в туалете. В гостиной безобразным образом сорваны немецкие обои и выведена из строя импортная электропроводка. Там же я нашла не принадлежащую мне коробку из-под мороженого «Валио» с каким-то устройством, напоминающим самодельную бомбу. Подозреваю, что квартиру пытались взорвать, а когда это не удалось, устроили погром. Входная дверь не повреждена, консьержка на вахте никого не видела.
Коробку из-под мороженого и список украденного на десяти листах прилагаю к заявлению. Мудролюбова В. П. Подпись.
P. S. Розыск моего мужа прошу прекратить в связи с его возвращением. Подпись.
– Мне пива, маленькую.
– А мне «Мартини», хотя…
Жора копается в недрах своего потрёпанного бумажника, звеня мелочью, после надсадно вздыхает и уточняет.
– Тоже пиво.
Взяв по бокалу, присаживаемся под зонтик, установленный рядом с кабачком.
– Я окончательно разочаровался в людях, – заявляет Георгий, обмокнув усы в пену. – Это больно признать, но, увы… Говенное пиво.
– Ты разочаровался во всех сразу? Или в конкретных персонах?
– Послушай… Что от меня требовалось? Найти Мордолюбова. Так?
– Так.
– Я его нашёл. Так?
– Ну, в общем, так.
– Живого и здорового. А меня, вместо того чтоб сказать «спасибо», обвиняют в воровстве, будто я рецидивист какой! Двести тысяч баксов! Это справедливо?! Да я там копейки поганой не взял! Хату, да, попортил немножко, но опять-таки не со зла, а из-за этого очумельца Самоделкина! Его эта хренотень в коробочке все время зашкаливала! Но к брюликам и шубам собольим я пальцем не притрагивался!
– Лично тебя пока ни в чем не обвиняют. Она про маньяка пишет.
– Но был-то там я! Значит, это удар по моему имижду!
– Имиджу, – поправляю я.
Жора, судя по молниям во взгляде, действительно оскорблён до обиды. В том, что он прихватил на память мудролюбовское барахлишко, я глубоко сомневаюсь. Иначе сейчас он все-таки заказал бы «Мартини». Но даже не поэтому. Жора ментовской крови, пусть немного и разбавленной этиловым спиртом, но ментовской. Не возьмёт рубль, не позарится и на миллиард. «Мартини» не в счёт.
– А кстати, где муженёк-то был?
– Да пёс его знает… Важен итог. Есть у меня, правда, мыслишка. У него срок по долгам подходил, вот он и нырнул под корягу, а жёнку заставил вой поднять, мол, пропал без вести.
– Да, но это не избавит от долгов. Не всю же жизнь «потеряшкой» считаться?
– А кто знает, что будет через год? Или ишак, или эмир…
– Тоже верно.
– А вдова наверняка как от нас вернулась, так ему и позвонила в подполье. Приезжай, у нас тут, хм… Нет, не сразу позвонила. Сначала барахлишко своё припрятала… Жили-то они без любви, на булавки он ей лишний раз не давал, вот она и воспользовалась моментом, зараза. А на меня свалила.
– Она уже не вдова, – защищаю я Мудролюбову.
– Досадно, кстати. Такая красивая версия обломалась. А Михайло Андреич, как про беду услыхал, пулей примчался, забыл и про долги. Вахтерке по роже заехал, что проспала бандитов. Кстати, заяву с неё надо взять. «Палочку» срубим по хулиганству.
Жора двумя глотками осушает бокал.
– Дерьмовое пиво. Короче, вывод такой: чем больше людям добра делаешь, все равно – дурак.
Вывод очень правильный, если не грамматически, то, по крайней мере, лексически. Что, несомненно, важней. Особенно если учесть, что в дураках остался не Жора, а ты. В смысле я. Дело даже не в потраченном на Валерию Павловну времени, не в потерянном при этом положительном образе сотрудника милиции и нервных клетках. На такие пустяки я давным-давно не обращаю внимания. Дело в «фомиче» – ломике, забытым дорогим Георгием в муд-ролюбовских апартаментах. «Фомич», как я говорил, изъят у одного ворюги, изъят лично мной, изъят официально, с соблюдением всяких там формальностей. То есть на бирке, приклеенной к ломику именно моя родная фамилия и мой, не менее родной, автограф. И хотя Жора божится, что фомка провалилась за батарею и её не найдут, чувствую я себя как-то неуютно. Опасаюсь за имижд, тьфу ты, имидж.
Единственный выход – снова вызывать Мудролюбову, теперь уже с мужем, дактилоскопировать обоих, тырить ключи и бежать к ним в хату за «фомичом». А что делать? Ждать, когда ломик найдётся? А он, блин, рано или поздно найдётся…
Вывод ясен?