— Расскажи, как живут в Сендарии, — неожиданно попросил Леллдорин. — Никогда там не был.
— Деревьев гораздо меньше, — ответил Гарион, глядя поверх стены на исчезающие в тумане тёмные стволы. — Зато порядка больше.
— Где ты жил?
— На ферме Фолдора. Около озера Эрат.
— Этот Фолдор, он дворянин?
— Фолдор? — засмеялся Гарион. — Самый обычный человек. Всего-навсего фермер, честный, добрый и порядочный. Мне его очень не хватает.
— Значит, простолюдин, — заключил Леллдорин, явно посчитав Фолдора недостойной темой разговора.
— Титул не имеет большого значения в Сендарии, — подчеркнул Гарион. — Дела человека гораздо важнее его происхождения. — И криво усмехнулся. — Я сам был поварёнком. Не очень-то приятное занятие, но надо же кому-нибудь этим заниматься!
— Но не крепостным, надеюсь? — возмущённо спросил Леллдорин.
— В Сендарии нет крепостных.
— Нет?! — непонимающе уставился на него молодой Аренд.
— Нет, — твёрдо повторил Гарион. — Не видим в этом необходимости.
Лицо Леллдорина ясно показывало, что юноша совершенно сбит с толку. Гарион вспомнил подслушанный вчера разговор двух крестьян, но воздержался от желания высказать всё, что думает о рабстве. Леллдорин всё равно никогда не поймёт, а ведь они почти подружились. Гарион чувствовал, как ему необходим друг, именно сейчас, и не хотел испортить всё, оскорбив неосторожными словами добродушного юношу.
— Чем занимается твой отец? — вежливо спросил Леллдорин.
— Он мёртв, и мать тоже.
Гарион обнаружил, что, если сказать эти слова очень быстро, боль в сердце окажется не такой сильной.
В глазах Леллдорина отразилось внезапное, почти детское сочувствие.
Он обнял Гариона за плечи и прошептал прерывающимся голосом:
— Прости… это, должно быть, ужасная потеря для тебя.
— Я был совсем ребёнком, — пожал плечами Гарион, пытаясь говорить как можно более равнодушно, — и почти не помню их.
Но рана была ещё слишком свежа.
— Какая-нибудь эпидемия? — мягко спросил Леллдорин.
— Нет, — ответил Гарион так же глухо, — их убили. Леллдорин охнул, широко раскрыв глаза от ужаса.
— Ночью в деревню пробрался неизвестный человек и поджёг их дом, — монотонно продолжал Гарион. — Дедушка пытался поймать его, но тому удалось ускользнуть. Насколько я понял, этот человек — давний враг моей семьи.
— Но ты ведь не собираешься спустить ему с рук подобное злодеяние? — взвился Леллдорин.
— Нет, — отозвался Гарион, всё ещё вглядываясь в туман. — Как только я вырасту, найду его и убью.
— Молодец! — воскликнул Леллдорин и внезапно крепко стиснул Гариона. — Отыщем и разрежем на кусочки!
— Мы?
— Я, конечно, отправлюсь с тобой, — объявил Леллдорин. — Разве может истинный друг поступить иначе?!
Очевидно, юноша говорил под воздействием минутного порыва, но ясно было также, что он совершенно искренен. Леллдорин крепко сжал ладонь Гариона.
— Клянусь, Гарион, что не буду знать покоя, пока убийца твоих родителей не умрёт!
Именно такого внезапного заявления, однако, и можно было ждать от Леллдорина, и Гарион молча выбранил себя за то, что проболтался. Он почему-то ощущал, что месть убийце — только его, глубоко личное дело, и, кажется, вовсе не желал ничьей помощи в поисках безликого безымянного врага, но какой-то частью души обрадовался мгновенно принятому, искреннему решению Леллдорина и решил больше не продолжать разговор на эту тему, потому что твёрдо знал: аренд, без сомнения, давал подобные клятвы по десятку в день, немедленно предлагал безоговорочную поддержку и забывал обо всём через час.
Они долго разговаривали обо всём на свете, стоя в тумане у разрушенной стены, плотно завернувшись от холода в тёмные плащи.
Незадолго до полудня Гарион услышал приглушённый топот копыт где-то неподалёку. Через несколько минут из молочно-белой дымки выступил Хеттар во главе целого табуна диких коней. Короткий подбитый овчиной кожаный плащ высокого Олгара развевался на ветру. Сапоги были забрызганы грязью, одежда усеяна пятнами, но в остальном, казалось, двухнедельное путешествие в седле нисколько на него не повлияло.
— Гарион, — серьёзно кивнул он в знак приветствия. Юноши выступили вперёд навстречу олгару.
— Мы тебя ждали, — ответил Гарион и познакомил Хеттара с Леллдорином. — Пойдём, покажу тебе, где остановились остальные.
Хеттар, кивнув, последовал за друзьями через развалины к башне, где находились путешественники.
— В горах полно снега, — коротко объявил олгар вместо объяснения, ловко спешившись. — Вот и задержался немного.
Откинув капюшон, Хеттар встряхнул единственной длинной прядью на гладко выбритом черепе.
— Ничего страшного, — успокоил господин Волк. — Иди поближе к огню, поешь как следует. Нам о многом нужно поговорить.
Хеттар поглядел на лошадей; загорелое обветренное лицо потеряло всякое выражение, будто он пытался сосредоточиться на чём-то. Животные подняли головы, присмотрелись: глаза насторожённые, уши тревожно поднялись. Потом повернулись и медленно побрели к деревьям.
— Не разбегутся? — заинтересованно спросил Дерник.
— Нет. Я попросил их не уходить далеко.
Дерник недоуменно поднял брови, но ничего не сказал.
Все вошли в зал и уселись у очага. Тётя Пол нарезала ржаной хлеб и светло-жёлтый сыр, Дерник подбросил в огонь дров.
— Чо-Хэг послал гонцов к вождям племён, — объявил Хеттар, сбрасывая плащ.
Под плащом оказалась чёрная куртка с длинными рукавами из конской шкуры, со сплошь нашитыми стальными дисками, своего рода гибкие доспехи. Отстегнув изогнутую саблю, он аккуратно отложил её в сторону, сел около огня и потянулся к еде.
Волк кивнул:
— Попытался кто-нибудь пробраться в Пролгу?
— Я послал отряд своих людей к Гориму ещё до отъезда, — объяснил Хеттар. — Такое может удастся только им.
— Неужели они не боятся появиться в земле алгосов? — вежливо осведомился Леллдорин. — Я слыхал, что они чудовища, питающиеся людской плотью.
— Зимой они обычно носа не высовывают из своих логовищ, — пожал плечами Хеттар. — Кроме того, алгосы не осмелятся напасть на целый отряд всадников. — И обратился к господину Волку:
— Южная Сендария кишит мергами. Тебе это известно?
— По крайней мере предполагал, — буркнул Волк. — Как считаешь, они ищут что-то?
— С мергами не разговариваю, — резко ответил Хеттар. Горбатый нос и яростные глаза делали его похожим на ястреба, готовящегося прикончить жертву.
— Удивительно, что ты не задержался ещё больше, — поддразнил Силк. — По-моему, все в мире знают, как ты относишься к мергам!
— Ну, один раз я доставил себе некоторое удовольствие, — признал Хеттар. — Встретил двоих на дороге. Но это много времени не отняло.
— Ну, значит, двумя меньше, — одобрительно проворчал Бэйрек.
— Пора поговорить откровенно, — начал господин Волк, стряхивая крошки с туники. — Большинство из вас имеет некоторое представление о цели нашего путешествия, но я не желаю, чтобы кто-то случайно испортил всё. Мы преследуем человека по имени Зидар. Когда-то он был одним из послушников моего Учителя, но потом переметнулся к Тораку. В начале прошлой осени Зидар прокрался в тронный зал дворца райвенских королей и украл Око Олдура. Нужно найти Отступника и возвратить назад похищенное.
— Но разве он не чародей? — спросил Бэйрек, рассеянно дёргая себя за густую рыжую косу.
— Мы не употребляем этого слова, — покачал головой Волк, — но ты прав, какими-то силами он обладает. Впрочем, как и все мы — Белтира и Белкира, Белзидар — словом каждый из нас. Об этом я и хотел вас предупредить.
— Имена ваши похожи, — заметил Силк.
— Учитель изменил их, когда взял нас к себе. Ничего особенного, но это имеет большое значение для всех нас.
— Не значит ли это, что тебя по-настоящему называют Гаратом? — не унимался Силк, проницательно глядя на старика. Господин Волк вскинулся было, но тут же рассмеялся:
— Тысячи и тысячи лет не слыхал этого имени. Я был Белгаратом так долго, что почти совершенно забыл про Гарата. Но, может, это и к лучшему. Гарат был надоедливым, противным мальчишкой, а кроме того, ещё вором и лгуном.
— Некоторые свойства характера остаются с человеком навсегда, — вставила тётя Пол.
— Совершенства на свете не бывает, — вежливо отпарировал Волк.
— Но почему Зидар похитил Око? — спросил Хеттар, отставляя тарелку.
— Всегда стремился присвоить его, — пояснил старик. — Может, хочет оставить Око себе, но, скорее всего, пытается возвратить его Тораку. Тот, кто доставит драгоценность Одноглазому, станет его приближённым и любимцем.
— Но Торак мёртв, — вмешался Леллдорин. — Хранитель райвенского трона убил его при Во Мимбре.
— Нет, — покачал головой Волк. — Торак жив, он всего-навсего спит. Не от меча Бренда предназначено ему погибнуть. Зидар вынес его с поля боя и спрятал где-то. Когда-нибудь Одноглазый проснётся, и, возможно, час этот близок, если я правильно истолковал знамения. Нужно вернуть Око, прежде чем всё произойдёт.
— От этого Зидара одни беды, — пробурчал Бэйрек. — Нужно было тебе разделаться с ним ещё тогда.
— Наверное, ты прав, — признал Волк.
— Почему бы тебе не взмахнуть рукой и не испепелить его на месте? — предложил Бэйрек, красноречиво пошевелив пальцами.
— Не могу, — покачал головой Волк. — Даже богам это не под силу.
— Значит, плохи наши дела, — нахмурился Бэйрек. — Каждый мерг отсюда до Рэк Госки попытается помешать нам поймать Зидара.
— Не обязательно, — возразил Волк. — Конечно, Око у Зидара, зато Ктачик правит гролимами.
— Ктачик? — удивился Леллдорин.
— Верховный жрец гролимов. Он и Зидар ненавидят друг друга, и, думаю, можно рассчитывать, что Ктачик попытается воспрепятствовать врагу добраться до Торака.
— Нам-то что до этого? — пожал плечами Бэйрек. — Ты и Полгара можете пустить в ход тайную силу, если на нашем пути встретятся трудности, правда ведь?
— Не всегда. На подобные вещи существуют некоторые ограничения, — уклончиво откликнулся Волк.