Изевель отомкнула важный сундучок. Внушителен арсенал белил, румян, масел, красок, благовоний и прочих орудий женской приманчивости. Она стала перебирать маленькие, плотно закрытые глиняные кувшинчики, серебряные коробочки, шелковые мешочки. “Не навреди, крастоту украшая!” – провозгласила Изевель.
Приняв серьезные решения, отметя крайности и не сойдя с серединной золотой тропы, она закрыла сундучок, отвернула от себя зеркало и принялась вспоминать сватовство и замужество. Изевель, дочь цидонского царя Этбаля, как увидала впервые Ахава, влюбилась сразу. Мощная его фигура, крупная голова, прямой нос, светлые кудри – разбудили дремавшие мечты. И глаза его полюбились ей. То дерзкие, то добрые, то хитрые.
Молодой израильский царь Ахав брал девицу в жены ради дел государственных, ради союза с Этбалем. “Пасть так! – говорила себе невеста, – я знаю, он непременно полюбит меня! Разве не хороша я собой? И по вкусу ему бедовый мой нрав! Подслушала я, как отец сказал Ахаву, мол, умна девка, не раскаешься, бой-бабой станет – тебе в подмогу!” Ахав и впрямь полюбил молодую. Она улыбнулась приятным мыслям: “Воспоминаниям, как волшебными сапогам, сносу нет!”
Изевель, дочь племени канаанского, не изменила своим богам. Став мужней женой, наотрез отказалась скрывать под покровом чудные волосы. Поначалу украдкой от мужа, а потом не таясь, служила Баалу и Ашере – покровителям отцовского края. На жену глядя, Ахав и сам перестал чураться язычества. “В нем немало греха, но и радости жизни много!” – думал израильский царь. Он строил запретные жертвенники, гневя Эльяу, наставника народа иудейского. Впрочем, учеников пророка он кормил с царской щедростью, а детей своих назвал именами израильскими.
3
Шум за воротами. Топот копыт. Царь приехал! Верхом. Охрана невелика. Кого ему бояться? Народ верен владыке. Принес мир израильскому царству. “Мечи и стрелы войска моего – лучшая порука миролюбия соседей!” – говаривал монарх. Войдя в союзы, остановил превосходящего врага. Купцам доставил выгоды, землепашцам – покой. Строя города, дал заработок неприкаянным бродягам. Не в пример Эльяу, не гнал из людских сердец любовь к понятным древним богам. “Зачем время торопить?” – думал Ахав.
Изевель выпорхнула навстречу. Объятия и поцелуи. Тотчас же Ахав узрел скромнейшие сережки. Достал из походной сумки шкатулку. “Открой-ка!” – выпалил, сгорая от нетерпения вручить подарок. “Какое чудо! – воскликнула восхищенная Изевель, извлекая из бархатных недр ожерелье, – индийские самоцветы! Я именно об этом и мечтала!” Она бросилась к зеркалу, надела украшение на шею. “Прощайте, морщины!” – ликуя, вымолвила тихо.
После славной бани Ахав с умиротворенным лицом сидел в горнице, вкушал произведения жениной поварихи. Изевель сама подавала ужин. “Отведай, милый, вот этого пирога с сухими фруктами,– сказала Изевель, – ты еще не разлюбил сладости?” Ахаву ничего не оставалось, кроме как вкушать и похваливать.
– Это новое у тебя. Откуда? – спросил Ахав.
– На днях сосед Навот женил сына. Новобрачная испекла. Я к ней подослала повариху.
– Кто он, Навот?
– Крестьянин, кажется.
– Что видела в доме его? Довольны ли землепашцы царем своим? Сыты ли?
– Мясное блюдо не подали. Навот сказал, мол, на могар потратился. Я думаю, он скуп.
– А дом каков?
– Пол земляной, не каменный, как наш. У домов, как у людей: есть душа, лицо…
– Одарила молодых?
– Конечно. Вот только не принесла цветов на свадьбу…
– Отчего не принесла?
– Нет цветника у нас, а я так люблю цветы!
– Поправить можно!
– Виноградник Навота с нами по соседству. Купить бы эту землю, я б развела розы, ирисы…
– Купим!
Ахав воодушевился. Он знал свой грех перед женой. Мало ласки выпадает на долю Изевель. Войны, походы, враги, друзья… Заботы царства он не отменит, еще и потомкам оставит. Тревожна душа, что о будущем радеет. “Мой щедрый дар ублажит и заместит! – подумал Ахав, – куплю у Навота землю, сколько ни запросит!”
С царской щедростью
1
Итак, Ахав чрезвычайно обрадовался просьбе Изевель. Купить у соседа виноградник – ведь как просто царю исполнить желание такое! Чересчур просто. “Сердцу Изевель цветы дороги, а моему сердцу дорого ее сердцу угодить! – размышлял Ахав, – жаль даже, что это для казны моей не дорого! Скоро снова в долгий поход. Затоскует черноокая. Утешат, усладят, увеселят аромат и краски в саду…”
На утро Ахав отправился к Навоту. “Сосед мой землепашец. Значит наделом своим дорожит – ведь спину гнул над сохой да над мотыгой. Небось, и отец и дед его эту землю потом своим полили. Однако, в деньгах нуждается, возможно, скуп. Это к делу славно идет! – думал Ахав, – приду к нему запросто, по-соседски, не как царь!”
– Приветствую тебя, Навот! – весело сказал Ахав, войдя во двор.
– О, Ахав! Какая честь! – промолвил Навот и поклонился.
– Война дала передышку. Зашел проведать соседа.
– В дом проходи, царь, милости прошу!
– Сына женил, Навот? – спросил Ахав, усаживаясь на лавку.
– Женил, Божьей волей. Невестушка хороша!
– Изевель сказывала. Должно быть, могар тяжел тебе был?
– Ого! Порастратился изрядно… Однако, царь, отведай вина из моего виноградника!
– Замечательное вино! А пирога вашего я давеча вкусил. Люблю сладкое.
– На здоровье, царь. Ты – наш радетель. Народ все видит.
– Дело у меня к тебе, сосед.
– Какое? – пролепетал Навот, испугавшись общих дел с самим государем.
– Мне нужен твой виноградник. Вернее, земля под ним.
– Виноградник?.. Земля?.. Зачем тебе, Ахав, ведь столько угодий у тебя?
– Он возле дома моего. Будет цветник для Изевель.
– Цветник? Выкорчевать виноград?..
– Навот, я к тебе с открытым сердцем и с царской щедростью пришел!
– Поясни, Ахав…
– Речь истины проста. Я дам тебе взамен надел лучше и больше твоего!
– Лучше и больше?..
– А если хочешь, золотыми монетами заплачу. Любую цену назови!
– Любую цену?..
Навот побледнел. Холодный страх сковал язык и ум. Ему, простолюдину, торговаться с царем? Не было в его жизни минуты тяжелее этой. “О, Ахав! – заговорил вновь обретший дар речи Навот, – я не могу решиться ни на что. Я должен подумать, таковы мы все, крестьяне! Не взыщи, государь!”
Ахав не подал виду, что не доволен робостью соседа и непочтением к царскому великодушию. Простота есть самая трудная вещь на свете, простой – уже велик. Монарх встал, обнял окаменевшую фигуру Навота и сказал на прощанье: “Я вижу, дело мудрено для тебя, однако, бояться горя – счастия не знать. Закончим в другой раз. Не мешкай долго с ответом, Навот. Армия в Шомроне ждет меня!”
2
Израильский царь Ахав горячо любил свой народ, а Эльяу, пророка и учителя народа, любил меньше. Упрекал дидактика, многобожников карающего, за неразумную горячность. “Беспощадным мечом Эльяу самолично убивает языческих жрецов Баала, многими израильтянами почитаемого – так ли сей законник думает достичь признания людского?” – размышлял Ахав.
И все же царь покровительствовал ученикам пророка. “Придет их время!” – думал. А те повторяли за Эльяу, мол, постигают они мудрость необходимой иудеям веры, готовятся нести людям слово Божье и являть праведности пример. Царь освободил их от бед солдатчины, а пророк взывал равно к богатым и малоимущим питать будущих светочей, дабы бремя заботы о хлебе насущном не мешало учению.
Число их было велико и росло неуклонно, но Ахав с царской щедростью кормил смышленых юношей. К огорчению супруги-язычницы, царь усаживал во дворе дома армию книжников, и они ели и пили до сыта. Даже мясо, коего не было на празднике у крестьянина, дымилось в больших блюдах, расставленных вдоль огромного стола.
Ахав сидел в своей горнице и через открытое окно рассеянно слушал беседу трапезничающей молодежи.
– Наш покровитель щедр. Одаривает нас, пропитание дает!
– Быстро надоедает быть щедрым!
– Долгих лет ему! У щедрого богатство неисчерпаемо…
– Да уж, неисчерпаемо! Говорят, двести пятьдесят два города во владении Ахава!
– А я слыхал, что у него сто сорок сыновей, и у каждого по два дворца слоновой кости!
– Сплетни это! Царь наш почитает слово Божье, он знаток великий!
– Как-то владыка царства соседнего пригрозил Ахаву, что отберет все его богатство…
– А наш-то что ответил?
– Он ответил, что все готов отдать, а святую книгу Торы – не отдаст!
– Не потому не отдаст, что дорога сердцу его, а потому, что не ему принадлежит!
– Эльяу говорил, что Ахав настроил храмов языческих и чужим богам служил!
– Ахав не виноват! Изевель наущает его!
– Я слышал, она на флейте играет, а он танцует…
– Она не на флейте, она на арфе играет!
– Да не о том речь!
– Изевель губит богатства страны, трудом землепашцев и воинов созидаемые!
– Крадет?
– Не крадет, а кормит дармоедов, четыреста жрецов Баала!
– А я еще другое слышал, что силы мужской у Ахава мало, и Изевель, страдая…
– Что вытворяет?
– Говори скорей!
– Никто не слышит?
– Никто не слышит, говори!
– Чтоб раззодорить мужа, сажает ему в колесницу…
– Ну, не тяни!
– Сажает двух деревянных идолов – обнаженных женщин – в развратных позах!
Ахав досадливо закрыл оконный ставень. “Болтуны. При случае нажалуюсь на них Эльяу…” – подумал.
Навот получает советы
1
Навот в Изреэле человек уважаемый. Любят его горожане. Землепашец. Простой, без обмана. Есть у него поле за городской стеной, и луг там же. Растит хлеб и пасет овец. Пропитание трудом добывает. А еще имеется у него виноградник. От предков достался ему. Замечательное вино получается – и себе хватает, и на продажу остается. Вот только гнездится у Навота в сердце беспокойство смутное – виноградник смежен с царским домом. Вроде, ничего дурного, но кто знает, что день родит… С тревогой в душе нет счастья полного.