Досуга, как мы его понимаем в наши дни, в Византии не было. Скорее так можно назвать деятельность, которой люди посвящали себя помимо основного занятия: для людей из народа — различные работы, для аристократии — служба, для женщин — домашние хлопоты. Причем одни выполняли конкретные задачи, а другие, относящиеся к верхушке общества, просто следили за этим и руководили своими домочадцами. Стоит добавить, что христианство играло в этом особую роль: Церковь считала, что христианин должен большую часть своего свободного времени посвятить Богу, и строго осуждала за безнравственность некоторые общественные игры, которые были в ходу в городах.
Однако Церковь даже не думала о том, чтобы противопоставить себя императору и воспротивиться играм, которые он сам устраивал на Ипподроме; и место их проведения, и церемониал имели глубоко политический характер. Крупные города предлагали своим жителям множество общественных развлечений. Правда, традиции театра исчезли, но спектакли мимов или танцы сохранились и даже занимали важное место в городской жизни. Мужчины и те из женщин, которые не слишком заботились о своей репутации, посещали питейные заведения. Государство пыталось регламентировать время их открытия и закрытия, а также сдерживать злоупотребление опьяняющими напитками, чтобы сократить количество вызванных этим инцидентов. Однако успех этих мер оказывался довольно относительным. Внутри домашних стен развлечения были многочисленны и разнообразны, так что, несмотря на строгие предписания, византийцы не скучали.
ИППОДРОМ
Ипподром существовал уже при императоре Септимии Севере, но лишь Константин придал ему особое значение, так как построил поблизости императорский Дворец, включив Ипподром в дворцовый комплекс. Таким образом, это было место диалога между императором и его народом. При восшествии на престол нового правителя Ипподром играл чуть ли не конституционную роль, так как народное приветствие было одним из этапов торжественной процедуры, и оно обычно проходило на Ипподроме. В случае необходимости император появлялся там, чтобы подтвердить свою легитимность. Впрочем, это было небезопасно, как показал бунт «Ника», едва не сместивший Юстиниана в 532 году. Бунт начался именно на Ипподроме, где несколькими днями позже Велизарий и утопил его в крови.
Представитель одной из «партий Ипподрома». Мозаика
Начиная с VII века политическая роль Ипподрома сходит на нет, хотя и не полностью, уступив место развлечениям и празднествам. Например, в VIII веке, во времена иконоборчества, Константин V Копроним организовал там публичное осмеяние монахов, сделав из этого в некотором роде театрализованное представление: лишенные своей монашеской одежды, замененной на светскую, монахи и монахини должны были пройти парами, держась за руки и тем самым символизировать свое возвращение к мирской жизни. Тот же император организовал там другую театрализованную процедуру. Константину было известно, что сенатор Георгий, проявивший себя как противник иконоборчества, при Стефане Юном принял монашество. И вот на Ипподроме с Георгия сняли монашеское одеяние и голого стали мыть перед толпой, как будто освобождая от грязи, а затем одели в военную форму.
Однако прежде всего Ипподром использовался для соревнования квадриг. Некоторые забеги происходили регулярно в дни больших праздников, а наиболее торжественные устраивались ежегодно 11 мая: именно в тот день Константин сделал город столицей. Но император мог принять решение провести бега и в любой другой день.
Чем-то средним между клубами болельщиков и политической фракцией в Византии долгое время являлись димы[4]. В принципе они отвечали за материальную сторону организации и, таким образом, за финансирование. Вначале их было четыре, но Голубые поглотили Белых, а Зеленые — Красных, и в итоге остались только Голубые и Зеленые. Их руководители — димархи — были высокопоставленными должностными лицами, которых приглашали на императорские пиры. Часть членов димов — димоты — имели оружие. Димотов привлекали для защиты столицы, но в течение первых веков существования города им нередко приходилось использовать свое оружие для разрешения внутренних конфликтов, которые бывали довольно жестокими и могли перейти в народные мятежи. Рекрутов набирали по географическому принципу. Зеленые набирали людей главным образом из портовых кварталов, а Голубые — из центральной части города, расположенной вокруг Месы. Из этого следовало общественное разделение: Зеленые были популярнее и обычно становились сторонниками монофизитов во время религиозных стычек, а более аристократические Голубые являлись приверженцами официального православия; но это распределение имело множество исключений.
В то время, когда в городе было спокойно, деятельность димов ограничивалась участием в бегах и церемониях. Голубые занимали девятьсот мест на ступенях справа от императорской ложи — кафисмы, а Зеленые — тысячу пятьсот мест слева. В начале своего правления император, появившись на Ипподроме, выбирал место в той или иной фракции, но смысл этого выбора быстро исчез, — император стал просто приветствовать в первую очередь свой любимый дим. Впоследствии он соблюдал строгий нейтралитет и вознаграждал победителя, каким бы ни был цвет его дима. Он также был свободен в выборе излюбленного цвета.
Подготовка бегов могла продолжаться два дня. Ответственный за жеребьевку и арбитр отправлялись к императору в Лавсиак, находившийся рядом с императорской резиденцией, чтобы испросить разрешения на проведение бегов. Это было чистой формальностью. За организацию бегов отвечал эпарх или префект города. Толпа узнавала о начале подготовки по тому, что вход украшали пологом. Во вторую половину дня, предшествовавшего бегам, димы устраивали показ лошадей: великолепно украшенных лошадей проводили по городу под овации, адресованные императору, а в это время на Ипподроме уже собирались зрители. В конце дня эпарх созывал димы, чтобы осмотреть урну, предназначенную для жеребьевки. Бега проходили по краю скакового круга, разделенного бортиком, всегда в одном направлении, так что многое зависело от жребия, определявшего место. Церемониал подготовки к бегам, включавший размещение димов, видимо, имел почти такое же важное значение, как и сами бега.
Изображение квадриги на шелковой ткани
В бегах участвовали квадриги или биги, то есть упряжки на четыре или две лошади. Соревновались две или четыре упряжки. Забег обычно включал 7 скаковых кругов, что соответствовало расстоянию около 4 км, если считать по внешней стороне. Поэтому жеребьевка была очень важной: упряжка вставала на определенную дорожку и более с нее не сходила. Обычно происходило четыре забега утром и четыре забега во второй половине дня, но в некоторых случаях бега могли продолжаться и дольше.
До начала бегов упряжки должны были показаться перед императором. Вот как это описывается в книге «О церемониях» Константина Багрянородного.
Затем начинался первый забег. Победившие возничие дважды получали приз: по просьбе димов им выдавали официальные знаки отличия. Императорские слуги, без сомнения восточного происхождения, показывали знаки отличия присутствующим на Ипподроме, поместив их на победившую упряжку. По окончании четырех забегов обычно выступали мимы. После концерта возничие опять надевали знаки отличия и снова выезжали на колесницах, а димоты из одержавшего победу дима выносили с трибуны лавровый венок и встречали колесницы, останавливавшиеся перед своим димом. Затем колесницы направлялись к противоположной трибуне (где находился проигравший дим), и возницы поднимались на возвышение. Затем главы «объединений» по сигналу начинали размещаться на местах, предназначенных для димов и для зрителей, где уже находились приготовленные овощи и сласти. Возницы, пришедшие с димотами своего дима, направляются на возвышение и остаются там на своих колесницах, а димоты славят императора. Когда овации заканчивались, император при посредстве арбитров и помощника посылал победившим возничим венцы. Спустившись из императорской ложи, они венчали возниц и возвращались. Сразу после этого члены димов просили у императора разрешения танцевать на площади и, получив его разрешение, отправлялись на Месу. Затем император поднимался и вслед за ним зрители уходили, забирая овощи и сласти. В это же время на колеснице вывозили посудину, заполненную рыбой, и разбрасывали ее округ, прямо на землю, а толпа ее быстро расхватывала.
На празднествах происходило распределение большого количества продовольствия — рыбы, хлеба, свежих овощей, которые считались в народе роскошью, сластей, сухофруктов, пирожных и других кондитерских изделий. Это напоминало начало империи, когда императорская «аннона» — раздача продуктов питания — обеспечивала бесплатное снабжение большей части городского населения. Распределения происходили дважды в день — в утренние часы и ближе к вечеру.
Печать демарха
Когда они прибывали к императорской ложе, они дружно славили императора. Согласно порядку арбитр подавал знак — императорский орган начинал играть; возничие сходили со своих колесниц около расположения димов, направляясь к портику (stama означает «остановка»), также называемому «Пи» за свою П-образную форму, расположенному под ложей. Там они получали венок. Затем представители димов выходили вперед, отдавали кресты и славили императора.
Увлечение жителей Константинополя бегами было очень сильным, и постепенно здание Ипподрома увеличивалось в размерах. Там сделали каменные скамейки, под которыми находились служебные помещения и комнаты, предназначенные для димов. Ипподром вмещал до 40000 зрителей; иными словами, почти все главы семейств города могли присутствовать на бегах, полностью занимая скамейки. Это был действительно массовый досуг жителей столицы. Если раньше ипподромы имелись практически во всех крупных городах Востока, таких, как Антиохия, то после потери восточных провинций в VII веке, ипподромом могла похвастать только столица страны.
Неудивительно, что возницы, или конники, ставшие героями праздника, пользовались значительной популярностью. Наиболее знаменитым из них устанавливали статуи на Ипподроме; в их честь чеканили медали с их изображением. Их услуги оплачивались димами, конечно, в соответствии с их талантом. Кроме того, они получали много различных вознаграждений.
Но на Ипподроме происходили не только бега; важное место занимали интермедии, не считая процедуры распределения продовольствия. Танцоры, танцовщицы и музыканты заполняли беговые дорожки в перерывах между бегами. Случалось, что там устраивали даже охоту. Это подтверждают фрески XI века в храме Святой Софии Киевской. За век до этого Никифор Фока организовал для народа блестящие представления с участием экзотических персонажей. На Ипподроме выступали индийские бродячие комедианты, шуты, арабские акробаты, скандинавские танцоры, одетые в звериную кожу. В представлении были задействованы также хищники, даже крокодил. Показывали на Ипподроме дрессированную собаку, которая искала предметы, спрятанные зрителями, и угадывала, кого среди собравшихся назначали самым щедрым и самым скупым.
ДРУГИЕ ВИДЫ СПОРТИВНОГО ДОСУГА
Олимпийские игры древности были тесно связаны с языческой религией и прекратились после победы христианства. В целом наши знания о спортивных занятиях в Византии невелики и отрывочны. Однако такие занятия существовали, хотя и считались подозрительными. Так в Спарте в конце X века у Никона Матаноита, имевшего в городе огромный авторитет вследствие того, что он избавил город от серьезной эпидемии чумы, возник конфликт с аристократом, который играл в мяч верхом — игра, похожая на поло. Площадка для игры была расположена неподалеку от церкви, построенной святым человеком с мягким, приветливым характером. Поскольку эта игра стала мешать службам, Никон потребовал прекратить ее, несмотря на противодействие стратига Пелопоннеса и епископа города.
Охота — единственный вид спорта, который достоверно описан, — была в обычае у императора и его двора. В сельской местности это скорее являлось способом защиты стад и посевов от диких животных, чем досугом или способом добыть мясные продукты. Но сцены охоты, запечатленные на вышивках по шелку, на серебряных сосудах или на сундучках из слоновой кости, показывают, что аристократы проявляли огромный интерес к подобному виду досуга. В XI веке такой утонченный интеллектуал, как Пселл, испытывал отвращение к подобным занятиям, но по литературе следующего века, эпохи Комнинов, видно, что Пселл не нашел достаточно сторонников, и охота по-прежнему была в моде. Возможно, что частично это происходило под влиянием западной аристократии, которая все чаще посещала двор Константинополя. Охота также содержала в себе элементы военной подготовки. Во все времена императоры испытывали к ней явное и даже чрезмерное влечение: три императора умерли на охоте от несчастного случая: Феодосий II в 450 году, Василий I в 886 году и Иоанн II Комнин в 1143 году.
Сцена охоты на ларце из слоновой кости XI в.
Аристократы охотились с копьем на крупную дичь, медведей, кабанов, оленей. Иногда выезжали на охоту верхом, с дрессированными собаками, или даже с дрессированными леопардами. Для ловли птиц использовали главным образом соколов. Молодых птиц, натренированных сокольниками, нередко импортировали из Грузии. Соколиная охота все чаще упоминается в литературе, начиная с XI века; в следующем веке о пристрастии к этому виду спорта Мануила I Комнина написал Константин Манассия. В то время часто создавались пособия, посвященные разведению и лечению этих птиц.
БАНИ
Византия унаследовала от римлян пристрастие к баням. Их использовали не только в гигиенических целях — это было место встреч, переговоров и развлечений. Во всех городах начала византийской эпохи бани имелись в избытке. Огромное количество бань построил или восстановил Юстиниан.
В начале V века только в Константинополе их насчитывалось 153. Однако эта привычка встречаться в банях очень быстро вступила в противоречие с установками Церкви, которая считала безнравственной существовавшую там скученность. Уже около 400 года Иоанн Златоуст, знаменитый богослов и патриарх Константинополя, публично поносил аристократов, которые отвлекали рабочую силу на строительство бань в своих регионах, вместо того чтобы возводить культовые здания. Ясно, что бани имелись и в небольших городах, и даже в деревнях.
Однако в конечном счете Церковь привила людям свое представление — следует избегать любой близости между лицами различного пола. Этому в немалой степени способствовал кризис античных городов: во многих малых или средних городах у аристократии больше не было средств на поддержание и еще меньше на восстановление этих дорогостоящих сооружений. В столице, единственном городе, историю которого мы можем достоверно проследить, назначение бань изменилось. Они больше не были местом общения и развлечения. Теперь их использовали только в гигиенических целях. Самые богатые люди, конечно, имели у себя во дворцах аналогичные помещения. В середине византийского периода в Константинополе насчитывалось около тридцати общественных бань. Их обслуживали светские благотворительные братства. Там предоставляли гигиенические услуги простым людям, причем беднякам — бесплатно. В некоторых монастырях также имелись бани, но удивительно, что они располагались снаружи монастыря, как в знаменитом Студийском монастыре. Монахи пользовались ими только тогда, когда болели. Так что обычно эти бани находились в распоряжении наиболее обездоленных людей.
ДРУГИЕ ВИДЫ РАЗВЛЕЧЕНИЙ ВНЕ ДОМА
Византийцы были не слишком активными путешественниками и поэтому, за исключением паломнических, оставили нам не очень много рассказов о путешествиях и географических описаний. Вначале паломничество отражало скорее желание просто увидеть места, связанные со Священной историей, а не стремление исполнить религиозный обряд. До того, как Святая земля была завоевана арабами-мусульманами, в паломничестве видели возможность отправиться за границу, оставив удобства своей резиденции, но одновременно оно являлось аскезой и свидетельством веры. Конечно, за исключением тех случаев, когда семьи военачальников были вынуждены следовать за ними и за императором на поле битвы, поездки в основном предпринимались в поисках прохлады в жаркое время года или чтобы с пользой посетить провинцию. Регионы на юге Пропонтиды и берег Вифинии были излюбленными местами отдыха константинопольской аристократии. Главное достоинство таких мест состояло в том, что они находились не очень далеко от столицы, где проходила жизнь аристократов и где они в основном проводили досуг.
Несмотря на то что церковное осуждение привело к исчезновению театра в его древнейшей форме, с представлениями не было покончено. Исчез литературный жанр, и театр стал искусством, предназначенным скорее для простого народа. Феодор Студит, аристократ с утонченным воспитанием, хвалил свою мать за то, что она воздерживалась от подобных развлечений. Но это свидетельствует о том, что аристократия все же не пренебрегала такими зрелищами. Поначалу Константин построил в столице, еще никоим образом не являвшейся христианским городом, несколько театров в дополнение к тому, который был выстроен еще Септимием Севером и о котором в XI веке упоминал Пселл. Один из них соседствовал с храмом Святой Ирины, расположенным вблизи собора Святой Софии. Другой находился за стенами города, во Влахернах. Юстиниан приказал восстановить театр на севере Золотого Рога. Он же предусмотрел, чтобы вступавший в должность консула устраивал шествие к театру. Однако в его законодательстве учреждения, отданные под спектакли, назывались популяриями, то есть предназначенными для толпы.
Речь идет не о театре в классическом смысле, а скорее о выступлениях мимов, фактически — фарcax, в которых смешивались буффонада и вполне реалистические сцены. Маски исчезли: ставка делалась на мимику актеров, и главный персонаж нередко звался Кривлякой. Впрочем, большая часть персонажей соответствовала определенным человеческим типажам, например Ардалион — легкомысленный старик, Схоластик — педант и т.д. Вводились элементы открытой сатиры на религию. Например, богослужение безбородого человека было пародией на литургию. Другое нововведение заключалось в том, что женщин и детей играли теперь загримированные актеры-мужчины. Сюжеты, заимствованные из повседневной жизни, оставляли широкий простор для использования телодвижений, причем удары и оплеухи сопровождались непристойностями, двусмысленными выражениями. Для изображения призраков применялась примитивная машинерия; труппа, проходя по сцене, изображала процессии. Часть таких свидетельств есть у Пселла, что позволяет ощутить эпоху (XI век), где процветал этот тип спектаклей. Они больше не проходили на открытом воздухе, а устраивались в небольших помещениях, в тесных залах.
Этот тип представления трудно было отличить от собственно пантомимы, с которой тщетно боролась Церковь. Правда, церковные запреты оказывались не столь строгими, поскольку они запрещали подобные занятия для клириков и монахов. Античный мим продолжал свое занятие. Феодора, супруга Юстиниана, занималась именно такой деятельностью, прежде чем стать императрицей, и ее супруг разрешил браки актрис. Появляются новые жанры, привнесенные иммигрантами, — армянами или арабами. Императоры использовали Ипподром для интермедий, которые позволяли снять напряжение и перевести все в обычное соревнование, что уменьшало риск возникновения ссор между димами. Пантомима, сопровождаемая музыкой и танцами, стала сопровождать императорские пиры.
Искусство мима всегда пользовалось огромным успехом. Пселл упрекал своих учеников, — а он был самым знаменитым учителем своего времени, — за то, что они предпочитают спектакли учению. Во время судебного процесса, который Пселл вел, чтобы аннулировать помолвку своей дочери, он обвинил ее жениха, некоего Елпидия, который хотя и происходил из аристократической семьи, жил с мимами и шутами. В следующем веке Феодор Продром, который не мог прожить на свои литературные труды, считал причиной интеллектуального упадка то, что многие расходовали свои деньги на такие спектакли. Знаменитые юристы, такие как Иоанн Зонара и Феодор Бальсамон, смогли свести к минимуму последствия нормативных и канонических запретов, направленных против мимов. Впрочем, пантомима, вероятно, дожила до 1453 года и даже использовалась в спектаклях марионеток османской эпохи.
В таком городе, как Константинополь, улица являлась местом досуга. Для проведения досуга использовались крупнейшие магистрали, в первую очередь Меса, начинавшаяся от площади, окруженной собором Святой Софии, Ипподромом и Большим Дворцом, и продолжавшаяся в направлении Золотых и Адрианопольских Ворот, через многочисленные форумы, окаймленные портиками. Жители столицы, как и те, кто попадал туда случайно, любили разгуливать под многочисленными портиками, в глубине которых находились лавки ремесленников и коммерсантов, в которых предлагались различные товары, и спрос на них был всегда. Так как каждое заведение специализировалось на производстве определенных товаров, то по запаху можно было найти лавку булочника, парфюмера или изготовителя свечей. Когда позволяло время, не упускали случая прогуляться по какой-либо галерее, под портиком — обычно это происходило на восточной стороне Месы.
Улица походила на непрекращающийся спектакль. Помимо простой прогулки, здесь беседовали с друзьями, встречали тех, кто, как и бродячие монахи, не боялся обращаться к незнакомым людям. На главных перекрестках перед святыми иконами искренне верующие простирались ниц. Но главное, по улицам ходили мимы, музыканты, жонглеры, часто не имевшие постоянного места выступлений; там же показывали диких или дрессированных животных. К этому добавлялись всевозможные шествия, не обязательно религиозные: например, они устраивались в начале января. Некоторые шествия, унаследованные от язычества, походили на карнавал. В уличных маскарадах принимало участие даже духовенство, пренебрегавшее наложенными на него запретами.
Кроме того, встречались удивительные персонажи — блаженные. Считалось, что они подражали безумным, чтобы обращать людей к Богу. Но простые люди над ними смеялись. На улицах Эмесы, в Сирии VI века, славился некто Симеон. В XII веке будущий патриарх Иерусалима Леонтий, тогда еще обычный молодой человек, если верить его жизнеописанию, добровольно заделавшись мимом, собирал на улицах оплеухи. Он бродил с горящими углями в голых руках и обкуривал фимиамом прохожих. Словом, на византийских улицах шел постоянный спектакль.
Блаженные производили на византийцев настолько сильное впечатление, что в IX веке появилось «Житие Андрея Блаженного», вымышленного святого. Автор, в то время неизвестный, обходя вместе со своим героем столичные кварталы, показал жизнь, обычно скрытую от глаз посторонних. Блаженный Андрей заходил в таверны. Известно, что порядок в этих заведениях регулировался установлениями «Книги эпарха» (X век). Эти правила ограничивали работу питейных заведений по воскресеньям и в праздничные дни, чтобы сократить пьянство. Помимо этих запрещенных дней, которых насчитывалось чуть меньше сотни, кабаки действовали практически постоянно — с первого часа дня до поздней ночи. Пьяницы бродили по улицам и затевали ссоры. Однако кабачок являлся основным местом развлечения простых людей. Андрей Блаженный пришел туда, чтобы раздать беднякам милостыню, но пострадал от пьяных. Однако клиенты таких заведений не были окончательно опустившимися людьми. Один из них проявил себя как благородный защитник Андрея: он хотел накормить его в таверне. Компания пировавшей там золотой молодежи большую часть ночи развлекалась, спаивая святого и отвешивая ему пощечины. Потом эти кутилы отправились тратить деньги, которые у них еще явно не иссякли, на проституток.
Этих «ночных бабочек» в столице имелось великое множество, и они являлись для молодых людей естественным продолжением попойки. Впрочем, проститутки нередко упоминаются в житиях святых, так как святые не пренебрегали спасением этих грешниц. В описанном эпизоде молодые люди отправились к проституткам в дома терпимости, но где именно они находились, в описании не уточняется. В другой раз, когда Андрей проходил мимо проституток, явно местных, одна из этих дурных женщин заманила его в свое заведение, где до дюжины женщин тщетно пытались заставить Андрея перейти к делу. Они сорвали с него одежду, продали ее и поделили деньги между собой, а святого хотели выставить на улицу голым. Хорошо, что этому воспротивился содержатель заведения, и Андрея нарядили в простыню с прорезью для головы.
Столица, естественно, была не единственным местом, где существовала проституция. В VII веке в галатской деревне Сикеон, расположенной около крупной дороги, бабушка, мать и тетя будущего святого Феодора Сикеонского занимались этой профессией в гостинице, которую они содержали: будущий святой оказался обязан своим появлением на свет проходившему мимо клиенту.
ДОМАШНИЙ ДОСУГ
Этот вид досуга известен главным образом по жизни аристократии. Аристократам нравились интеллектуальные игры. Крупнейшие интеллектуалы устраивали домашние литературные кружки. Это увлечение затронуло Фотия, будущего патриарха Константинополя IX века, и Иоанна Мавропода, жившего двумя веками позже, который стал инициатором создания высшей школы права. Мавропод, отправленный митрополитом в ссылку в Малую Азию, жаловался, что не может найти никого, с кем он мог бы поговорить на равных. Участники литературного салона состязались в эрудиции и красноречии; но высшим триумфом была победа в искусстве эпиграммы. Конечно, содержавшаяся в ней сатира и намеки сегодня трудно поддаются расшифровке. Именно в этих аристократических кружках развивались, главным образом начиная с XII века, эпическая поэзия и роман, нередко написанный в стихах.
Византийская вазочка
Аристократы устраивали праздники по самым различным поводам, и не только в больших городах. В IX веке Филарет Милосердный в Амнии (Пафлагония), в затерянном городке, по словам его внука Никиты, накрывал на 36 персон роскошный стол из слоновой кости, инкрустированный драгоценными камнями. Римский обычай принимать пищу, расположившись на ложе, сохранился по крайней мере в императорском дворце. Термин «ложе» обозначал обычно стол и то, что его окружало. На приемах выставляли все лучшее, что было в доме. Количество блюд было неисчислимым. Самые замечательные готовились из добытого на охоте и на рыбной ловле, проходившей на озерах, самым известным из которых являлось Никейское. Сахар был редкостью и добывался в основном из меда, поэтому чаще всего на сладкое подавали пирожные, а также редкие и нежные плоды, отборный виноград. Все запивали крепким и очень сладким вином, которое отлично сохранялось и не обращалось в уксус до следующего сбора урожая. Именно таким было вино из Никеи и с островов Эгейского моря, а также из Монемвасии, области на юго-востоке Пелопоннеса, которую латиняне будут называть Мальвазией.
На эти пиры никогда не допускали женщин. Гости наслаждались не только блюдами, они развлекались интермедиями, пантомимой, музыкой или танцами; особое место отводилось — и не только в кружках эрудитов — чтению наизусть эпических поэм и романов.
В более узком кругу аристократы играли в настольные игры: кости, наперстки, шашки... Еще до XI века появились шахматы: считалось, что они были заимствованы от ассирийцев (жителей Месопотамии, в то время принадлежавшей арабам). Анна Комнина, отец которой, Алексей I, был любителем этой игры, отмечала, что шахматами все больше и больше увлекались в аристократических семьях. В том веке использовались резные деревянные фигурки — царя, министра, который тогда был равнозначен ферзю, а также миниатюрной ладьи, напоминавшей башню, пехотинцев, заменявших пешки. В тексте XIV века показано, что епископы, высшее чиновничество, вельможи, и даже торговцы (разница между ними в то время была не слишком значительной), предавались этому занятию, используя золотые или серебряные фигурки и доску, выложенную роговыми пластинками. Фигурки могли быть деревянными или вырезанными из кости. Считалось, что успех в игре предвещает успех на поле битвы или в делах.
Некоторые из этих игр были известны за пределами аристократических кругов. Это касалось триктрака, наперстков и костей. В них играли в тавернах и даже на улице, причем на деньги. Дети особенно любили играть в кости прямо на земле, а кроме того, они всегда находили, из чего изготовить мяч. Мальчики предпочитали различные виды физических упражнений, от чехарды до борьбы, что позволяло им использовать свои естественные наклонности для подготовки к взрослым занятиям. Дети придумывали различные игрушки из глины, размоченной в воде, из кости, палок, прикрытых лоскутами, — их фантазия кажется безграничной.
Хотя мальчики охотно играли на улицах как в городе, так и в деревне, обычно во всех житиях святых указывалось, что будущий святой отстранялся от подобных занятий, демонстрируя мудрость, более присущую старцу. Из этого можно заключить, что такое времяпровождение являлось обычным для всех детей. Девочки и особенно девушки из аристократической среды чаще проводили время дома. Исключение делалось для дочерей императоров, которые свободно ходили по всему Дворцу. Столь же строго было ограничено поведение девочек из простых семей. Однако они не уступали в изобретательности своим одногодкам мужского пола, придумывая различные игры и делая лоскутных кукол из всего, что оказывалось у них под рукой.