— Антонио ее тоже любил. Любил много лет. Он не мог смириться, что она будет принадлежать не ему.
— У некоторых людей в Авиньоне слишком сильные эмоции, которые не приносят ничего, кроме горя, — я вернулся к телу Виолетты.
Вскоре появились и королевские гвардейцы. Они хотели арестовать всех участников: и меня, и раненого, но я представился графом Вигнолийским и сказал, что просто возвращался от короля в обществе своей дамы, когда вдруг на меня напали.
Один из гвардейцев посветил фонарем в мое лицо и подтвердил, что я и есть граф. Король назначал таких крупных феодалов не каждый день, и во дворце меня знали.
Гвардейцы раздобыли повозку, и мы с Виолеттой вернулись на постоялый двор.
Глава 36
Девушку похоронили на кладбище при монастыре Ювенты. Кроме меня и моей охраны, на похоронах присутствовали еще несколько человек. Когда гроб опустили в могилу и церемония завершилась, ко мне подошел крепко сбитый и хорошо вооруженный незнакомец лет сорока.
— Ваше сиятельство, приношу свои соболезнования по поводу гибели вашей невесты, — произнес он хорошо поставленным баритоном. — Однако до меня дошли слухи, что вы собираетесь сегодня уезжать. Так ли это?
— Соболезнования принимаю, — ответил я. — Может, и собираюсь. Но с кем имею честь разговаривать?
— Гийом, сын барона Карра, — по-военному представился собеседник. — Меня направил к вам преподобный Аскольд. Он тоже выражает соболезнования и пеняет вам на то, что вы обещали заглянуть к нему в собор Праведных Воинов, но так этого и не сделали.
Я с трудом вспомнил этого Аскольда. Он оказался весьма осведомленным свидетелем дуэли около стен Авиньона.
— Передайте преподобному мои извинения, но я сильно тороплюсь. Дома меня ожидают дела.
Гийом сделал шаг вперед и сказал доверительным шепотом:
— Вы новый человек в нашем городе, господин граф, и я скажу вам как солдат солдату. От приглашений преподобного Аскольда нельзя отказываться. Его положение таково, что даже высшие жрецы прислушиваются к его словам.
Гийом поднял палец, будто показывая наверх, а потом, заметив мои колебания, добавил:
— Визит — это так, пустяк. Но если преподобный Аскольд разгневается на вас, то неприятности с церковью гарантированы. Очень серьезные. С другой стороны, если вы понравитесь преподобному, то он станет вашим покровителем.
После смерти Виолетты я чувствовал себя не очень хорошо. Моя привязанность к девушке оказалась сильнее, чем думалось раньше. Силы будто оставили меня, и бодаться с церковью без причин мне не хотелось. Да и покровитель в высших церковных кругах не помешал бы.
— Идемте, Гийом. Проводите меня.
Мы пошли по серым тротуарам. Гийом пытался вести беседу, но я с трудом отвлекался от мыслей о Виолетте. Лишь около входа в массивный белый собор с колоннами, я сумел немного сосредоточиться.
Аскольд принял меня в небольшой полуподвальной комнатке со скромной обстановкой. Жрец был одет в свою обычную черную сутану. Мне показалось, что его веснушки стали ярче.
— Вы, наверное, удивляетесь, почему я был столь настойчив, когда приглашал вас сюда, господин граф, — сказал Аскольд после приветствий и соболезнования. — Однако на вас работает некий маг Туссеан, который не дает мне покоя.
— Чем же, ваше преподобие? — я подумал, что некоторые люди в Авиньоне слишком хорошо осведомлены обо мне и моих приближенных.
— Тем, что он умеет делать невозможное. Поговаривают, что он не только создает разумных големов, читающих мысли, но и может управлять одновременно двумя, а то и тремя големами!
— Хотя Туссеан и выдающийся маг, слухи часто преувеличивают его могущество, — я ответил уклончиво.
— Пойдемте, граф, я покажу вам кое-что, — Аскольд подошел к бронзовому подсвечнику, висящему на стене, взялся за него, и я понял, что это не подсвечник, а дверная ручка в форме подсвечника.
Открылась небольшая дверь, ведущая куда-то вниз. Мы спустились по лестнице и оказались в лаборатории мага. Это была самая лучшая из всех оборудованных лабораторий, которые мне доводилось видеть. На столах и массивных полках, в клетках под потолком хранились големы-птицы, а вдоль стен стояли бочки с глиной самого отменного качества.
— Это моя вторая обитель, — с улыбкой произнес Аскольд. — Посмотрите на этого коршуна.
Повинуясь мысленной команде, небольшой коршун вылетел из клетки и описал круг над моей головой. Птица выглядела великолепно, я с первого взгляда не смог отличить ее от настоящего хищника.
— Мне нравятся пернатые, — пояснил Аскольд с улыбкой. — Смею надеяться, что я достиг некоторых успехов в их изготовлении.
Внезапно он нахмурился, обратив взор на черно-белого орла средней величины, сидевшего на полке.
— А вот это чудовище сегодня сделал мой ученик. Посмотрите, как непропорционален хвост. Это никуда не годится.
Аскольд подошел к орлу и вытянул руку. Лицо священника приняло отрешенное выражение, словно он обратился мыслями внутрь себя. Примерно через полминуты орел на моих изумленных глазах стал превращаться в глину. Аскольд обратил в глину голема, сделанного другим человеком! Я никогда не достигал таких вершин. Максимум, что позволяли мне способности, это не очень быстрое уничтожение собственных големов. Я даже не был уверен, что дядюшка Вилли может разрушать чужих големов. Несомненно, передо мной находился величайший маг.
— Я восхищен вашими достижениями, — искренне произнес я. — Примите мои поздравления. Думаю, что никто в нашем королевстве не приблизился к таким высотам.
Аскольд кивнул, будто отказываясь от комплимента, но я видел по блеску глаз, что похвала ему приятна.
— Как вы заметили, граф, магия — мое большое увлечение. Я собираю и классифицирую сведения о каждом выдающемся маге и пытаюсь сам достичь их мастерства. Мне это удается почти в каждом случае, за исключением вашего Туссеана. Он для меня большая загадка, а его способности — моя несбыточная мечта! Самое интересное, что я даже не могу толком установить, когда возник его великий дар. Ведь до того, как он пошел к вам на службу, никто не считал его хорошим магом. Будучи подростком, он плохо учился в школе, а из университета его выгнали с формулировкой «бездарность крайней степени во всем, за исключением лекарского дела». Потому у меня и возник вопрос, а что с Туссеаном случилось в вашем замке? Что сделало его таким искусным магом?
Мне пришлось крепко задуматься. Когда я выбирал Туссеана в качестве ширмы для дядюшки Вилли, то руководствовался лишь представительной внешностью мага и его готовностью держать рот на замке. В мою неопытную голову тогда не приходила мысль, что в условиях феодальной раздробленности кто-то скрупулезно собирает сведения о всех выдающихся магах.
— Ну же, граф, вы можете удовлетворить мое любопытство? — Аскольд явно настаивал на ответе.
А что было делать мне? Или сказать правду, или громоздить новую ложь. Но разве можно сообщить авторитетному и, возможно, истинно верующему священнику, что у меня в замке скрывается самый настоящий Сатана, бунтовщик против божественного миропорядка и враг Многоединого? Оставалось сказать ложь.
— Вы интересуетесь этим как официальный служитель церкви или как маг? — перво-наперво спросил я.
Теперь задумался Аскольд и наклонил голову с выбритой макушкой.
— Я о вас тоже наслышан, граф. С вами нужно держать ухо востро. Допустим, я интересуюсь Туссеаном в частном порядке.
— Тогда я могу потребовать оплату за мою историю, — произнес я, присматриваясь к большому серому филину, сидящему в углу на жердочке.
— Большую оплату? — совершенно серьезно спросил Аскольд.
— Не очень. Просто вашу поддержку, когда она мне понадобится. И, конечно, неразглашение того, о чем я вам расскажу. Пусть это будет нашей общей тайной.
— Согласен, — Аскольд протянул мне длинную холеную ладонь, и мы обменялись рукопожатием. — Рассказывайте, граф.
Я уселся на табурет рядом со столом для экспериментов и вздохнул.
— Все дело в самом Туссеане. Он не похож на остальных магов.
— Очень интересно, граф. Продолжайте, — Аскольд сел на соседний табурет.
— Я очень надеюсь на то, что вы сохраните сказанное в полной тайне. Мой маг Туссеан страдает редким недугом. У него раздвоение личности.
— Что?! — Брови Аскольда прыгнули вверх.
— Да, ваше преподобие. В обычном состоянии Туссеан обыкновенный маг, очень плохой, кстати. Но иногда у него появляется другая личность. И вот эта другая личность как раз выдающийся маг, который способен творить самые настоящие чудеса. К сожалению, она появляется довольно редко.
— Ну и ну. Я никогда не слышал… Точнее, знаю, что есть такой недуг, но не думал, что им страдают и маги.
Бедный добрый Туссеан, с моей легкой руки он успел побывать алкоголиком, грибным наркоманом и теперь вот стал шизофреником.
— Да, это так, ваше преподобие. Во время приступов Туссеан способен на невероятные вещи. Мне приходится держать все это в тайне, чтобы не поползли слухи, и люди не испугались. Кому понравится жить под одной крышей с магом, который иногда думает, что он — это кто-то другой?
— Мне хотелось бы встретиться с Туссеаном, — произнес Аскольд с нажимом. — В этом мой долг исследователя и, пожалуй, священника. Как член коллегии я однажды беседовал с больной женщиной, у которой было сразу несколько личностей. Мы не признали ее одержимой и отправили к лекарям. Но как мага меня очень интересует разговор с другой личностью Туссеана.
Я энергично кивнул, словно был готов показать Аскольду хоть сейчас всех моих людей и все мои владения.
— Конечно, это можно устроить, ваше преподобие. Но никто не способен предсказать появление двойника. Иногда приходится ждать неделями.
Недавно дядюшка Вилли сказал мне, что я — неплохой полководец, но не более того, и мой истинный дар лежит в другой плоскости. Например, из меня получился бы отличный шпион, потому что меня можно припереть к стенке только неопровержимыми доказательствами, иначе я просто ускользну. Вилли тогда сделал вывод, что нам сопутствует успех благодаря моим нестандартным идеям выходца из другого мира.