— Надо же, как смешно! Зато в сравнении с Австралией это местечко — дыра, согласны? — И все тут же заткнулись.
Но вот прошло четыре год а, и я вернулась в Полсит, готовая к покаянию. Я разорилась, сняла комнату с полным пансионом, решила принять душ перед встречей с Джейсоном и даже занялась макияжем. В этом я не большая мастерица. Никогда не училась его накладывать. Не знаю, откуда другие почерпнули сведения о том, как его делать. Наверное, из наблюдений за своими мамашами. Если я иногда и рискну, то в итоге смахиваю на Джуда Лоу в «Искусственном интеллекте». Габриелла хранит губную помаду в холодильнике, а я на батарее центрального отопления (у меня в ванной батарея рядом с умывальником), а не на полке. Короче, вам все про меня стало ясно.
В субботу утром я съела все, что хозяйка поставила на стол. Никогда не отказываюсь от еды, тем более, если не сама готовила. Даже в самолете, когда лечу, эконом классом, подчистую съедаю все, что приносят на подносе. Когда я встала из-за стола, я была вдвое тяжелее, чем до завтрака.
Потом я перелистала все журналы, лежавшие в холле на столике, пока не нашла один, выпуска семидесятых годов. Тут было из чего выбирать: нашлись журналы «Белла» и «Леди», еще был «Умелый матрос», но его я решительно отложила в сторону. На обложке «Леди» была изображена женщина лет пятидесяти, на обложке «Белла» — молодая, с золотистыми тенями на веках. Эти тени мне не годились, так что я взяла за образец первую даму. По крайней мере, у нее были четко видны границы нанесения румян. Проведя у зеркала, двадцать пять тягостных минут, я застегнула молнию косметички и отправилась на берег.
Я знала, где найду Джейсона. Он никогда не терял ни минуты. Это меня восхищало. Приятно быть рядом с человеком, страстно увлеченным чем-то, хотя бы и серфингом. Однажды он сказал: «Это волшебное ощущение, когда смотришь, как возникают волны. Как будто ты под гипнозом. Как будто на тебя катятся большие зеленые горы. И вдали иногда мелькают дельфины».
Мне понравилось это описание. Так мог бы сказать ребенок. Он показался мне заблудившимся мальчиком — так трогательно.
— Джейс! — закричала я, когда он, наконец, с трудом побрел по воде к берегу. В своем черном мокром костюме, с доской в руках, небри тый, он выглядел более крепким, чем был на самом деле. Я подбежала к нему, и он вскрикнул:
— Ханна! Что ты тут делаешь? Тебя не узнать. Что у тебя с лицом?
— А что такое? — Моя улыбка дрогнула.
Он озабоченно наклонился ко мне.
Я поднесла руку к лицу и нащупала пудру.
— Это румяна. Попробовала сделать макияж.
Джейсон отступил на шаг.
— Надо же! Довольно… гм… мило. Похожа, на мою бабушку.
— Будь здоров. — Я отвернулась от него и пошла.
— Постой! — Он засмеялся. — Все-таки что ты тут делаешь?
Я постаралась стереть румяна рукавами. Чертов журнал «Леди».
— Джейсон, скажу тебе честно, — когда так говорят, знайте: вас обманывают, — я почувствовала, что поступила мерзко, когда отвергла твое предложение. Я… по тебе соскучилась. Без тебя все не так. Чувствую себя, как… бездомная кошка. Я понимаю, теперь у тебя другая девушка, я уважаю ваши чувства, но все произошло так быстро, и я бы не хотела, чтобы ты опрометчиво женился… — и смолкла, увидев выражение его лица.
— Уважаешь мои чувства к Люси? — переспросил Джейсон.
Видимо, мое вранье показалось ему неправдоподобным.
— Джейсон, надо бороться за свое желание. Я не считаю правильным просто молча страдать.
— Знаю.
Реакция Джейсона была не такой доброжелательной, как я ожидала. Моя последняя фраза прозвучала просто дерзко. Когда речь заходила о страдании, Джейсон был вне конкуренции. Несколько лет назад он клялся, что у него опухоль мозга, потому что он все время видит вспышки белого света. Это тянулось несколько месяцев, пока я не объяснила ему, что его квартира находится на перекрестке большой дороги и вспышки белого света — от висящей там камеры отслеживания скорости. После этого я ни разу больше не слышала об опухоли мозга. И все же, когда у него болела голова, он не спрашивал, как все нормальные люди: «Нет ли у тебя таблеток от головы?», нет, он говорил: «У тебя есть что-нибудь болеутоляющее?» Он умел все драматизировать. Можно было подумать, что живешь с Барбарой Стрейзанд.
Опустив взгляд на песок, я сказала:
— Гляди-ка, ты, наверное, замерз. Я хотела просто поговорить, но, видимо, выбрала не лучшее время. Почему бы нам не встретиться на неделе после работы?
Думала, откажется, но он кивнул. По его лицу медленно расползалась улыбка:
— Мне нравится твоя идея.
Улыбнувшись, я приложила руку к его холодной щеке. Победа!
Джейсон подробно мне объяснил, куда прийти. Дал какой-то адрес в шикарном районе города. Наверное, какой-нибудь клуб для снобов.
— Это какой-то гламурный частный клуб? — воскликнула я.
— Ты меня столько лет знаешь и думаешь, что я захочу пойти в гламурный частный клуб? — удивился Джейсон.
— Все меняются.
— Ты ведь не меняешься.
Я подумала: но ты-то ведь изменился! Я не привыкла к Джейсону, который огрызается. И не привыкла к Джейсону, который может хитростью заманить меня к психотерапевту.
Не сняв пальто, я села в кресло как можно дальше от психотерапевта. Джейсон — в ближайшее. Я скрестила руки на груди.
— Мне кажется, вам неуютно, — заметила врач.
— Мне на самом деле неуютно.
Психотерапевт, тучная женщина лет пятидесяти, воспользовалась этим обстоятельством и стала объяснять, почему я здесь оказалась:
— Один из движущих мотивов в психотерапии, — кажется, она так сказала, — ощущение незавершенности какого-то дела. Джейсон называет это методом «пустого кресла». Если вы не рассчитались со своим прошлым, например, ваш отец был груб и жесток с вами, но он умер, и у вас не было возможности противостоять ему, представьте себе, что ваш отец сидит тут, в кресле, и вы ему говорите все, что хотите. Этот способ помогает закрыть проблему. Люди по-настоящему входят в ситуацию и, как правило, высказывают, открыто все, что у них на душе.
— Отец Джейсона жив, — заметила я.
— Разговор чисто теоретический, — улыбнулась она. — Джейсон пригласил вас сегодня прийти с ним, потому что он чувствует, что у вас есть общие нерешенные проблемы. Мы решили, что их решению поможет совместное обсуждение. — И добавила: — Джейсон пробовал метод «пустого кресла», обращаясь к вам, но у него не получилось.
— Воображения не хватило, — объяснил Джейсон, краснея.
— Отлично, — сказала я. — Что будем обсуждать?
Психотерапевт откашлялась. Мне она не нравилась.
— У Джейсона есть проблемы, и нам бы очень помогло, если бы мы услышали, как вы их понимаете. Возможно, Джейсон что-то воспринимает неправильно…
— Мне Джейсон вполне подходит, — ответила я. Ни Джейсон, ни она не улыбнулись.
— Мы надеемся, что вы поможете мне получить более адекватное представление о том, что между вами происходит.
Всегда приятно, когда тебя просят вершить суд. Такое ведь случается нечасто.
Особенно если речь идет о недостатках кого-то другого.
— Классно! — сказала я. Психотерапевт откашлялась.
— Джейсон считает, что в ваших отношениях недостает близости. Что вы об этом думаете?
— В первый раз слышу. — Я вопросительно взглянула на Джейсона.
— Понятно. Как вы оцениваете уровень интимности ваших отношений?
— По моим оценкам, у нас все было отлично.
— Как вы определяете слово «близость», Ханна?
— Это когда люди состоят в интимных отношениях? — Психотерапевт была явно разочарована моими ответами. Она напомнила мне мою учительницу английского языка, на вопрос которой: «Про что книга «Скотный двор»?» я ответила: «Это книга про свиней».
— Можете вспомнить хоть один пример, когда вы почувствовали, что между Джейсоном и вами наступил момент близости?
— Да! — ответила я, подумав секунду. Психотерапевт просияла.
Я колебалась:
— Это… довольно интимно. Не хотелось бы вас шокировать.
— О! — отозвалась она. — Меня мало что шокирует. Главное, чтобы вам было комфортно это рассказывать.
— Ладно. — Я кинула взгляд на Джейсона. Он кивнул в знак согласия. — Мы тогда были в доме Джейсона. Только что пришли из не очень хорошего ресторана. Я там ела цыпленка. Джейсону показалось, что он весь пропах кухней, так что он отправился в душ. И вдруг я почувствовала, что мне свело живот. Очень сильно. Туалет в квартире Джейсона один, в ванной. Обычно он не любит, чтобы мы… но тут был крайний случай. Я ринулась к унитазу, уселась, у меня был жуткий понос. Такой жуткий, что Джейсона вытошнило прямо в ванной.
Я улыбнулась психотерапевту. Она была явно оскорблена. Я взглянула на Джейсона. Он рукой закрыл глаза.
Психотерапевт вздохнула и, чтобы скрыть этот вздох, медленно выдохнула. После чего сказала:
— Так, ясно. И когда вы думаете о моменте близости в ваших отношениях, вам вспоминается именно эта сцена?
— Да. — Помолчав, я спросила: — А что? Вы хотели, чтобы я вспомнила сексуальный момент?
— Дело не в том, чего хотела я. Мне надо понять, что такое близость в вашем понимании. А вы мне рассказали… — Она откашлялась. — Благодарю вас.
— Не за что, — кивнула я.
Она что-то написала на листочке бумаги.
— Ханна, мне кажется, вы представляете себе близость как некие фамильярные отношения с человеком, при которых можно не соблюдать социальных норм вежливости. — Мне показалось, что она с трудом сохраняет нейтральный тон. — Согласны?
— По-моему, — ответила я, — именно так представляют себе близость большинство людей.
— Ясно. Но допускаете ли вы, что для некоторых понятие близости может означать что-то другое?
— Да, для некоторых — вполне возможно. Но что именно?
— Может быть, для некоторых близость означает эмоциональную открытость.
— А, ну да.
— Права ли я буду, если скажу, что вы не вполне освоились с представлением об эмоциональной открытости?