Конечно, Ли Холман считает иначе. Миссис Хартли тоже. Но разве ошибка в выборе человека — грех, а не трагедия? И разве можно назвать грехом ее неподвластное разуму, нарушающее все законы тяготения чувство! Не скажет она мужу, что считает себя виноватой. Это же несправедливо!
Нет, не ожидала Вивиен Ли, что в самый счастливый момент ее жизни, когда душа должна парить, лететь, стать совсем невесомой (а так оно и было!), она окажется так несчастна, напугана, истерзана — первый нервный кризис в ее жизни…
Утром она снова была жизнерадостной, обаятельной, заботливой «Вивлинг», к которой привык Фрюэн. Ли Холман не мог бы даже представить, что в его судьбе что-то изменилось. Вивиен почти не курила, забыла о приемах и только читала всю ночь напролет. Если бы она еще отказалась от сцены!
В действительности с каждым днем раздвоение становилось все мучительней. Вивиен перестала ходить к мессе. Ее жизнь (а любовь к Оливье стала ее жизнью) вступила в конфликт со всем, чему ее учили в школах иезуитского ордена «Святое сердце». Характер Вивиен Ли исключал спасительный компромисс: раз ее единственная и святая любовь оказывалась грехом, рушилось стройное здание миропорядка, где все подчинялось законам логики, справедливости, красоты.
Конечно, ее мать заметила, что Вивиен больше не бывает на мессе. Их споры ложились дополнительным грузом. Миссис Хартли готова закрыть глаза на связь с другим мужчиной, но не хочет и слышать о разводе! Вивиен не могла упрекать в лицемерии родную мать, но она не могла признать позицию миссис Хартли ни логичной, ни человечной.
Как большинство мужчин, Оливье не видел в этой ситуации ничего трагическою. Друзья Джилл Эсмонд познакомили его с молодым, но достаточно известным режиссером Тайроном Гатри, который хотел поставить в «Олд Вик» «Гамлета». В итоге Гатри предложил Оливье сыграть главную роль.
Вместе с режиссером они посетили психиатра Э. Джонса. В доме Джонса возникла новая концепция «Гамлета»: медлительность Принца следует объяснить «эдиповым комплексом», его тайной страстью к матери, королеве Гертруде.
В январе 1937 года состоялась премьера. Мнения критиков разделились, но Вивиен Ли не находила в Гамлете — Оливье никаких изъянов.
Оливье стал центром ее мироздания, и она не могла относиться к его работе критически. Все последние годы она посещала все премьеры и постоянно изучала технику лучших актеров Англии — Джона Гилгуда, Ноэля Коуарда, Ральфа Ричардсона, Сибил Торндат и многих других. Еще в детстве Вивиен любила выдавать себя за кого-нибудь из подруг, имитируя их голос и мимику. Позднее она изучала мимику профессиональных актеров, умело отбирал все, что могло подойти ее индивидуальности. Театр — лучшая школа, а она умела схватывать на лету, как отметил еще С. Керрол. Теперь наступила очередь Оливье — Вивиен Ли смотрела его Гамлета пятнадцать раз!
В конце января состоялся предварительный показ фильма «Мрачное путешествие», где она снималась год назад параллельно с выступлениями в «Счастливом лицемере».
Съемки фильма укрепили самое неблагоприятное мнение о кинематографе. По примеру модных в то время шпионских мелодрам сценаристы Л. Биро и А. Уимперис настолько запутали сюжет, что зритель не всегда догадывался, на чьей стороне немецкий дезертир Карл фон Марвиц (действие происходит в годы первой мировой войны) и осевшая в нейтральной Швеции эмигрантка из Швейцарии Мадлен Годдар. Что хуже, с трудом в этом разбирались и исполнители: на деле Мадлен — француженка, а ее магазин модного платья в Стокгольме и прогерманские симпатии — «легенда». Как и дезертирство и пацифизм Карла — крупного агента германской контрразведки.
Соответственно появление фон Марвица в магазине Мадлен и его краткий роман с нею — игра. Каждый хочет разоблачить противника и сохранить свою тайну. И вместе с тем это не совсем игра: за короткое время между первым появлением Карла в магазине Мадлен и сценой ее ареста (не только на его глазах, но и под его руководством) их взаимоотношения прорастают симпатией, уважением и — любовью.
Режиссер «Мрачного путешествия» В. Сэвилл считался хорошим профессионалом, но молодую актрису удивляли его равнодушие и непрофессиональный подход (никто и слушать не хотел ее просьб заранее познакомить со сценарием или обеспечить хронологическую последовательность съемок). Все же и этот опыт не прошел бесследно. Рядом с ней работал великий Конрад Фейдт, в совершенстве постигший зрительную палитру немого кино. Этот актер почти не нуждался в слово. Даже мысль — и та читалась в его поразительных глазах, в движениях его «думающих» рук, в его богатейшей мимике. Именно после работы с Фейдтом Вивиан Ли стала обращать особое внимание на так называемые «немые» эпизоды, где скрытые чувства персонажа выявляются с помощью одной пластики.
К. Фейдт мог научить многому, но рядом с пим Вивиен Ли совсем не выглядела ученицей. Ее Мадлен отличалась умом, самообладанием, тонким насмешливым юмором. Спокойная и ироничная, она ставила противника в тупик, оставаясь в роли милой хозяйки магазина, которая рада «случайному» покупателю и его даме, но не оставляет сомнения, что ей понятны все мотивы и все хитрости немецкого гостя. Дебют разыгран неплохо: фон Марвиц вынужден приобрести ненужные ему вещи, счет за них не обрадовал бы и более состоятельного человека, ее улыбка ослепительно приветлива. Как и улыбка его спутнице — та нахамила Мадлен, пусть получает! Ну, а еще одна улыбка, уголками губ, себе — так держать, Мадлен Годдар! Зритель всегда знал, что происходит в душе этой юной, хладнокровной, остроумной особы, а это далеко не часто получалось и у более опытных актеров. Одно дело подтекст в театре, где актеру помогает диалог. По-другому в кино, перед придирчивой камерой.
После фильма подошел О. Фрюэн: «Я все время получал наслаждение. Вы обязательно будете кинозвездой». Вивиен Ли огрызнулась: «Никогда не называйте меня кинозвездой. Я — актриса и ненавижу кино!»
Критики приняли фильм по-разному, однако все отметили актеров. Р. Хестьер писал в «Стар»: «Картина недостойна двух участвующих в ней звезд — Конрада Фейдта и Вивиен Ли. Фейдт, одновременно обольстительный и зловещий, играет типичного германского офицера и шпиона. Мисс Ли, обладая незаурядной внешностью, доказывает, что Корда не ошибся, решив сделать из нее звезду».
Хестьеру вторил П. Ден в «Санди рефери»: «Мисс Ли подает большие кинематографические надежды». Журнал «Мансли филм буллетин», более снисходительный к картине в целом, особо отметил «очаровательный» тембр Вивиен Ли и ее способность «доносить интеллектуальный подтекст диалога».
Отзывы критиков не изменили мнения актрисы — тем более что Оливье не придавал никакого значения успехам в кино. Для него критерием таланта актера были лишь его сценические достижения. Здесь же Вивиен Ли никак не удавалось получить сколько-нибудь интересную роль.
5 февраля 1937 года состоялась премьера пьесы И. Гиффард «Ибо мы должны». Никто не помнит даже сюжета этой комедии, и Вивиен Ли взялась за роль Памелы Голдинг-Ффренч только потому, что у нее не было альтернативы.
Подобно большинству пьес, поставленных в тот год на сценах Вест-Энда, «Ибо мы должны» сошла через месяц. Мнения друзей и критики совпали (Вивиен Ли сделала в этой роли все возможное), но разве это могло утешить! В день премьеры Вивиен Ли купила всем участникам спектакля по экземпляру только что опубликованного в США романа «Унесенные ветром», который она уже прочла и героиня которого показалась ей одним из самых живых и интересных образов в современной американской литературе.
По ее просьбе Д. Глиддон пытался выяснить, каковы шансы получить роль в «Унесенных ветром». Ответ продюсера Д. Сэлзника не оставлял никакой надежды. Не без удовольствия она снялась с Р. Харрисоном в комедии «Буря в стакане воды» — экранизации популярной пьесы Б. Франка «Гроза над Пэтси», — и несколько месяцев спустя, когда фильм вышел на экран, их объявили идеальной комической парой.
Однако это случилось в июне, а пока она совершенно напрасно согласилась выступить в легкой комедии «Крикет в Белфри». Трудно представить худший выбор для появления на сцене «Амбассадорз», где она дебютировала два года назад!
Друзья предупреждали — рискованно браться за бесцветные роли во второсортных пьесах. Однако Вивиен Ли упрямо заявляла, что актриса должна играть, пользуясь любой возможностью, и репетировала роль Джессики Мортон с такой отдачей, как если бы речь шла об Офелии или Джульетте. Работать вполсилы она не умела — не в ее характере. Доводы Вивиен Ли звучали убедительно, к неудаче постановки она не имела никакого отношения (уж больно слаба пьеса!), но, когда «Крикет в Белфри» канул в небытие, некоторые из друзей стали сомневаться: может быть, и действительно она не очень талантлива?
Почти одновременно Джилл Эсмонд сыграла Марию в «Двенадцатой ночи» рядом с Оливье, который исполнил роль сэра Тоби. Сыграла удачно, и Вивиен Ли опасалась невыгодного сравнения. Конечно, сравнивать было бы несправедливо: Джилл Эсмонд выступала в великолепной, выигрышной роли. Ей же пришлось иметь дело с пьесой однодневкой, с пустой, лишенной внутреннего смысла ролью Джессики.
Тем не менее Оливье действительно сравнивал и склонялся к мысли, что Вивиен Ли обладает талантом, значительно уступающим ее внешности. К этому времени он забыл о своих мытарствах, о спектаклях, с которых уходила публика; о пьесах, закрывавшихся через две недели после премьеры; о провале в комедии «Красавчик Жест» — обо всем, что так изводило его, когда жизнь не следовала его надеждам и желаниям. Однако раз он хочет, чтобы Вивиен была хорошей актрисой, она должна ею стать. Он об этом позаботится.
Впоследствии критики из окружения Оливье станут настойчиво и даже назойливо повторять, что только «уроки» этого бесспорно большого актера помогли Вивиен Ли стать настоящей актрисой. Между тем, если Вивиен Ли и занималась с Оливье (он хотел довести ее голос до двух октав), это было так непродолжительно — апрель, май, июнь 1937 года, что никак не могло дать чудодейственных результатов. Более того, даже в это время они могли заниматься только по дороге в киностудию А. Корды, где шли съемки фильма Б. Дина «Первый и последний».