко мне и даже один раз принялась убедительно доказывать, какая замечательная жена получилась бы из нее.
Я вежливо ответил графу, что недавно простудился, лежу в постели и не смогу покинуть замок еще месяца три, не меньше. Пусть Праст подождет. Граф пожелал мне скорейшего выздоровления, а сам дал Прасту войска. И началось.
Распределение сил было не в мою пользу, но я не собирался жаловаться, ведь могло быть и хуже. На моей стороне выступил Понци и два других барона: Илиа и Деметрий. Как я и предсказывал, двое последних просто воспользовались сложившейся ситуацией, чтобы бросить вызов своим старинным врагам. Против нас было шесть феодалов, включая наследника Листа, и четыре десятка графских воинов. Магов у противника было многовато, и они могли выставить сразу больше десятка управляемых големов.
После череды мелких стычек вражеская армия направилась к Понци, который проявил себя как гений наглых грабежей. Чтобы спасти барона, я немедленно выдвинулся к замку Буретто и даже сумел обстрелять его из требушета. Союзники загодя слегка усилили мои войска, теперь в моем распоряжении находилось почти шесть десятков. Враг вернулся, и мне пришлось бежать за стены Таглиата. Праст с компанией попытался осадить меня, но к этому времени я подготовил два новых требушета и чертовски ловко отстреливался. К тому же мои автономные големы обладали угрожающей репутацией, что снижало желание противника очертя голову бросаться на штурм. Враг снова направился к Понци, который ради выкупа украл дочь нового виконта, а я опять выдвинулся к Буретто, вынуждая противника отстать от моего союзника. Они отстали и заставили меня отступить. Эта катавасия длилась несколько дней. Война сразу приобрела характер маневренной и грозила затянуться.
Я хотел лишь одного: чтобы враг оставил мой свежеприобретенный Таглиат в покое, а направился к Лиго, где сидел дядюшка Вилли. Я просто из кожи вон лез, чтобы показать им, что Таглиат хорошо защищен, а вот Лиго слаб. То ли противник был глуповат, то ли подозревал неладное, но идти к Лиго не спешил. Я же буквально мечтал о том, чтобы они столкнулись с Вилли. Особенно это было бы хорошо в ночное время, когда силы дядюшки находятся на подъеме.
Зато мне предоставилась возможность опробовать мой новый костюм в действии. Хотя, признаться, эту разработку скрывать было очень тяжело. О ней знали лишь двое: Никер и Эмилия. Что любопытно, сначала мы Эмилии ничего не рассказывали, она сама догадалась, что в залах за закрытыми дверьми происходит нечто экстраординарное, что связано с големами. Никер даже с досадой сказал девушке, что если она такая умная, то пусть попробует найти ответ на вопрос, почему погибают алхимики, которые работают со взрывающимися веществами. Эмилия обещала подумать.
Мой костюм значительно улучшился за последние дни. Я мог в полной мере контролировать движения рук и ног голема, а первоначального запаса энергии хватало на сутки. Были и недостатки: маленькие отверстия для дыхания и ограниченные поля зрения. Мой голем видел хуже, чем человек, а я, не имея возможности смотреть собственными глазами, воспринимал мир как чернобелый. Слух тоже был плох, над этим еще предстояло поработать, а через отверстия звук доносился в искаженном виде.
В тот день я проводил «обкат» костюма в окрестностях Таглиата и не ставил перед собой цели ввязаться в стычку. У ворот замка Никер распорядился, чтобы «этого голема выпустили, а потом впустили». Стражники с опаской покосились на могучее темно-зеленое создание и открыли ворота.
Мои новые ноги резво зашагали по земле, влажной от утреннего дождя. Я собирался пробежаться до соснового бора, побродить там по старым шишкам, чтобы оценить пригодность костюма для переходов через лес, а потом вернуться в замок. Но до шишек я не дошел, ведь у самой кромки леса натолкнулся на вражеский разъезд.
Их было двое. Люди барона Кунца, проживающего в Буретто, восседали на хороших гнедых лошадях и могли похвастаться отличной экипировкой. У них все, начиная от копья и заканчивая коротким ножом в маленьких поясных ножнах, было как положено. Кунц вообще заботился о своих воинах, хотя и не блистал полководческими качествами. Он присоединился к Прасту лишь по той причине, что не хотел терять спокойного соседа. От меня Кунц не ждал ничего хорошего и в этом был прав.
Воины замедлились, когда увидели зеленого монстра. Они посмотрели по сторонам, ища мага, который бы этим монстром управлял, и, понятно, никого не обнаружили. Я тоже остановился, завидев солдат.
— Автономный! — сказал тот, что был слева. На его боку висел хвост редкой черной лисы, признак «гладиатора» — специалиста по спортивным боям с големами.
— Ага, — откликнулся второй в легком кожаном шлеме и снял копье с подставки на седле. — Приблудный. Пощекочем его?
Автономных големов никто не уважал. Они сочетали в себе лишь два качества: силу и глупость. Пожалуй, автономные големы были глупее не только собаки или волка, а даже лягушки. Они представляли собой опасность только в большом количестве из-за непредсказуемости поведения, а с единичными же экземплярами хорошо обученные воины справились бы без проблем.
С автономными големами даже разыгрывались целые представления. Выпускали голема и двух бойцов. Один человек отвлекал тупое создание, а второй разил. Такая коррида редко приводила к несчастным случаям, обычно голем проигрывал.
Я стоял не шевелясь. Опыт подсказывал, что будет дальше. Воины, как настоящие опытные «матадоры», спешатся, один выставит вперед копье и упрется им в землю на случай, если глупый автономный голем решится на лобовую атаку, а второй зайдет сзади или сбоку. Частенько бывало, что пойманный в засаду голем оказывался настолько туп, что даже путался в незнакомой обстановке, не мог понять, что нужно делать. Человеческие маги, в отличие от деймолитов, плохо работали над «искусственным интеллектом». Людям удавалось создавать только узкоспециализированных автономных големов, все остальные представляли собой полный шлак.