– Я не умею… – тихо, почти прошептал Роланд.
– Что?
– Любить.
– Понимаю, ты мне как брат, и я помню в каких жёстких условиях, ты воспитывался. В твоём случае полюбить тебя должна она и научить любить себя.
– Как? Она ненавидит меня, а теперь потеряна. Я не могу заставить сейчас уставших воинов идти войной на орлов. Мы просто не выживем в этой схватке.
– Да, Роланд, тут ты прав, воинам нужно перезимовать дома, а весной можем выдвинуться.
– Хорошо, передай всем, что каждая семья моих воинов получит по тринадцать золотых. Этого хватит прожить зиму безбедно. А я хочу побыть один, ухожу в горы в свою любимую пещеру.
– Ты надолго?
– Не знаю, но не могу оставаться здесь. Мне нужно забыться. Буду оттачивать боевое мастерство.
Вугор поклонился и ушёл, тяжело вздохнув, а Роланд встал на окно и, подпрыгнув, расправил могучие крылья, полетев далеко от замка туда, где виднелись горы в голубом тумане. Солнце уже село за горизонт. Серебристый ранний иней заблестел на вершинах деревьев как малюсенькие звёзды. Он влетел в горы, покружил и опустился у пещеры в виде пасти хищного животного.
– Приветствую тебя моя тайная пещера. Я устал. Мне нужна помощь, – вошёл внутрь и тут же съехал по гладкому чёрному языку далеко вниз. Внутреннее помещение обставлено как комната: широкие скамьи у стен, высокое кресло на уступе, стол, тахта, покрытая шкурами, и всё выдержано в чёрном цвете. В углу стояли бочонки с вином, вяленым мясом, ягодами и съедобными кореньями. С другой стены стекала чистейшая вода тонкими струями в глубокую такую же чёрную каменную раковину, нет, она не была крашена, это цвет природных камней этого странного места. Роланд не только пил воду из этого источника, но и купался в ней. Он разделся, залез в глубокую чашу, облокотившись спиной о край и устало закрыл глаза, отбрасывая тень от махровых ресниц на высокие скулы.
Перед внутренним взором пронеслись кровавые бои с орлами, мольбы пленных, насилие и смерть. Кровь залила мысли. Он тряхнул длинными волосами и вздохнул.
Снова закрыл глаза и задремал.
«К нему подходит прекрасная дева, укрытая с ног до головы красной тканью, лица не видно, кладёт изящную руку на высокий гладкий лоб и шепчет слова любви: „Любимый, всё будет хорошо“. Он всматривается в её лицо и вскрикивает: „Сакура?“ Девушка пугается, отходит. Роланд протягивает руку, пытаясь дотронуться до неё, но она растворяется в пространстве, как будто её и не было».
На рассвете ворон вышел из пещеры и задумался над сном. «Странный сон, впервые мне снится женщина… наверное? Что, наверное? Ерунда какая-то, надо полететь на охоту». Он расправил крылья и полетел в густой лес. Пролетев пару километров, над пушистыми кронами многолетних дубов, повстречал молодого оленя, напал и когтями разодрал шею. В ипостаси ворона ему не надо было жарить мясо. Он разорвал тушку и съел большую часть. Ворон знал, что такого внутреннего запаса ему хватит здесь на неделю. Вторую часть положил в ледяной ручей, чтобы мясо не испортилось к следующей трапезе, и полетел обратно к пещере. Встал рядом на плато, покрытое уже кое-где инеем и лёгкой изморозью, но ещё залитое солнечными лучами, и занялся боевой тренировкой.
Орлицу занесли в её покои и уложили на серебристую постель, стоящую у светлой стены. Она всё ещё пребывала без сознания. Самые приближённые орлы встали вокруг, всё ещё находящиеся в доспехах и огненные блики, исходящие от зажжённых факелов в бронзовой оправе заиграли на них, расположенных с двух сторон от постели на высоте примерно в паре метров.
– Грег, надо позвать лекаря.
– Да, Вог, сходи за ним.
Молодой статный орёл с такими же рыжими длинными волосами как у всех орлов сразу пошёл исполнять приказ главнокомандующего.
Все только собрались выходить, как в спальню госпожи влетела красивая орлица в ипостаси человека и подскочила к ним.
– Где она?
Орлы расступились, пропуская её к постели.
– Приветствуем Марту – вдову генерала.
Орлица, игнорировав приветствие, вгляделась в бледное лицо Сакуры, та уже обратилась в человека и лежала неподвижно с закрытыми глазами.
– Почему она вся в крови? – лицо женщины исказилось недоумением.
– Госпожа улетела из плена, и мы доставили её домой.
– Ясно, за лекарем послали?
– Да.
– Хорошо, всё, свободны, улетайте в ваш монастырь.
– Мы хотим, чтобы вы передали госпоже, когда она придёт в себя, что мы её ждем и желаем присягнуть на верность.
– Успеете, сейчас её важнее осмотреть и исцелить, летите.
Орлы опустили головы в знак почтения мачехи и вдовы генерала, на их лица с точёными чертами упали вьющиеся локоны, в которых тут же заиграли огненные блики, перекликаясь с их доспехами. В глубине души каждый понимал, что эта орлица недолюбливает падчерицу, тем более за то, что она стала наследницей всего состояния. Генерал обезопасил любимую дочь, вовремя написав завещание. В нём есть особые условия: первое, оно полностью вступит в силу, как только все орлы монастыря принесут ей присягу, а второе, если Сакура не сделает что-то сильно противоречащее законам их государства. Так что оспорить его невозможно, за исключением случая из ряда вон выходящего. Орлы вышли из комнаты. Грег указал взглядом двум воинам остаться под дубовой дверью в качестве охраны. Остальные собрались во дворе замка, прошли по широкой дороге, усыпанной мелким природным гравием, вышли за огромные массивные ворота в метра три высотой с острыми кольями поверху, и полетели в монастырь.
На месте орлы, немного отдохнув, снова устроили тренировочный поединок. Они занимались во дворе на зелёном травяном ковре монастыря вокруг светло – жёлтых гладко отполированных колонн. Аромат свежей травы стоял невероятный, свежий и терпкий. Ближе к входу находился огненный алтарь, в котором огонь горел круглосуточно, символизируя жизнь и вечность. В конце боя Грег подошёл к алтарю и подкинул искрящийся порошок, огненный столп искр взметнулся ввысь.
– Да будет наша госпожа жива и здорова!
– Здравия госпоже Сакуре, – вторили в один голос орлы, стоя вокруг двумя рядами.
– Вдова генерала властная и корыстолюбивая особа, надо наблюдать за госпожой.
– Грег, ты думаешь, вдова может причинить ей вред?
– Все, возможно, стоит быть начеку. Как только госпожа придёт в себя и исцелится, мы принесём ей присягу, и завещание генерала полностью вступит в силу, только тогда она будет в полной безопасности.
На том и разошлись по своим кельям.
Сакуру по приказу вдовы осмотрел лекарь – седовласый орёл уже потерявший былую статность, но всё ещё находившийся в хорошей форме. Она в нетерпении поджидала его у дверей. Он вышел, нервно теребя в сухих пальцах кожаный саквояж.
Марта оглядела старика исподлобья, заметив его замешательство.
– Говори…
– Госпожа Марта, девушка…
Она напряглась, догадываясь, что так боится сказать лекарь.
– Она беременна?
Тот кивнул и спрятал взгляд в каменный пол.
– Какой кошмар! У хозяйки нашего государства не может родиться байстрюк! Это недопустимо! Ты понял от кого этот выродок?
– Судя по всему от ворона, его сердцебиение не похоже на ритм орлов.
– Ясно, приготовь настойку, чтобы она выкинула дитя.
Лекарь отпрянул, на лбу залегли глубокие бороздки, глаза распахнулись, зрачки расширились.
– Но это запрещено нашими законами.
– А ты хочешь, чтобы она нас опозорила?
– Но вы же знаете законы, если орлиц изнасиловали вороны, они всегда рожали этих детей, а потом генерал их сжигал, иногда сжигали сразу беременную орлицу, если она сама виновата в насилии и за неё никто не вступался.
– Может, мы обставим всё так, что и её придадим огню до рождения этого выродка? Например, что она сама подставлялась ненавистному ворону, а возможно, и всем кто её хотел.
– Но на теле госпожи Сакуры есть многочисленные синяки и кровоподтёки, висок разбит, её точно насиловали и потом она же дочь покойного генерала и наследница. Это невозможно.
– Не смей никому говорить о синяках. Иначе, лишишься языка, иди пока. С настойкой повременим, подумаю, что с ней сделать.
Лекарь убежал подальше от жестокой вдовы, но понимал, что эта орлица пойдёт на всё ради власти и свержения неугодной наследницы. «Бедная девочка, столько натерпеться в плену, а теперь и дома покоя не будет», – носилось в его седой длинноволосой голове по дороге в свой крошечный деревянный домик рядом с замком.
Сакура сквозь раннюю утреннюю полудрёму почувствовала родной запах лаванды, доносящийся из открытого окна. Замок был окружён огромными лавандовыми полями. Аромат во время её цветения всегда стоял очень плотный. Она открыла на миг глаза, невольно вспоминая раннюю зиму в царстве воронов и поёжилась. У них зима всегда была короткой. Южный климат государства орлов сильно отличался от сурового северного логова воронов. Сакура не была приверженицей какого либо из них и сейчас её больше всего интересовал полноценный спокойный сон, что она и сделала, снова провалилась в глубокую страну морфея.
Мачеха, вынашивая план мести юной падчерице, только за то, что она являлась теперь наследницей огромного состояния после покойного генерала, а не она, всё же решилась на подлость, и приказала лекарю срочно исцелить тело падчерицы от синяков и кровоподтёков. Она послала к нему почтового орлёнка с приказом, написанным невидимыми чернилами, которую можно было прочесть, только пронеся над пламенем свечи. Тот не смея её ослушаться, применил самые сильные свои эликсиры. Синяки и кровоподтёки уходили на глазах, кожа снова приобретала молочный бархатный вид.
Девушка проспала трое суток. Её, будто отрезало от внешнего мира. Она, по-своему, перезагружалась. Лежала, как мёртвая, не ела и не пила. А когда очнулась, встала, посмотрела по сторонам, в спальне никого не было, факелы тускло чадили. Она пошла по прохладному каменному полу и выглянула в широкое окно с сиреневыми стёклами цветом, олицетворяющим лавандовое поле.