Саша и Анастасия обнялись.
— Все хорошо, голубчик Сашенька! — радостно прошептала Анастасия. — Марфа Ивановна — добрейшая женщина. Она обещала мне кров и защиту. Только как без тебя будет тоскливо!..
— Я непременно заеду к тебе на обратном пути из Цербста.
За окном запел почтовый рожок, послышались голоса, торопливые шаги, захлопали двери. Саша и Анастасия отпрянули друг от друга.
В комнату вошли Алеша и граф Чернышев.
— Пора! — бросил Алеша, направляясь к выходу.
Саша последовал за ним.
Марфа Ивановна ласково обняла Анастасию, словно удерживая ее, не давая броситься вслед за Сашей.
Друзья сели в карету и отъехали от здания русской миссии, где в окошке маячило печальное лицо Анастасии.
Лес. Красногрудый снегирь плюхнулся на ветку. Искрящийся иней посыпался на меховую шапку Никиты, на поднятое вверх лицо.
— О-го-го! — закричал он радостно, бросил на едва запорошенную снегом землю огромные варежки из красной лисицы и стал собирать в горсть подтаявший снег.
— Ну словно дите малое! — ворчал Гаврила, с вниманием рассматривая отвалившуюся от кареты дверцу. — Эх, Никита Григорьевич, когда же наука вас образумит? Все бы с дружками колобродить! У меня только латынь здесь оседать стала, — он ткнул себя пальцем в затылок, — и опять все бросили, мчимся куда-то.
— Гаври-ила! Внимай! Цитирую! — заорал весело Никита. — Ум, хорошо устроенный, дороже, чем…
Он с силой пустил снежок в спину Гавриле. Тот от неожиданности подпрыгнул и проорал в ответ:
— …Ум, хорошо наполненный!
От ужаса всполошенно застрекотали сороки.
Никита смел иней с ресниц и замер — по другую сторону поляны, освещенные ярким солнцем, застыли три всадника.
Никита помотал головой, но видение не исчезло, а приобрело черты реальности — три всадника, медленно преодолевая пространство, приближались к карете.
— Батюшки! — ахнул Гаврила. — Ведь предупреждали нас, что в здешних лесах пошаливают! Князь, где ваша шпага? — Он полез в накренившуюся карету.
Меж тем всадники приблизились, с любопытством рассматривая возмутителей спокойствия. Двое из них были военными, а тот, что помоложе, облачен в изящный охотничий костюм. Он в упор с радостным изумлением рассматривал Никиту.
Никита снял шапку и поклонился.
Вежливый кивок был ответом. По велению еле приметного жеста двое военных соскочили на землю и направились к карете.
— Стой, нехристи! Стр-релять буду! — зарычал Гаврила и замахнулся шпагой, словно дубиной.
Юноша звонко расхохотался, легко соскочил с коня. Из-под башлыка выбились пушистые волосы.
— Не бойтесь, господа! Мы не разбойники. Фриц и Густав помогут вам.
Никита и Гаврила опешили — перед ними стояла очаровательная девица.
Она подняла все еще лежавшие на снегу варежки и, с интересом рассматривая их, уверенно начала разговор:
— Откуда вы? Судя по вашему виду, вы иностранцы.
— Я из России.
— О, Россия! — восхищенно воскликнула незнакомка. — Санкт-Петербург! Наш король Фридрих чтит вашу императрицу Эльзу. Говорят, у нее золотой трон! На башмаках бриллианты! Вместо половиков — дорогие меха! И все веревки во дворцах — из золотых ниток!
— Вы очаровательны! — рассмеялся Никита. — Какое сказочное представление о моей Родине!
— Вы спешите в Россию? И, наконец, кто вы?
— Позвольте представиться. — Никита щелкнул каблуками.
— Князь Никита Оленев, студент Геттингснского университета. Сейчас еду в Цербст. У меня там свидание в «Трех коронах».
— С кем? — быстро спросила девушка.
— С друзьями.
— С друзьями ли?
— Святая правда, клянусь! — шутливо поклялся Никита.
— После встречи с вами в моем сердце нет места для другой женщины. Мы, русские, однолюбы. — Оба рассмеялись.
Девушка смеялась, лукаво сощурив глаза. Никита был очарован незнакомкой.
Тем временем дверцу кареты починили и к девушке подвели коня. Она легко вскочила в седло.
— И больше не кричите так страшно, — посоветовала она, лукаво улыбаясь. — А то на вас и вправду нападут разбойники. В наших местах неспокойно.
— А что бы вы делали в этом случае? — Никита взялся за ее стремя.
— Дралась! — весело ответила девушка. — Ах, какие у вас рукавички! Мех как огонь.
— Это лисица. Возьмите их на память об одном русском.
— Спасибо! — не задумываясь, согласилась она, взяла рукавички и, пришпорив коня, поскакала к городу.
Спутники последовали за ней. Никита глядел им вслед, пока они не скрылись.
— Гаврила! Бальзамчику от душевных ран! Срочно!
— Ах, Никита Григорьевич, вам бы сейчас пустырничку с валерьянкой, — отозвался Гаврила, но бальзамчику дал, и Никита, произнеся торжественно: «За прекрасных дам!» — опрокинул в рот обжигающую настойку.
Дом герцога Ангальт-Цербстского был старинной постройки, высокий, темный, с узкими решетчатыми окнами, замысловатым крыльцом и двором, тесно обсаженным каштанами.
Несмотря на ясный день, в коридоре было сумрачно. Скрипели половицы под ногами.
Саша и Алеша внимательно оглядывались. Они миновали маленькую, похожую на закуток гостиную с потемневшими портретами, потом по крутой лестнице с высокими перилами поднялись наверх и остановились. Их ждали. Рослый лакей с поклоном распахнул высокие резные двери. Друзья прошли в кабинет герцога.
Здесь сидели двое: оплывший мужчина лет сорока в голубом мундире генерала прусской армии и миловидная брюнетка в пышных кружевах. Она напряженно смотрела на вошедших.
— Эстафета из Петербурга, — отрапортовал Саша. — Пакет для герцогини Ангальт-Цербстской Иоганны Елизавет.
Дама стремительно подскочила к Саше и, выхватив пакет, исчезла в соседней комнате.
— Располагайтесь, господа, — сказал генерал и, тяжело ступая, вышел вслед за дамой.
— Ну и ну… — подивился Саша и переглянулся с Алешей.
В доме послышались голоса, торопливые шаги, беготня, захлопали двери, залаяли собаки.
За окном раздался звонкий смех. Алеша подошел к окну, украшенному массивной решеткой.
— Смотри! — Он подозвал Сашу.
Сверху им было видно, как во двор въехали три всадника Один из них оказался девицей с пушистыми локонами. Она легко спрыгнула на землю. Ее окружили собаки, она потрепала их по загривку.
— Наконец-то! — раздался раздраженный голос Иоганны. — Здесь такие события, а вы носитесь неизвестно где! Нет на вас управы!
— Я была в лесу! — с вызовом бросила девушка. — Хоть настолько я могу располагать собой?
— Что за тон, сударыня! — Неожиданно Иоганна отвесила дочери увесистую пощечину. — Я только и пекусь о вашем счастье — и вот благодарность… Марш в дом!
Она решительно вошла в дверь. Девушка понуро побрела за ней.
— Хороша герцогиня! — усмехнулся Алеша. Саша тихонько подошел к двери, прислушиваясь к возбужденным голосам, толкнул ее — она не открывалась.
Тогда он ударил ее плечом — дверь не поддавалась. Он стукнул в нее ногой, потом забил кулаками.
— Чертовщина какая-то… — пробормотал Саша, удивленно глядя на Алешу.
— Нас заперли!
Реакция Алеши была неожиданной — он расхохотался.
— Ты что? — изумился Саша. — Что здесь смешного?
Алеша отсмеялся и, словно подводя итог, сказал:
— Все верно. Человек предполагает, а Господь располагает. Значит, судьба… Отлично! Плывем по течению!
Он с удовольствием прошелся по комнате и только тут заметил продолговатый стол в углу, сервированный на две персоны: телятина под серебряной крышкой, прикрытое салфетками пиво в фаянсовых кружках и крупно нарезанный хлеб.
— Пир богов! — воскликнул он радостно. — С голоду не помрем.
— Ты что, ошалел? — возмутился Саша. Не глядя на стол, он взял рукой кусок телятины и принялся с остервенением жевать. — Это куда же мы так доплывем? — Он глотнул пива. — Я государыне слово дал!
— Знаю, знаю, — небрежно бросил Алеша. — Ах, пиво хорошее. Жизнь — Родине, честь — никому!
— Перестань паясничать! Сейчас не до шуток.
Снаружи раздался какой-то шум. Друзья с кружками в руках шагнули к окну.
Во двор въехал возок, груженный дровами. Возница вошел в дом.
Сзади раздался скрежет железа. Друзья быстро оглянулись и с изумлением увидели, что стол с посудой и остатками еды пополз вниз.
В кухне стоял с большой жердью в руке возница. Стол опустился. Возница зацепил крюком кольцо и потянул. На мгновение вверху стал виден люк. Но его тут же с грохотом перекрыла ржавая металлическая заслонка.
Пустынная вечерняя улица немецкого городка Цербста. Одинокий фонарь на углу, елки вдоль ограды, особняк с характерным рисунком стен.
Кабинет герцога.
Саша крепко спал на кушетке. На другой — Алеша. Неожиданно обозначился лик Софьи с младенцем — именно такой запомнил ее Алеша перед отъездом. Она положила руку на его лоб. Алеша вздрогнул во сне, в глазах появилось осмысленное выражение.
В окно были видны черепичная крыша и узкая кирпичная труба с ажурным козырьком. Из-за нее вышел кот и сел как египетская статуэтка.
В номере гостиницы «Три короны» Никита уныло смотрел на пустынную улицу.
— Ничего не понимаю. — Он развернул письмо и в который раз прочел: — «Ждем тебя с Алешкой в «Трех коронах». Уже третий день пошел…
— Ну, задержались… А может, поездку им отменили. А может, случилось что. Все под Богом ходим! — Гаврила вынул из серебряного ведерка бутылку шампанского. — Вернемся в Геттинген, Никита Григорьевич, а? Город чистый, славный, все по-немецки знают…
Стол был накрыт на три персоны. Догорали свечи.
— В Россию хочу. Соскучился, — отрезал Никита и подошел к столу.
— Что вы там потеряли? Ох, эти дружки-разрушители, — ворчал Гаврила. — Отужинайте, князь! Стоило шампань охлаждать — весь лед растаял!
В коридоре послышались торопливые шаги.
Никита встрепенулся:
— Они! Гаврила, открывай бутылку!
Слуга ловко вынул пробку и наполнил бокалы.
— За встречу! — воскликнул Никита, поднимая бокал.