Аресты
1
Совещание под председательством начальника полиции состоялось в кабинете господина Валиду, судебного следователя, который только что прибыл из Бикока.
Дело было темное и вызвало огромный интерес у публики. И над всем этим витало имя Арсена Люпена.
— Нужно действовать быстро, — настаивал шеф полиции.
— Действовать быстро, — проворчал господин Валиду, — это легко сказать. Но в каком направлении? И как? Лишь только столкнемся с фактами — все версии рассыпаются. Аргументы вступают в противоречие друг с другом.
Прежде всего, ничто не указывает на связь между хищением бон и убийством господина Ласко. Альфонс Одигран и Эрнестина не отрицали своей роли. Но мадам Шассен протестовала, и даже если бы ее интимные отношения с господином Ласко были установлены, передача желтого пакета на этом обрывалась. Оставались безмотивными и действия д'Отрея, даже если бы подозрения относительно него подтвердились.
Наконец, какая связь может существовать между убийством господина Ласко и убийством Элиз Массон?
— Короче говоря, — резюмировал комиссар Молеон, — все эти дела связаны между собой только в воображении инспектора Виктора, которому в воскресенье взбрело в голову зайти в кинотеатр «Балтазар», а сегодня он оказался перед трупом Элиз Массон. И в конечном счете на нас давит его интерпретация событий.
Инспектор Виктор пожал плечами… Все словоизлияния иссякли. Сам он упрямо продолжал хранить молчание, и это положило конец обсуждению.
В воскресенье Виктор пригласил к себе одного старого агента Сюрте, из тех, что не решаются порвать с префектурой даже после официальной отставки, и их продолжают использовать для различных поручений, учитывая их верность долгу и услуги, оказанные в прошлом. Этот агент, старый Лармона, был предан Виктору, восхищался им и всегда был готов выполнить любое деликатное поручение, которое Виктор на него возлагал.
— Поразнюхай насчет жизни, которую вела Элиз Массон. Не было ли у нее более интимного друга, чем Максим д'Отрей, — попросил его Виктор.
В понедельник он отправился в Гарт, где суд в распорядительном заседании восстанавливал по его указанию картину убийства в павильоне Бикок.
Доставленный туда д'Отрей держался достойно и защищался хорошо. Тем не менее, казалось установленным, что его опознали на следующий день у Северного вокзала. Два чемодана, приготовленные к отъезду, были найдены в квартире его любовницы. Серая каскетка вызывала серьезные подозрения.
Судебный следователь потребовал очной ставки между мужем и женой. Ввели баронессу. Как только она показалась, старая служанка показала пальцем на барона и воскликнула:
— Это он, господин следователь, довел ее до такого состояния сегодня утром. Он бы ее уложил на месте, если бы я не вмешалась. Это — сумасшедший. Буйный сумасшедший!
Максим д'Отрей отказался дать объяснения. Еле слышным голосом баронесса проговорила, что она ничего не поняла. Муж набросился на нее в то время, как они мирно разговаривали.
— Он несчастный, — добавила она. — То, что случилось, вывело его из себя. Никогда он меня и пальцем не трогал… И если теперь он унизился до удара, не надо вменять ему в вину.
Она протянула ему руку. Он, казалось, постаревший лет на десять, плакал.
Виктор задал вопрос баронессе:
— Вы по-прежнему утверждаете, что ваш муж вернулся тогда в одиннадцать часов?
— Да.
— И что, улегшись в постель, он вас поцеловал?
— Да.
— Хорошо. Но вы уверены, что он не встал с постели через полчаса или час?
— Уверена.
— На чем вы основываете свою уверенность?
— Если бы он ушел, я бы почувствовала это. Я лежала в его объятиях. Впрочем…
— Впрочем?
Она покраснела, что с ней часто случалось, и пробормотала:
— Часом позже, сонная, я ему сказала: «Ты знаешь, сегодня день моего рождения».
— Ну?
— Ну, и он снова меня поцеловал.
Ее поведение невольно наводило на мысль: не разыгрывает ли она комедию? Как бы ни глубоко было впечатление от ее искренности, все же можно было предположить, что спасая мужа, она нашла верный тон для вящей убедительности.
Следователи оставались в нерешительности. Внезапное появление комиссара Молеона изменило положение.
— Снова… два важных факта… даже три. Прежде всего, железная лестница, которой пользовалась сообщница преступления в Бикоке, найдена сегодня в заброшенном парке в Бужевале. Беглец или беглецы перетащили ее через стену. Я сразу же послал запрос. Лестница за этим номером была продана женщине, по приметам похожей на ту, которую встретили в доме Элиз Массон в момент преступления. Это первое…
Молеон перевел дыхание и продолжил:
— Во-вторых. Один шофер привез на набережную Орфевр следующее заявление. Во второй половине дня в пятницу, на следующий день после убийства Ласко, он стоял у Люксембургского дворца, когда господин с чемоданом и дама с саквояжем сели в его такси. «Северный вокзал!» — последовало распоряжение клиентов. — «К отходящим поездам?» — «Да!» — подтвердил господин.
Они, видимо, ехали с большим запасом времени, так как около часа оставались в машине. Потом они уселись на террасе кафе, и шофер обратил внимание, что они купили вечернюю газету, остановив проходившего разносчика. В конце концов господин проводил куда-то даму, а сам с двумя чемоданами отправился в сторону улицы Вожирар.
— Внешность?
— Барона и его любовницы.
— Время?
— Половина шестого. Таким образом, почему-то изменив намерение бежать за границу, господин д'Отрей отправил свою подружку домой, а сам вернулся шестичасовым поездом в Гарт, как делал это обыкновенно.
— А в-третьих? — спросил судебный следователь.
— Анонимное заявление насчет муниципального советника Гюстава Жерома. Вам известно, какое внимание я сразу же обратил на этот след, которым пренебрег инспектор Виктор. Некто, позвонивший по телефону, заявил, что если следствие пройдет тщательно, то можно выяснить, что делал господин Жером после Эстамине-де-Карефур, и, в частности, было бы интересно порыться в секретере, стоящем у него в кабинете.
Молеон закончил свой отчет. Его вместе с Виктором послали на виллу муниципального советника. Инспектор Виктор отправился туда в самом мрачном настроении.
2
Они нашли господина Жерома с женой в его кабинете. Увидев полицейских, господин Жером с возмущением воскликнул:
— Ах, так это еще не закончилось? Вы уже три дня продолжаете ваши шутки! Мое имя треплют во всех газетах! Вот, Генриетта, к чему приводит твоя болтовня! Сегодня все против нас.
Генриетта, опустив голову, пробормотала:
— Ты прав. Мысль, что Дюваль свел тебя с потаскухами, заставила меня потерять разум. Глупо! Тем более что я ошиблась, и ты вернулся до полуночи.
Комиссар Молеон указал на секретер.
— У вас ключ от секретера, сударь?
— Конечно.
— Я попрошу вас открыть его.
— Пожалуйста.
Жером достал из кармана связку ключей, нагнулся перед секретером и поднял крышку, под которой было расположено с дюжину ящиков. Молеон проверил их. В одном из них был обнаружен мешочек из черной ткани, завязанный ниткой. Внутри оказались белые таблетки.
Молеон произнес:
— Явно стрихнин. Где вы его достали?
— Все очень просто, — ответил Жером не задумываясь. — У меня есть охотничьи угодья в Солоне, и чтобы истреблять вредителей…
— Вы знаете, что собака господина Ласко была отравлена стрихнином?
Гюстав Жером рассмеялся.
— Ну и что? Разве у меня одного хранится стрихнин?
Генриетта не смеялась. Ее лицо исказилось от ужаса.
— Откройте ваше бюро, — потребовал Молеон.
Жером поколебался, но выполнил приказ.
Молеон перебрал бумаги, заглянул в регистрационный журнал. Заметив браунинг, он осмотрел его со всех сторон, проверил калибр.
— Это семизарядный браунинг.
— Да, — согласился Жером.
— Из браунинга такого калибра было сделано два выстрела. Одним был убит господин Ласко, другим — ранен главный инспектор Эдуэн.
— Ну и что из этого?! — воскликнул Жером. — Я не пользовался им с тех пор, как купил его… пять или шесть лет тому назад.
Молеон вынул магазин, в нем недоставало двух патронов. Комиссар настаивал:
— В вашем браунинге не достает двух зарядов…
Осмотрев оружие более внимательно, он добавил:
— И что бы вы ни говорили, сударь, мне кажется, что внутренность ствола сохранила следы порохового нагара. Эксперты дадут оценку этому факту.
Господин Жером слушал молча. Подумав, он пожал плечами.
— Все это мне не понятно, сударь. Вы можете собрать против меня хоть сто доказательств такого рода, но они не могут поколебать правды. Напротив, если бы я был виновен, уверяю вас, вы не нашли бы в этом секретере ни яда, ни браунинга, в котором не достает двух патронов.
— А как вы это объясните?
— Я ничего не собираюсь вам объяснять. Преступление было совершено, кажется, в час ночи. Мой садовник Альфред, живущий в тридцати метрах от моего гаража может подтвердить, что я вернулся около одиннадцати часов.
Он подошел к открытому окну и крикнул:
— Альфред!
Садовник, робкий малый, прежде чем ответить, долго мял кепку.
Молеон раздраженно спросил:
— Скажете вы, наконец, или нет, когда ваш хозяин поставил машину в гараж?
— Это зависит… Прошло уже столько дней…
— Но в тот день?
— Я не уверен… Я думаю…
— Как?! — воскликнул Гюстав Жером. — Вы не уверены?
Молеон, подойдя к садовнику, посоветовал:
— Не надо вилять. Лжесвидетельство повлечет тяжелые последствия. Скажите только правду. В каком часу в тот вечер вы услышали шум автомобиля?
Альфред снова принялся мять свою кепку и наконец произнес:
— Около четверти второго… Может быть, в половине второго…
Едва он закончил фразу, Жером толкнул его к двери и наподдал ногой, отчего бедняга чуть не упал.
— Убирайтесь! Чтоб я вас больше не видел! Вечером вас рассчитают…
Потом, быстро успокоившись, Жером повернулся к Молеону и проговорил:
— Так будет лучше. Делайте что хотите. Но я вас предупреждаю… Из меня не вырвут ни слова. Распутывайте, как сможете.
Его жена, рыдая, бросилась в его объятия. Попрощавшись с ней, он последовал за Молеоном и Виктором.
В тот же вечер барон д'Отрей и Жером были доставлены в полицию и переданы в распоряжение судебного следователя.
Позднее господин Готье, начальник полиции, встретив Виктора, осведомился:
— Ну что? Продвигаетесь вперед?
— По-моему, слишком быстро, шеф.
— Объяснитесь.
— Чего проще! Нужно было дать удовлетворение общественному мнению. Да здравствует Молеон! Долой Виктора!
Затем он попросил своего начальника:
— Как только найдут шофера, который отвозил барона с Северного вокзала на вокзал Сен-Лазар на следующий день после убийства, обещайте известить меня об этом, шеф.
— На что же вы надеетесь?
— Найти боны…
— А пока они не найдены?
— Пока я займусь Арсеном Люпеном. Все это дело, разодранное на клочки, не примет своей настоящей формы до тех пор, пока не будет установлена роль в нем Арсена Люпена. А сейчас все в нем темно, как в бутылке чернил.
3
Общественное мнение в самом деле было удовлетворено. Барон и Жером были заперты в тюрьме Санте. Для газет тот и другой являлись сообщниками из одной бандитской шайки, возглавляемой, без всякого сомнения, самим Арсеном Люпеном. Связующим звеном между ними и Арсеном Люпеном служила, по-видимому, женщина, его любовница. Следствие определит роль каждого.
«После всего, — сказал себе Виктор, — это не так уж нелогично. Главное настигнуть Люпена, а как это сделать, если не через его любовницу, убедившись, что дама из „Балтазара“, женщина в Бикоке, покупательница лестницы и незнакомка, встретившаяся в подъезде дома на улице Вожирар — одна и та же женщина».
Он показал ее фото продавцу магазина, где была куплена лестница, потом жильцу, встретившему ее на лестнице. Ответ был один и тот же: если это не она, то чертовски на нее похожа!
Наконец, утром он получил телеграмму от своего верного друга Лармона:
«Напал на след… Буду на погребении Элиз Массон. До вечера».
Вечером Лармона привел ему подругу Элиз, единственную, которая провожала ее в последний путь. Арманда Дютрен, красивая брюнетка, была связана с Элиз работой в мюзик-холле и часто ее навещала. Подруга всегда казалась ей немного таинственной, имеющей, по ее словам, «особые связи».
Виктор попросил девушку внимательно просмотреть все фото. Когда она взглянула на последний показанный ей снимок, реакция была незамедлительной.
— А, эта… Я ее видела. Высокая, очень бледная, с глазами, которые не забываются… Я ждала Элиз около Гранд-Опера. Элиз вышла из автомобиля, которым управляла женщина. Вот эта самая…
— Элиз не говорила вам о ней?
— Нет. Но однажды… однажды я заметила, что на письме, которое она отправляла, была надпись: «Княжне…» и потом русская фамилия и название отеля на площади Конкорд. Я убеждена, что речь шла о ней.
— Давно это было?
— Недели три назад. С тех пор я больше не видела Элиз. Ее связь с бароном д'Отреем очень ее занимала. И потом она чувствовала себя очень плохо и думала только о том, как бы подлечиться в горах.
В тот вечер Виктор узнал, что княжна Александра Базилева действительно раньше жила на площади Конкорд в большем отеле, но что теперь ее корреспонденцию пересылали ей в отель «Кембридж». Это на Елисейских полях.
Княжна Базилева? Оказалось достаточно одного дня, чтобы Виктор и Лармона установили, что в Париже живет одна-единственная представительница древней русской фамилии, что ее отец, мать и братья погибли во время террора и что ей удалось спастись, перейдя границу. Ее семья владела собственностью в Европе. Поэтому она жила, не отказывая себе ни в чем, но поддерживала отношения лишь с несколькими дамами из русской колонии, которые всегда называли ее «княжна Александра». Ей было лет под тридцать.
Лармона отправился в отель «Кембридж» для сбора информации. Княжна изредка появлялась в холле, чтобы выпить чашку чая. Обедала она в ресторане отеля, никогда ни с кем не вступая в разговоры.
Однажды вечером Виктор, миновав толпу танцующих, остановился у оркестра рядом с высокой блондинкой.
Никакого сомнения, это была она, дама из кинотеатра «Балтазар». Она, промелькнувшая в окне Бикока. Это была она, и тем не менее…
В Гарте у нее было совсем другое выражение лица. Может быть, это было вызвано обстоятельствами?
Он незаметно пригласил подругу Элиз Массон.
— Да, — подтвердила девушка сразу же. — Это та самая дама, которую я видела с Элиз в автомобиле. Я уверена, что это она.
Двумя днями позже в «Кембридже» остановился путешественник. Он записался как Маркос Ависто, шестидесяти двух лет, прибывший из Перу.
Никто не узнал бы в нем Виктора из светской бригады. Ависто был на десять лет старше.
Ему отвели номер на третьем этаже.
На этом же этаже находились апартаменты княжны.
«Все идет хорошо, — сказал себе Виктор. — Но времени терять нельзя. Нужно вести атаку, и быстро».