апротестовал Леллдорин.
— Ты — астуриец, — покачал головой Гарион, — и отдал бы даже жизнь во имя дружбы. Нечек — мерг, а я никогда ещё не слышал о щедрости этих людей. Подумай сам, чужак заявляет, что король желает отобрать вашу землю. Потом предлагает план его убийства, который поможет развязать войну с Толнедрой, а чтобы убедиться в успехе замысла, даёт деньги. Так ведь?
Леллдорин безмолвно кивнул, не сводя потрясённых глаз с Гариона.
— Неужели вы его так ни в чём не заподозрили?
Юноша, казалось, вот-вот заплачет.
— Но это такой хороший план! — взорвался он наконец, — И обязательно удался бы!
— Именно поэтому он так и опасен, — ответил Гарион.
— Слушай, что же мне теперь делать? — убито пробормотал Леллдорин.
— Пока вряд ли что тебе удастся. Наверное, позже, когда будет время всё обдумать. А если ничего не выйдет, всегда сможем открыться дедушке. Он придумает, как остановить всё это.
— Мы не можем никому признаться, — напомнил Леллдорин. — Связаны клятвой.
— Значит, придётся эту клятву нарушить, — поколебавшись, предложил Гарион. — Никто из нас ничем этому мергу не обязан. Но решать должны только вы. Я никому ничего не скажу без вашего разрешения.
— Лучше ты реши, — умоляюще пробормотал Леллдорин. — Сам я не могу, Гарион.
— Сможешь, — твёрдо заявил тот. — Уверен, если хорошенько подумаешь, увидишь почему.
Они добрались до Великого Западного пути, и Бэйрек повёл их на юг; лошади перешли на быструю рысь, и дальнейшая беседа стала невозможной.
Проехав около лиги, они миновали грязную деревню: чуть больше дюжины хижин, с крышами, покрытыми дёрном, и стенами из обмазанных глиной прутьев. Поля вокруг деревни были усеяны пеньками; несколько тощих коров щипали траву на опушке леса.
Гарион был не в силах сдержать негодования при виде столь ужасающей нищеты.
— Леллдорин! — резко окликнул он. — Смотри!
— Что? Где?
Выйдя из глубокой тревожной задумчивости, молодой человек встрепенулся, как бы ожидая немедленных неприятностей.
— Деревня. Погляди хорошенько!
— Ну и что? Всего-навсего поселение рабов, — равнодушно обронил Леллдорин. — Я таких сотни повидал.
Казалось, аренд желал только вновь погрузиться в свои невесёлые мысли.
— Мы в Сендарии даже свиней в такой грязи не держали! — возмущённо зазвенел голос Гариона.
Если бы только он мог открыть другу глаза!
Двое одетых в лохмотья крестьян нехотя откалывали щепки с пней около дороги. Когда всадники приблизились, они отбросили топоры и в ужасе помчались к лесу.
— Неужели ты можешь гордиться этим, Леллдорин? — не отставал Гарион. — И чувствовать себя хорошо, зная, что твои же соотечественники безмерно боятся тебя и убегают, едва завидев.
— Но это крепостные, Гарион, — раздражённо огрызнулся Леллдорин, будто это всё объясняло.
— Они люди. Не животные. А люди заслуживают лучшего обращения.
— Что же я могу сделать? Они ведь не мне принадлежат!
И, посчитав, что отделался от надоедливого друга, Леллдорин вновь возвратился к собственным невесёлым мыслям.
К концу дня они проехали десять лиг, и покрытое облаками небо начало постепенно темнеть; видимо, наступал вечер.
— Думаю, придётся провести ночь в лесу, Белгарат, — вздохнул, озираясь, Силк. — Добраться до толнедрийской гостиницы ни за что не удастся.
Господин Волк, клевавший носом в седле, встрепенулся, часто моргая глазами.
— Хорошо, — согласился он, — но давай лучше отойдём подальше. Огонь может привлечь внимание; и без того слишком многим известно о том, что мы уже в Арендии.
— Здесь неподалёку просека, — показал Дерник на видневшуюся среди деревьев дорожку. — По ней можно спокойно проехать.
— Пойдём, — согласился Волк.
Мокрые листья заглушали стук копыт; путешественники, свернув на узкую тропинку, проехали в молчании почти лигу, пока впереди не открылась поляна.
— Может, спешимся здесь? — предложил Дерник, показывая на родник, тихо звенящий на покрытых мхом камнях.
— Сойдёт, — согласился Волк.
— Но нам нужно хоть какое-то укрытие, — заметил кузнец.
— Я купил шатры в Камааре, — сообщил Силк. — Они в тюках.
— Весьма предусмотрительно с вашей стороны, — похвалила тётя Пол.
— Я бывал раньше в Арендии, леди Полгара, и хорошо знаком со здешним климатом.
— Тогда мы с Гарионом пойдём нарубим дров, — решил Дерник, спрыгнув на землю и отвязывая притороченный к седлу топор.
— Я помогу вам, — вызвался Леллдорин; встревоженное выражение по-прежнему не сходило с лица юноши.
Дерник, кивнув, пошёл вперёд. С деревьев капала вода, но кузнец, казалось, каким-то шестым чувством вёл их туда, где было посуше. Они быстро молча принялись за работу, стараясь сделать как можно больше, пока солнце совсем не закатилось, и вскоре набрали три большие вязанки веток и хвороста. Пришло время возвращаться на поляну, где трудились Силк с остальными, воздвигая несколько серовато-коричневых шатров. Бросив хворост на землю, Дерник ногой расчистил место для костра, опустился на колени и высек ножом из кремня искры, успев вовремя поднести поближе кусок сухого трута, который всегда носил с собой.
Вскоре по веткам весело побежал огонёк, и тётя Пол принялась ставить к костру горшки, что-то тихо напевая.
Вернулся, накормив лошадей, Хеттар, и все стали наблюдать, как тётя Пол готовит ужин из тех припасов, что перед отъездом уговорил их взять граф Релдиген.
Поев, они уселись вокруг костра, тихо переговариваясь.
— Сколько мы проехали сегодня? — спросил Дерник.
— Двенадцать лиг, — откликнулся Хеттар.
— Много ли ещё до конца этого леса?
— Восемьдесят лиг от Камаара до центральной равнины, — пояснил Леллдорин.
Дерник вздохнул.
— Неделя или больше. Я надеялся, что путешествие займёт всего несколько дней.
— Прекрасно понимаю тебя, Дерник, — согласился Бэйрек. — Здесь всё такое мрачное. Вызывает неприятные чувства.
Лошади, бродившие у ручья, тревожно заржали.
Хеттар вскочил.
— Что-то неладно? — спросил, тоже поднимаясь, Бэйрек.
— Они не должны… — начал Хеттар, но тут же замолк. — Назад! — приказал он. — Подальше от огня. Лошади говорят, что там в лесу люди. Их много, и все вооружены.
И отпрыгнул подальше, вынимая саблю из ножен. Бросив на Олгара испуганный взгляд, Леллдорин ринулся в шатёр. Для Гариона мгновенное разочарование в друге было подобно предательскому удару под дых.
Но тут в воздухе раздался тонкий свист; стрела, ударившись о кольчугу Бэйрека, отскочила.
— К оружию! — заревел великан, выхватывая меч. Гарион схватил тётю Пол за руку и попытался оттащить от костра.
— Немедленно прекрати, — приказала она, вырываясь. Ещё одна стрела со зловещим воем вырвалась из тумана. Тётя Пол слегка взмахнула рукой, будто отгоняя назойливую муху, и пробормотала какое-то слово. Стрела тут же отскочила, словно наткнувшись на что-то твёрдое, и упала на землю.
Послышались гортанные крики; с противоположного конца поляны вырвалась горстка здоровенных мужчин явно бандитского вида. Они смело бросились в ледяную воду, размахивая мечами. Бэйрек и Хеттар ринулись наперехват, а в это время из шатра выбежал Леллдорин с луком в руках и принялся рассылать во все стороны стрелы так быстро, что за движениями рук невозможно было уследить простым глазом. Гариону стало ужасно стыдно, что он усомнился в храбрости друга. Один из нападающих со сдавленным криком опрокинулся назад: в горле торчала стрела.
Другой перегнулся, держась за живот, и, застонав, свалился мешком, третий, совсем молодой, заросший светлой мягкой бородкой, осел мешком, цепляясь за перья засевшего в груди древка, с ошеломлённым выражением на мальчишеском лице.
Потом вздохнул и упал на бок, из носа заструилась кровь.
Оборванные грязные разбойники, встреченные дождём стрел Леллдорина, дрогнули, и тут в бой вступили Бэйрек и Хеттар. Тяжёлый меч Бэйрека описал широкий круг и опустился на шею черноусого бандита, почти отделив голову.
Хеттар сделал выпад саблей и почти небрежно проткнул второго, с лицом, изрытым оспой. Тот на мгновение застыл; изо рта хлынул поток яркой крови.
Вперёд выбежал Дерник, размахивая топором, а Силк, вытянув из-под куртки длинный клинок, быстро помчался к мужчине с лохматой каштановой бородой, в последний момент нырнул вперёд, перевернулся и ударил бородатого в грудь обеими ногами, тут же вскочил и вонзил кинжал в живот врага. Раздался странный хлюпающий звук, раненый с воплем обхватил себя руками, пытаясь запихнуть обратно вываливающиеся красно-синие внутренности; петли кишок, свисая с пальцев, скользили на землю.
Гарион ринулся к тюкам, чтобы достать меч, но внезапно кто-то с размаху схватил его сзади. Юноша вырывался изо всех сил, но почувствовал ошеломляющий удар по голове; в глазах полыхнула белая молния.
— Это тот, кто нам нужен, — прохрипел чей-то грубый голос.
И тут Гарион потерял сознание. Его несли куда-то: в этом Гарион был уверен. Чьи-то сильные руки поддерживали обвисшее тело. Он не знал, сколько прошло времени с момента удара по голове. В ушах по-прежнему звенело; сильно тошнило. Не делая лишних движений, Гарион осторожно приоткрыл один глаз. Всё плыло, покачивалось, словно в тумане, но ему удалось различить лицо наклонившегося над ним в темноте Бэйрека и снова, как тогда в снежном лесу в окрестностях Вэл Олорна, на знакомые черты странно накладывалось изображение косматой морды огромного медведя. Гарион вздрогнул, закрыл глаза и начал слабо отбиваться.
— Всё в порядке, Гарион, — полным безмерного отчаяния голосом заверил Бэйрек. — Это я.
Гарион открыл глаза — медведь тут же исчез. Он даже не был уверен в том, что на самом деле видел зверя.
— Меня ударили по голове, — промямлил юноша.
— Больше им это не удастся, — по-прежнему с отчаянием пробормотал Бэйрек.
И неожиданно этот огромный человек осел на землю и закрыл руками лицо. Уже совсем стемнело, и почти ничего нельзя было разглядеть, но, похоже, плечи Бэйрека тряслись от ужасных, с трудом подавляемых рыданий, почти беззвучные сухие всхлипы раздирали душу.