– А я, кажется, тоже кое-что нашел, – задумчиво произнес Фальк.
Сидоров обернулся и обнаружил ноги доктора, торчащие из-под стола. Для человека, который совсем недавно открещивался от участия в расследовании, Василий Оттович проявлял удивительный энтузиазм. Урядник пожал плечами и присоединился к Фальку. Доктор рассматривал лежащие на полу дорогие карманные часы – в серебряном корпусе, с цепочкой, но стекло, защищающее циферблат, разбито, а стрелки остановились, указывая время: 9:41.
– Полчаса назад, – констатировал Василий Оттович, сверившись со своим «брегетом».
– Что ж, уже есть с чем работать, – удовлетворенно констатировал Сидоров. – Очевидно, часы выпали, когда их хозяин получил удар тростью. Возможно, даже показывают время смерти. Согласуется с вашей медицинской точкой зрения?
– Сложно сказать, – ответил Фальк. – Как минимум, не противоречит. Тело еще не окоченело, других посмертных признаков тоже пока не вижу, поэтому могу предположить, что погиб он от часа до получаса назад. Точнее определить не удастся – придется двигать тело, а это, насколько я понимаю, запрещено.
– Да уж, не стоит, – согласился Сидоров.
Они продолжили осмотр, но больше ничего необычного обнаружить не удалось. Бумажник был при погибшем, однако в нем осталось всего двенадцать рублей – остальное перекочевало в карман Виктору Львовичу. Убийцу, похоже, интересовала только бутылка вина, хотя за одни только часы, даже в разбитом виде, некоторые ломбарды дали пару десятков рублей.
– Итак, убийца влезает в окно, бьет Валентина Карповича тростью по голове, забирает вино и возвращается обратно, – вслух размышлял Сидоров. – Остается понять, кто же это…
– Кто угодно, кроме нашего столика – мрачно заметил Фальк. – Кто-то из гостей или официантов.
– То есть господина Козлова вы сбрасываете со счетов? – покосился на него Сидоров.
– А ему-то это зачем?
– Ну, как же, он получил свои шестьсот рублей, да еще и бутылку сохранил, которую потом можно будет продать, просто с меньшим официозом.
– Помилуйте, Александр Петрович! Ну, положим, выручит он вновь эти несчастные шестьсот. Но ради этого рисковать репутацией «Швейцарии», да и собственной? Думаю, за один сезон гостиница приносит ему гораздо больше денег…
– А если не приносит? А если она убыточна? – не сдавался урядник.
– В таком случае, это быстро выяснится, – парировал доктор.
Их спор прервал сам его виновник. Виктор Львович постучал и робко заглянул в кабинет. Из зала неслись возмущенные разговоры на повышенных тонах.
– Господа, я не хотел бы вас отрывать, но Кулыгин и Беседин собрались уходить. По вашему указанию я попытался осторожно их остановить, но, кажется, они не намерены ждать…
– Ну, что, Василий Оттович, шила в мешке не утаишь? – спросил у доктора Сидоров. – Пойдемте просветим гостей.
Он откинул полог занавеса и вновь вступил в главный зал ресторана. Страсти в нем накалялись. Кулыгин и Беседин, похожие сейчас на разгневанных быков, сверлили глазами официантов, вставших между ними и выходом. Дамы опасливо поглядывали за разворачивающимся конфликтом. А вот Сиротов участия в нем не принимал – Григорий Борисович мирно посапывал, уронив голову на стол.
– Господа, минутку внимания, пожалуйста! – командным голосом объявил Александр Петрович, перекрывая возмущенные возгласы Кулыгина и Беседина. – Боюсь, что у меня прискорбные новости. Этим вечером в «Швейцарии» произошло убийство!
Спорщики удивленно замолчали. Дамы пораженно охнули. Сиротов всхрапнул и встрепенулся, осоловело оглядываясь.
– Погиб Валентин Карпович, – продолжил урядник. – До приезда исправника и судебного следователя я прошу вас вернуться на свои места и…
Договорить ему не дали. Раздался грохот и звон бьющейся посуды. Одна из дам рухнула в обморок, вцепившись в скатерть и потянув ее на себя. Фальк ожидал, что это окажется Ольга Константиновна, но ошибся. Чувства покинули Елену Михайловну. Супруга Лукьянова осталась стаять, смотря в пространство немигающим взглядом. На ее лице не дрогнул ни один мускул.
Глава шестая,
в которой Сидоров раскрывает преступление, а Фальк проявляет чудеса атлетизма.
Пользуясь передышкой, Василий Оттович вышел из душного зала на балкон и глубоко вздохнул. «Швейцарию» окружала великолепная июньская ночь. Шелестел листвой легкий ветерок. Мелодично перекликались ночные птицы. Со стороны моря доносился едва слышное шуршание прибоя. Будто и не бранятся за спиной на повышенных тонах люди, каждый из которых мог оказаться убийцей.
Со стороны дороги раздался глухой стук копыт и скрип колес. Вскоре у мостика, переброшенного через ручей, остановилась дачная повозка, на козлах которой восседал Павел Сергеевич, а позади него на скамье устроилась Лидия. Людмилу Владимировну они, очевидно, оставили дома. Завидев Фалька, она радостно замахала рукой и уже собралась было что-то прокричать, но Василий Оттович, зная девичьи привычки, приложил палец к губам и жестами показал, что поговорят они уже наверху.
Лидия и Павел Сергеевич присоединились к доктору на балконе, прихватив по дороге Сидорова. Тот не стал отходить далеко от дверей, кидая обеспокоенные взгляды в зал. Гости, оправившись от первого шока, по указанию урядника вернулись на свои места и теперь сидели, нервно озираясь по сторонам.
– К сожалению, порадовать мне вас нечем, – объявил Неверов. – Все ваше начальство сегодня в Петербурге. Кутят-с. Мы отбили телеграмму со станции, но вряд ли исправник или следователь явятся раньше утра. Причем, скорее, позднего.
– Вот черт, только этого не хватало! – выругался Сидоров.
– Удалось узнать что-нибудь, пока нас не было?
– Я опросил прислугу в присутствии Виктора Львовича, – сообщил урядник. – Пока безрезультатно. Конечно, вечер был суматошным, а сейчас они и подавно напуганы, но, похоже, каждый оставался на виду хотя бы у одного свидетеля. Как в зале, так и на кухне. По крайней мере, на время, достаточное для того, чтобы зайти в кабинет и убить Лукьянова.
– А преступник не мог прийти снаружи, влезть через окно, и, сделав черное дело, убраться восвояси? – спросил Фальк.
– Охранники на улице говорят, что это маловероятно, – покачал головой Сидоров. – Конечно, они не могли постоянно следить за окнами кабинетов, но утверждают, что возвращались на эту сторону дома раз в две минуты. Может, врут, черти, но проверить не выйдет. Если же говорят правду, то у убийцы со стороны не хватило бы времени на то, чтобы подняться или спуститься до того, как вернется один из охранников. А вот быстренько выбраться через окно соседнего кабинета, а потом тем же путем вернуться обратно – это можно подгадать.
– Значит, гости… – вздохнул Фальк.
– Видимо, так, – мрачно подтвердил урядник.
– Я тут… Простите… – Василий Оттович извлек из кармана аккуратно сложенную салфетку и развернул ее на перилах террасы. Остальные с интересом сгрудились вокруг него. Доктор счел нужным закончить: – Я набросал по памяти план зала и сидевших в нем гостей.
Рисунок вышел на удивление аккуратным и понятным. Фальк указал на плане все столы и стулья, подписав те, что были заняты гостями. В правом нижнем углу находились они втроем с Лидией и Неверовым. В противоположном – стол Лукьяновых. Чуть выше – место Сиротова. Гречихина в центре зала. Кулыгин за верхним правым столиком. Беседин в первом ряду, по центру. Пунктирной линией доктор обозначил занавес, отделяющий зал от лестничной площадки и дверей в кабинеты.
– Браво, Василий Оттович, – впечатлено присвистнул Неверов. – Весьма наглядно. Но должен спросить – вы уверены, что все на своих местах?
– Александр Петрович попросил меня приглядывать за обстановкой, так что – да, я уверен, готов подтвердить под присягой.
– Что ж, тогда получается, что кто-то из них должен был незамеченным встать, проникнуть в кабинет и убить Лукьянова, – резюмировал Неверов. – Нужно лишь понять, кто и когда.
– А для этого необходимо начать опрашивать свидетелей, – согласился Сидоров.
– Простите, господа, – спросил кто-то от дверей в зал. Собравшиеся обернулись и увидели нерешительно выглядывающего на балкон Козлова. – Я слышал что-то про опрос свидетелей. Ни в коей мере не буду препятствовать. Но хотел бы уточнить насчет тела…
– Тело должно оставаться на месте, – ответил Сидров. – Нельзя ничего трогать до приезда следователя.
– Дорогой Александр Петрович, – откашлялся Неверов. – В обыкновенных обстоятельствах я бы только поддержал ваше рвение, но, как мы знаем, следователь приедет не раньше утра. И это только в том случае, что он получит телеграмму вовремя, да еще и будет, гм… Физически в состоянии приступить к службе. А это так вообще может случиться ближе к полудню…
– Мда, трупный запах, конечно, проявиться не успеет, но все равно, долговато лежать Валентину Карповичу, – поддержал бывшего товарища прокурора Фальк.
– Так предложите альтернативу! – раздраженно попросил урядник.
– Ой, у меня есть идея! – вскинула руку, как ученица на уроке, Лидия. – Скажите, Виктор Львович, у вас остались еще запасные фотографические пластины?
– Да, конечно, – ответил Козлов.
– Так, быть может, мы запечатлеем место преступления? – предложила девушка.
Мужчины переглянулись. Общее мнение выразил Павел Сергеевич:
– Лидия Николаевна, иногда вы поражаете нас своей быстротой мышления! Думаю, да, следователя устроят фотографии.
– А мы сможем использовать часы при опросе свидетелей, – задумчиво добавил Фальк.
– Часы? Какие часы? – заинтересовался Неверов.
– Всему свое время, – осадил его Сидоров. – Виктор Львович, организуйте съемку, будьте добры, и тогда мы сможем переместить тело на ледник. Идемте!
Все сопутствующие процедуры заняли еще порядочный срок. Время было глубоко за полночь, изможденные гости откровенно клевали носом, а небо на востоке вновь начало медленно светлеть – в здешних широтах июньские ночи крайне скоротечны. Поэтому, когда урядник вернулся в зал, его появление вызвало некоторое оживление.