[3], в которой его, новорожденного, якобы нашли?
На Дальнем Востоке, где папа с семьей окажется весной 1934 г., у него начальником будет Арсений Григорьевич Головко, будущий командующий Северным флотом. Так вот, биографии А. Г. Головко и нашего папы в чем-то схожи. Думаю, что близость их жизненных путей способствовала их дружбе и тесным взаимоотношениям в дальнейшем. Оба рано пришли в комсомол. Головко, как и папа, стал военным моряком по комсомольскому набору на флот. «Комсомол послал меня, – пишет Головко в своих воспоминаниях, – как и тысячи других комсомольцев, на флот»[4]. Среди этих тысяч был и наш папа. По путевке комсомола его направили учиться в Высшее военно-морское училище им. М. В. Фрунзе, находившееся в Ленинграде. Было это в октябре 1927 г. Двоюродный брат мамы, Юра Бирюков, рассказывал мне такую историю. При сдаче папой вступительных экзаменов в училище, на трудном для него экзамене по математике он быстро написал что-то на экзаменационном листке и сдал его экзаменатору. «О, как же здорово сечет Павлушка математику!» – прокатился по залу шепот абитуриентов. Но оказалось, что, увидев, насколько для него непосильно трудна задача, папа прямо признался в этом: «Ввиду того, что 10-й класс школы мне не пришлось закончить, этой задачи решить не могу». Экзаменатор, однако, прочитав такое признание, не прогнал папу, а принял в училище, сказав ему: «Математике мы вас здесь научим, а вот честности научить куда труднее».
Мне запомнилась сдача папой другого экзамена – по географии. Ему достался вопрос о барханных песках. «Пустяки! – решил папа и сразу же бойко и уверенно стал отвечать: – Барханные пески – это особо тонкие пески, как бы бархатные, песок этот нежно струится под рукой как шелк, как бархат…» Глаза у экзаменатора округлились. Папу на этот раз, кажется, заставили пересдавать предмет. Честность, прямота, быстрое воображение и умение не теряться в трудной ситуации – все эти качества у папы были в полном объеме. Но с систематическим образованием было не все так гладко – ведь у папы просто не было возможности его получить. С малолетства он вынужден был зарабатывать себе на жизнь. А потом – революция, Гражданская война, разруха и голодные годы.
Вот фотография, сделанная во время папиной учебы в Военно-морском училище: бритоголовые курсанты сидят перед каким-то техническим устройством в учебной комнате вместе со своими преподавателями. Старорежимные усы и даже сами выражения лиц их наставников наводят на мысль, что среди них немало «буржуазных спецов», быть может, даже бывших морских офицеров Императорского флота. Папа охотно рассказывал о своих «годах учения». Особенно он любил вспоминать учебные плавания и походы. Из Англии он привез маме в подарок долго у нас хранившийся темно-синий шелковый шарф – двойной и длинный, но неширокий, которым потом пользовались и мы. По Балтике и Северному морю курсанты училища ходили, как говорят моряки, на учебном судне, снимок которого сохранился. Работать в машинном отделении курсантов учили так же, как и искусству действовать с парусами. Однако шлюпочное плавание по Волго-Балту и Волге до Астрахани еще больше поражало мое воображение. Папа говорил, что сначала от весел у гребцов были кровавые мозоли, но потом руки привыкли и дело пошло.
Павлуша Визгин не раз приезжал на каникулы в Печищи и Казань, где в совпартшколе училась мама. Когда он приезжал, то жил у нее в школьном общежитии. Сразу же после окончания училища (выпускной вечер состоялся 20 октября 1931 г.) он приехал в Печищи, и 31 декабря 1931 г. Катя Федорова вышла замуж за Павла Визгина. Эта дата подтверждается свидетельством о браке, чернила на котором, правда, успели обесцветиться, но мама все же восстановила запись уже после смерти папы, который, впрочем, считал, что их свадьба состоялась в октябре этого года. Окончив с отличием училище, отец сам мог выбрать себе место службы. Он выбрал Днепровскую флотилию, базировавшуюся в Киеве. Помимо того что служить здесь надо было на реке, а не на море, где он страдал бы от морской болезни, его, быть может, привлекло и ее базирование в столице Украины. Вскоре, получив назначение на выбранное им самим место службы, он уехал с женой в Киев. Их киевская жизнь описана в воспоминаниях сестры.
Не так давно вышел в свет справочник по военноморской разведке СССР[5]. В нем можно прочитать сведения о военной карьере папы с указанием дат и перечислением кораблей и должностей его службы. Вот его curriculum vitae в Киеве: начинал он службу на Днепре в должности помощника вахтенного начальника канонерской лодки «Передовой» (10.1931—05.1932). Потом – начальник учебного пункта (05–08.1932), исполняющий должность военкома, затем командир батареи, помощник командира канонерской лодки и с января по апрель 1934 г помощник командира миноносца «Активный». Весной 1934 г. папа с семьей, получив назначение на Амур, переезжает в Хабаровск. На Амурской краснознаменной флотилии он сначала продолжает службу на миноносце (04.1934—04.1936), а затем назначается помощником начальника разведывательного отдела (РО) флотилии (04.1936—11.1937) и начальником РО флотилии (11.1937—08.1940). С августа 1940 г. по июль 1944 г. он начальник разведотдела Северного флота. Читая указанный справочник, складывается впечатление, что ранение папы, полученное им в 1944 г, послужило причиной его нового назначения в тылу далеко от флота. В августе 1944 г. он становится начальником Учебно-строевого отдела Курсов офицерского состава спецслужбы ВМФ, а с февраля 1946 г. – начальником этих курсов[6]. Дальше проследить с большей точностью и подробностями служебный путь нашего отца позволяют сохранившиеся документы, прежде всего военный билет. Наш переезд в Москву к учебному году в 1948 г., когда я пошел во второй класс, а брат – в пятый, был обусловлен новым назначением папы – его перевели из кадров Советской армии и флота в кадры КГБ. Уволен в запас он был в мае 1961 г. Возможно, что причиной этого послужило то, что в 1959 г. сестра вышла замуж за гражданина Румынии Думитру Дульгеру и уехала в Бухарест, а брат женился на испанке, Хосефине Бобадилье, давно уже жившей в Москве. Как бы то ни было, но с мая 1961 г. папа – пенсионер. Умер он, как записала мама, от тяжелой болезни 26 ноября 1981 г (в свидетельстве о смерти стоит другое число – 27 ноября). Похоронен на Ваганьковском кладбище в Москве.
Сведения, приведенные петербургским военным историком, интересны для нас прежде всего тем, что отец задолго до назначения на Северный флот начальником разведки уже служил в разведке Амурской флотилии и вскоре возглавил ее. Очевидно, для этого у него были необходимые качества и способности. Освоив за годы службы на Дальнем Востоке, а потом на Севере искусство разведки, он стал учить ему курсантов. Об этой профессиональной своей деятельности он, будучи настоящим разведчиком, нам ничего не рассказывал. Узнавали мы о ней уже потом, когда стали появляться книги о Северном флоте и о его разведчиках. Первой такой книгой были художественные воспоминания Константина Симонова «Записки молодого человека», впервые печатавшиеся, если память мне не изменяет, в журнале «Юность»[7]. Молодой писатель, в начале войны бывший корреспондентом «Красной звезды», осенью 1941 г был в командировке в Полярном. Там, в морской разведке, он подружился с «ее начальником капитаном Визгиным, плотным, веселым человеком, добродушным, хотя и несколько резковатым в обращении»[8]. Папа не раз после войны встречался с Симоновым – фронтовые встречи забыть невозможно.
Крепкие дружеские, на фронте завязавшиеся отношения были у папы с Макаром Андреевичем Бабиковым, который с июня 1942 г. воевал в Заполярье в составе 181-го особого разведотряда флота. В 1945 г. он, уже опытный разведчик, участвовал в освобождении Кореи от японцев. За мужество и героизм был удостоен звания Героя Советского Союза[9]. Уйдя в 1946 г. в запас, М. А. Бабиков обратился к воспоминаниям о военных годах и стал выпускать книгу за книгой о военно-морской разведке[10]. На одной из своих книг, которую он нам подарил, он написал: «Сыновьям Павла Александровича Визгина, Виктору и Владимиру, всей семье. Посмотрите через эту книгу на отца и деда. М. Бабиков». Читая эту книгу, понимаешь, почему нашему отцу выпал такой жребий – стать разведчиком. «Визгин, даже закрыв глаз, – свидетельствует М. А. Бабиков, – мог точно найти место, о котором пойдет речь» на совещании у командующего флотом А. Г. Головко[11]. Но не только цепкая память и способность быстро читать различные карты и ориентироваться по ним на местности сделали из него руководителя разведки флота. Умение держать язык за зубами во всем, что касается его профессиональной деятельности, нам всем, его родным и близким, было хорошо известно. О других качествах папиного менталитета, тоже далеко не последних по значимости для успешной работы в разведке, я уже сказал выше. Решительность, самостоятельность, смелость, быстрота реакции – все это у папы было в полной мере и не раз помогало ему в его нелегкой трудовой жизни. Не хватало ему, конечно, свободного знания иностранных языков. Быть может, и этот момент сыграл свою роль в том, что с августа 1944 г. он покидает свой пост начальника разведки Северного флота.
Сохранилась фотография наших молодых родителей во время их бракосочетания. Мама в матросской тельняшке, папа в форменке с отложным воротником, по краю которого, закинутого на плечи, проходят три белые полосы, сходящиеся углом на обнаженной груди. Молодые, красивые, сильные люди! Они полны жизни и надежд на счастье. Молодость, спокойствие, сила, красота – кажется, ничего другого нет на их лицах, в их фигурах. Символична, конечно, их обоюдная морская форма: кажется, что соединились они под знаком Моря с его символом скре