— И все оборваны и голодают!
— Мимбратские налоги, — ответил Леллдорин, как будто это всё объясняло.
— Но у тебя, по-моему, еды всегда хватало!
— Я ведь не крепостной, Гарион, — терпеливо объяснил Леллдорин. — Самые бедные всегда страдают больше, так уж устроен мир.
— Но это не правильно, так быть не должно, — вскинулся Гарион.
— Ты просто не желаешь понять.
— Не хочу и не могу.
— Естественно, — с раздражающим благодушием согласился Леллдорин. — Ты ведь не аренд.
Гарион стиснул зубы, пытаясь удержать вертевшийся на языке достойный ответ.
К концу дня они успели проехать десять лиг, снег на обочинах дороги по большей части успел растаять.
— Не пора ли подумать о ночлеге, отец? — спросила тётя Пол.
Господин Волк задумчиво поскрёб в бородке и, прищурившись, поглядел на притаившиеся в гуще деревьев тени.
— Недалеко отсюда живёт мой дядя, граф Релдиген, — вмешался Леллдорин. — Уверен, что он будет рад принять нас.
— Тощий? Чёрные волосы? — вспомнил господин Волк.
— Уже седеют, — кивнул Леллдорин. — Вы знаете его?
— Двадцать лет не виделись. Горячая голова, насколько помнится. Храбрец!
— Дядя Релдиген? Должно быть, вы его путаете с кем-то, Белгарат.
— Может быть, — согласился Волк. — Далеко до его дома?
— Не более полутора лиг.
— Ну что ж, поехали, — решил Волк. Леллдорин взмахнул поводьями и поскакал вперёд, чтобы показывать дорогу.
— Ну как, ладите со своим другом? — спросил Силк, пристраиваясь рядом с Гарионом.
— Вроде да, — ответил тот, не уверенный в истинном смысле вопроса необыкновенного человечка с лицом, похожим на морду хорька. — Хотя некоторые вещи ему довольно трудно объяснить.
— Естественно, — пожал плечами Силк, — он ведь как-никак аренд.
Гарион немедленно бросился на защиту.
— Но он честен и очень храбр.
— Все они таковы. В этом и кроется часть проблемы.
— Но Леллдорин мне нравится, — настаивал Гарион.
— И мне тоже, но это не значит, что я должен на всё закрывать глаза.
— Если хочешь сказать что-то, почему бы не покончить с этим раз и навсегда?!
— Ну хорошо. Не дай дружеским чувствам затуманить твой здравый смысл.
Арендия — очень опасное место, и аренды имеют неприятное свойство непрерывно навлекать несчастья на свои головы. Не позволяй своему юному порывистому приятелю втянуть тебя в какую-нибудь не касающуюся тебя историю, — заключил Силк, пристально глядя на Гариона.
Юноша понял, что тот вовсе не шутит.
— Буду осторожен, — пообещал он.
— Я знал, что могу на тебя рассчитывать, — торжественно объявил Силк.
— Издеваешься надо мной? — взвился Гарион.
— За кого ты меня принимаешь? — нарочито-оскорблённо воскликнул Силк, но тут же рассмеялся, и оба, пришпорив коней, продолжали путь по бурой слякотной тропе.
Серый каменный дом графа Релдигена находился в чаще леса, почти в миле от большой дороги, и стоял в центре поляны, простиравшейся во всех направлениях почти на расстояние полёта стрелы. Хотя вокруг не было ограды, выглядел он почему-то как крепость. Узкие окна, забранные железными решётками, по всем углам — хорошо укреплённые башни, увенчанные зубцами, а ворота, открывающиеся в центральный двор, сделаны из нетесаных стволов, скреплённых металлическими полосами.
Гарион оглядел нависающую над окрестностями громаду. Было в этом замке некое высокомерное уродство, мрачная жестокость, бросающая, казалось, вызов всему миру.
— Не очень-то приятное местечко, тебе не кажется? — спросил он Силка.
— Астурийская архитектура — отражение их общества, — ответил Силк. — Иметь укреплённый дом совсем неплохо в стране, где споры между соседями иногда перерастают в кровную вражду.
— Неужели они так друг друга боятся?
— Простая предосторожность, Гарион, простая предосторожность.
Подъехав к массивным воротам, Леллдорин спешился и, наклонившись к маленькому зарешеченному оконцу, заговорил с кем-то, находящимся за ним.
Наконец раздалось бряцание цепей и скрип тяжёлых, окованных железом засовов.
— Я бы не делал резких движений, — тихо посоветовал Силк. — На башнях могут стоять лучники со стрелами наготове.
Гарион пристально взглянул на него.
— Такой вот странный обычай в этой местности, — сообщил Силк.
Въехав в вымощенный булыжником двор, путешественники спешились. Появился, опираясь на палку, граф Релдиген, высокий, седоволосый, худой человек, в богато расшитом зелёном дублете и чёрном трико.
Гариону показалось странным, что, хотя граф находился у себя дома, с пояса его свисал меч. Сильно хромая, он спустился по ступенькам навстречу гостям.
— Здравствуйте, дядюшка, — почтительно поклонился Леллдорин.
— Племянник! — вежливо приветствовал граф.
— Мы с друзьями оказались поблизости и решили спросить: нельзя ли остановиться у тебя на ночлег.
— Всегда рад видеть тебя, племянник, — со старомодной учтивостью ответил граф. — Вы уже обедали?
— Нет, дядя.
— Тогда прошу отужинать со мной. Могу ли я узнать имена твоих друзей?
Господин Волк, откинув капюшон, выступил вперёд.
— Мы уже знакомы, Релдиген, — сказал он. Граф широко раскрыл глаза:
— Белгарат! Неужели это ты?!
— Ну конечно, — ухмыльнулся тот. — По-прежнему шатаюсь по свету, затеваю всякие интриги.
Рассмеявшись, граф обрадованно схватил Волка за руку.
— Заходите скорей! Не стоит оставаться на холоде. Повернувшись, он вновь заковылял по ступенькам.
— Что случилось с твоей ногой? — спросил Волк.
— Стрела попала в колено, — пожал плечами граф. — Старый спор, давно уже забытый.
— Насколько я припоминаю, ты был замешан в нескольких подобных спорах.
Раньше, как мне представлялось, ты всю жизнь проведёшь, не пряча меч в ножны.
— Да, грехи буйной молодости, — признал граф, открывая широкую входную дверь, и повёл их по длинному коридору во внушительных размеров комнату с большими излучающими тепло каминами в обоих концах. Огромные сводчатые каменные арки поддерживали потолок. Пол из полированного чёрного камня был покрыт коврами из шкур диких зверей, а стены, арки и потолок сияли белоснежной краской, резко контрастируя с полом. Тяжёлые резные стулья из тёмно-коричневого дерева были расставлены по комнате, громадный стол с железным канделябром в центре возвышался у одного из каминов. На полированной поверхности громоздились книги в кожаных переплётах.
— Книги, Релдиген? — изумлённо осведомился господин Волк, снимая плащ и отдавая его неизвестно откуда появившемуся слуге. — Ты и вправду стал мягче с возрастом, друг мой.
Граф только молча улыбнулся.
— Прости, совсем забыл правила вежливости, — извинился Волк. — Моя дочь Полгара. Пол, это граф Релдиген, старый мой друг.
— Госпожа! — воскликнул граф, отвесив изысканный поклон. — Вы оказали большую честь моему дому!
Тётя Пол уже хотела что-то ответить, но в этот момент в комнату ворвались, горячо споря о чём-то, двое молодых людей.
— Ты идиот, Берентейн! — рявкнул первый, темноволосый юноша в алом дублете.
— Можешь думать всё, что угодно, Торазин, — возразил второй, приземистый, со светлыми курчавыми волосами, одетый в тунику с жёлто-зелёными полосами, — но нравится тебе или нет, будущее Арендии в руках мимбратов, и все твои обличения и страстные речи не изменят этого факта!
— Нечего рассыпаться в любезностях, Берентейн! — оскалился темноволосый. — Меня тошнит от твоих попыток подражать придворным льстецам!
— Достаточно, господа! — резко вмешался граф Релдиген, стукнув палкой о каменный пол. — Если вы немедленно не прекратите обсуждать политику, я прикажу вас разделить, а если понадобится, то и силой.
Молодые люди несколько минут не сводили друг с друга злобных глаз, и в конце концов угрюмо разошлись по разным концам комнаты.
— Мой сын, Торазин, — извиняющимся тоном объяснил граф, — и его кузен Берентейн, сын брата моей покойной жены, вот уже две недели донимают друг друга. Пришлось отобрать у них мечи на следующей же день после приезда Берентейна.
— Политические споры разогревают кровь, лорд Релдиген, — заметил Силк, — особенно зимой. Полезно для здоровья.
Граф не смог удержаться от усмешки.
— Принц Келдар, кузен короля Драснии, — представил Силка господин Волк.
— Ваше высочество! — низко поклонился граф. Силк едва заметно поморщился.
— Пожалуйста, не нужно, лорд Релдиген. Всю жизнь я провёл, стараясь убежать от подобного обращения, поскольку уверен, что моё родство с королевской фамилией так же смущает моего дядюшку, как и меня.
Граф снова весело, непринуждённо рассмеялся.
— Почему бы нам не пойти к столу? — предложил он. — На вертелах в кухне жарятся два жирных оленя, а на днях мне прислали из Толнедры бочонок красного вина. Насколько мне помнится, Белгарат всегда питал пристрастие к хорошему вину и вкусной еде.
— И с тех пор не изменился, — заверила тётя Пол. — Стоит только раз узнать вкус моего отца, и можно точно представить его желания.
Улыбнувшись, граф предложил ей руку; все направились к двери на дальнем конце комнаты.
— Скажите мне, лорд Релдиген, — начала тётя Пол, — нет ли у вас в доме ванны?
— Мыться зимой опасно, леди Полгара, — предостерёг граф.
— Господин мой, — торжественно заверила она, — я моюсь регулярно зимой и летом вот уже столько лет, что вам трудно вообразить.
— Пусть себе делает что хочет, Релдиген, — убеждал господин Волк. — Пол становится просто невыносимой, если заметит, что кожа у неё чуть-чуть потемнела.
— Тебе бы ванна тоже не повредила, Старый Волк, — ехидно отпарировала тётя Пол, — последнее время стоять рядом с тобой становится довольно затруднительно.
Господин Волк напустил на себя слегка оскорблённый вид.
Гораздо позже, после того как все до отвала наелись жареной оленины с пропитанным соусом хлебом и сладких пирогов с вишней, тётя Пол попрощалась и вместе со служанкой отправилась посмотреть, как идут приготовления к купанию.