– А когда они вернутся?
– Ну, в июне будет уже три года, как они уехали, так что думаю, что они не задержатся надолго. Но с такого рода экспедициями никогда не знаешь наверняка. Я только надеюсь, что они вернутся скорее рано, чем поздно. Особенно если я не избавлюсь от этой забывчивости. Терпеть не могу, если что-то идёт не так, когда я у руля этого судна.
Винсент задумался над тем, что это за экспедиция такая, что растянулась на три года? Что можно так долго искать? Жизнь на Марсе? Или Гималайских йети?
– Ну а что насчёт тебя? Ты давно уже чистишь обувь? – спросила Флоренс.
– Не так уж давно, – уклончиво отвечал Винсент, чтобы не пришлось признаваться, что, в общем-то, он успел почистить обувь один-единственный день. – Некоторое время назад я получил в наследство дедушкин бизнес. – Винсент захлопал глазами, стараясь растянуть долю правды, как пузырь жевательной резинки. Пятачок на рынке у ларька с закусками да поцарапанный ящик со щётками вряд ли тянули на титул семейного бизнеса.
– Вот так совпадение! – воскликнула Флоренс. – Мы оба заняты в семейном бизнесе! Я просто знала, когда увидела тебя вчера у вокзала, что у нас очень много общего!
Винсент улыбнулся. Правда, ему всё равно было невдомёк, как Флоренс могла до этого додуматься. Он-то понимал, что общее скорее найдётся у осьминога и коробки с хлопьями, чем у них двоих.
– Вот мы и пришли, – сказала Флоренс.
Винсент застыл на месте. Он чувствовал себя словно во сне, и в то же время это происходило наяву. Впереди раскинулась гладь прелестного озера, так что перевёрнутое отражение отеля сверкало на поверхности, словно поле подсолнухов. На отмели стая фламинго, горделиво неся головы, в ногу как один пересекали водные угодья. Движения их блестящих чёрных клювов напомнили Винсенту птичью версию фламенко. Он знал об этом танце, потому что Роуз сходила от него с ума. Она рисовала шпильки на подмётках своих башмаков и с топаньем носилась по кухне, размахивая одеялом и щёлкая пальцами вместо кастаньет. Роуз твёрдо была уверена в том, что если ты кинозвезда, то обязательно должен уметь танцевать фламенко.
«Если ты не знаешь, как танцевать фламенко, ты ничего не знаешь о любви, а если кинозвезда и должна о чём-то знать, так это именно о любви!» – полагала Роуз.
– Иди поздоровайся с Рупертом! – окликнула Флоренс и заскакала по лестнице через ступеньку.
Винсент, неловко размахивая пластиковым пакетом, поспешил следом. На верхней площадке двое мужчин в ярко-синих ливреях распахнули двери и провозгласили:
– Добро пожаловать в Самый Необыкновенный Отель в Мире!
Глава 4Бинокли и карманные собачки
Винсент снова выронил свои вещи. От потрясения у него перехватило дух.
Впервые в жизни его нога ступала в такое огромное и величественное помещение, каким оказалось главное фойе. Это было невероятное сочетание самых прекрасных творений человеческого гения и матери-природы. В беседках из дикого винограда отливали изумрудной бархатной обивкой мягкие диваны. Из обрамлённых портьерами окон высотой в три этажа открывался вид на белоснежные горные пики. Перед уютно полыхавшими каминами дремали собаки. Тысячи канделябров в виде лосиных рогов мерцали разноцветными отблесками хрустальных подвесок. По всему залу бродили малютки пони – не крупнее собачки среднего размера – с пышными плюмажами из разноцветных перьев и радужно окрашенными хвостами. На спине у них вместо сёдел были закреплены подносы с прохладительными напитками и лёгкими закусками. В центре, где под сенью пальм приглушённо играл джазовый дуэт, в ритме их музыки танцевали струи фонтана с крошечными черепашками. (Уточняю: танцевал сам фонтан, а не обитавшие в нём черепашки! Насколько мне известно, черепашки вообще не умеют танцевать. Хотя, как только что уточнил мой соавтор, только дурак станет недооценивать черепах. Он также напомнил мне, что черепахи существуют ещё со времён динозавров и умеют находить дорогу домой через все моря и океаны. И будет по меньшей мере глупостью, если не просто нахальством, вот так запросто решить, что они не в состоянии освоить хотя бы простенький вальс или «лунную дорожку»).
У Винсента закружилась голова, пока он старался проследить за причудливыми пируэтами певчих птичек, сновавших под сводами сине-золотого потолка.
Внезапно его затошнило. Он стал спотыкаться.
– Дыши, Винсент, – произнесла Флоренс и похлопала его по спине.
Винсент громко вдохнул и ответил:
– Прости, это нечаянно.
– Ничего страшного. Мы привыкли, что тут постоянно случаются обмороки. Вот почему мы так следим за тем, чтобы весь персонал прошёл обучение по оказанию первой помощи. Ты быстро привыкнешь к этому месту. А вот и Руперт!
В спешившем к ним мужчине Винсент легко узнал вчерашнего портье с рынка. У него была ослепительно сверкавшая лысина и словно нарисованные усы в форме улыбки. Ещё бросалась в глаза его странная походка: как будто ноги были слегка быстрее хозяина и норовили обогнать. А бёдра, такие же слишком проворные, на каждом шагу выписывали какие-то замысловатые восьмёрки, так что оставалось лишь удивляться, как он вообще не падает на ходу.
– Ах, Винсент! Добро пожаловать, добро пожаловать, добро пожаловать!
Винсент собрался было пожать ему руку, но вместо этого оказался заключён в медвежьи объятия.
– Ох, нет, нет, нет, у нас в Необыкновенном принято обниматься, мальчик!
Винсенту, чтобы не погибнуть от удушья где-то под мышкой у Руперта, пришлось вывернуться самым немыслимым образом. Такая постоянная нехватка кислорода уже начинала напоминать состояние рыбы, случайно выскочившей из воды и упавшей на берег. Оно и верно, именно так Винсент себя и чувствовал: как будто его неожиданно забросило в новый, практически неизвестный мир.
– Ещё увидимся, Винсент, – Флоренс направилась куда-то к стойке портье. – Я найду тебя, но с минуты на минуту должна прибыть партия швейцарского шоколада. И если её не разгрузят до обеда, не хватит шоколада, чтобы заправить фонтан для завтрака. Пеппи отнесёт твой багаж.
Руперт наконец-то отпустил Винсента, в то время как Пеппи – одна из малюток пони – явилась за его багажом.
– Знакомство с гостями вот-вот начнётся. Идём со мной, – позвал Руперт.
Ошарашенный мыслями о мраморных фонтанах, извергающих жидкий шоколад, Винсент едва поспевал за вихляющей походкой Руперта, спешившего к группе гостей, собравшихся возле пальм. Все как один дружно глазели на потолок.
– Смотрите-ка, рога ожили! – заметил Руперт.
Тогда и Винсенту стало интересно: что же они все разглядывают? Оказалось, что на одном из канделябров в виде лосиных рогов болтался щуплый мальчишка. «Вот это да! Что он вытворяет?»
– Макс, спускайся! – окликнула мальчишку мать. – Хватит дурить! Ты забыл, что случилось в прошлый раз, когда ты полез на люстру?
– Твоя мама пр-р-рава, Макс! – подхватил Руперт. – Хотя, на мой взгляд, ты необыкновенно смотришься с рогами на голове, под ними должно быть ещё пять сотен килограммов живого лося. Почему-то мне кажется, что тебе такой вес не унести.
Мамаша уже успела взгромоздиться на кресло и теперь пыталась схватить мальчишку за ногу.
– Не-а! – Макс так резко задрал ноги, что канделябр закачался. Похоже, это сильно обрадовало Макса, и он принялся нарочно раскачиваться, чтобы расшатать рога ещё сильнее. – У-ух!
По залу разнёсся низкий стон: бедный канделябр подал голос, словно это был настоящий лось.
Гости в толпе заахали и кинулись врассыпную.
– Макс, я тебя умоляю! Пожалуйста! СЛЕЗАЙ ОТТУДА!!! – надрывалась его мать, причём в уголках её губ таился не только новый испуг, но и следы постоянной нервотрёпки и страха.
– Винсент, ты не собираешься его оттуда снять? – спросил Руперт.
– Чего?
– Так, только без паники. Ты что-нибудь придумаешь! Слушайте все, идите за мной! Прохладительные напитки будут поданы на балконе! Вы же просто умираете от жажды! Идём, идём, идём! – закурлыкал портье, совсем как индюк.
Все поспешили подчиниться его призывам, за исключением Винсента и матери Макса.
Винсент так и стоял, как оглушённый. Что, скажите на милость, он должен делать? Как ему снять с канделябра этого полоумного Макса?
Тем временем мама Макса продолжала причитать и махать руками, а Макс успешно раскачивал крепления рогов.
Постепенно холодный ужас скрутил внутренности Винсента и пополз вверх, отчего тут же пересохло в горле.
И тут его осенило.
«Фокусы!» Когда-то Винсент увлекался ими – очередная бесплодная попытка найти способ привлечь внимание Тома. В любом случае терять ему было нечего.
– Эй, Макс! – крикнул он. – Смотри!
Винсент поднял руки и сложил их так, чтобы казалось, будто он отрывает кончик большого пальца и ставит его на место. Макс прищурился, разглядывая, что это делает Винсент. А потом просто разжал руки и плюхнулся в кресло, как комок разваренных спагетти. Он тут же вскочил на ноги и побежал разглядывать волшебный палец Винсента.
– Ох, спасибо тебе, спасибо, спасибо! – запричитала мать Макса.
Винсент, уже уставший держать руки задранными, наконец смог их опустить. Он с облегчением вздохнул и отправился вслед за остальными гостями.
– Молодец, Винсент! – приветствовал его на балконе Руперт. – Мои усы прямо чуяли в тебе эту сообразительность! Не люблю хвастать, но должен сказать, что у меня самые чуткие усы по эту сторону от Катманду!
Винсент кое-как махнул Руперту, мол, всё в порядке, и постарался скрыться в задних рядах гостей. Его шокировало то, с какой лёгкостью Руперт назначил его спасителем Макса! Это что, его обычный образ действий – разрешать чрезвычайные ситуации при помощи одиннадцатилетних новичков? А что, если бы Макс упал? Или канделябр упал на него? И что это, скажите на милость, за чуткие усы?
– Теперь встаньте в кр-р-руг, встаньте в кр-р-руг, встаньте в кр-р-руг, и добро пожаловать