Другая азиатская страна с историей, богатой военными переворотами (которые не всегда приводили к установлению военных режимов), – Таиланд. Абсолютная монархия там была формально упразднена довольно давно, после введения первой конституции в 1932 году, но в течение многих десятилетий после этого фактическая власть продолжала концентрироваться в руках монархов и Тайного совета – совещательного органа, назначаемого королевским указом. Стабильность королевской власти обеспечивалась как классовой подоплекой тайской политики, ведущую роль в которой всегда играла землевладельческая и бюрократическая аристократия, так и сугубо субъективным фактором: на протяжении почти 70 лет, с 1946 по 2016 годы, королем Таиланда оставался один и тот же человек, Пумипон Адуньядет, известный также под кратким тронным именем Рама IX. Взойдя на трон девятнадцатилетним юношей, Пумипон Адуньядет постепенно набрался опыта и достиг вершин политического мастерства, прочно удерживая в своих руках нити управления страной и пользуясь довольно широкой популярностью. Укреплению власти короля способствовала и глубоко монархическая политическая культура страны.
В первые годы правления юный король не был влиятельным политическим игроком и реальной властью не располагал. Положение начало меняться в 1957 году, когда группа военных свергла тогдашнее правительство, обвинив его, помимо коррупции и фальсификации результатов выборов, в «оскорблении величества», под которым в данном случае подразумевалась фактическая узурпация королевских полномочий. Переворот положил начало длительному сотрудничеству между королем и вооруженными силами, в результате которого военные получили немалую долю политической власти. Лидеры состоявшегося в 1957 году переворота до 1970-х годов стояли во главе правительства Таиланда и возглавляли основные политические партии. А поскольку король был конституционным гарантом и фактическим бенефициаром этого порядка, перечить его воле и рекомендациям Тайного совета военные не могли, да и не хотели. Так сложилась система, в которой король далеко не всегда вмешивался в оперативное управление страной, но по принципиальным вопросам его мнение было решающим.
В начале 1970-х годов ситуация стала меняться. В стране начали происходить спорадические крестьянские восстания. Сами по себе они не представляли большой угрозы для режима, однако сильные опасения властей вызывала возможность слияния крестьянского протеста с вооруженной борьбой, которую с середины 1960-х годов вела против правительства Коммунистическая партия Таиланда. В этих условиях тогдашний премьер-министр Таиланда Таном Киттикачон счел необходимым укрепить свою власть. В ноябре 1971 года он сместил собственное правительство, распустил парламент и сформировал новое политическое руководство страны, костяк которого образовали его родственники. Король не препятствовал этим действиям, но они возымели неожиданные и неприятные для власть имущих последствия. В октябре 1973 года в столице страны начались волнения студентов, требовавших возврата к конституционному порядку. В течение нескольких дней волнения переросли в массовое восстание. Пумипон Адуньядет, оказавшийся перед выбором между кровавым подавлением восстания и возможностью пойти на уступки, выбрал второе. Он объявил об отставке Киттикачона, который сразу после этого бежал в США вместе со своими родственниками.
В 1973–1976 годах правительство Таиланда возглавляли умеренно-прогрессивные политики, стремившиеся направить страну по демократическому пути развития. Их намерения вызвали противодействие со стороны как победившего в 1973 году студенческого политического актива, частично перешедшего на леворадикальные позиции, так и консервативных сторонников традиционной политической модели. Помимо вооруженных сил и органов правопорядка, на стороне консерваторов выступали ультраправые парамилитарные формирования «Красные гауры» и «Сельские скауты» (гауры – это крупные восточноазиатские быки, известные своей свирепостью, а красный цвет в Таиланде традиционно ассоциируется не с революцией, а с монархией). Постепенно нарастала вооруженная активность коммунистов, и это тревожило не только правящий класс Таиланда, но и основную массу населения, напуганного кровавыми эксцессами коммунистического режима в соседней Камбодже. Страна вступила в полосу нестабильности. 6 октября 1976 года противостояние между различными политическими силами вылилось в так называемую бойню в университете Таммасат, когда правые боевики и полиция напали на левых активистов в кампусе этого университета, студенты которого сыграли ведущую роль в демократическом движении 1973 года. Жертвами нападения стали несколько десятков человек.
Вечером того же дня военные во главе с главнокомандующим армией захватили власть, объявив о создании нового правящего органа, «Национального совета по административной реформе». Цели переворота были сформулированы его лидерами так: предотвратить коммунистический заговор и навсегда сохранить тайскую монархию. Король, который и ранее не оставался в стороне от событий (например, «Сельские скауты» действовали под его прямым патронажем), был в курсе заговора и полностью его поддержал. Во главе нового правительства оказался поставлен гражданский чиновник, известный как своим антикоммунизмом, так и особой близостью к королю. Верность монархии стала основным критерием и при назначении других членов кабинета. Фактическим бенефициаром переворота оказался король.
Таким образом, в октябре 1976 года в Таиланде произошло не установление военного режима, а укрепление монархии. В дальнейшем армия продолжала наращивать свое влияние и еще не раз решалась на перевороты. Нынешний режим Таиланда, образовавшийся после очередного путча в 2014 году, уже может рассматриваться как военный, хотя и он оказался у власти под лозунгом защиты монархии. Но этому предшествовал длительный период, когда король загребал жар чужими руками, используя военные перевороты для укрепления собственной власти в рамках симбиоза, выгодного и самому Пумипону Адуньядету, и силовикам. Одна из причин укрепления власти военных в нынешнее время состоит в том, что прежний король отошел в мир иной, а новый не пользуется в стране особой популярностью.
Случаи, когда военные захватывают власть, чтобы сразу передать ее кому-то другому, в современном мире не очень многочисленны, и идентифицировать их довольно легко. Несколько сложнее обстоит дело с имитационными военными режимами. Вкратце поясню термин. Одна из главных проблем, с которыми всегда сталкиваются организаторы военного переворота, состоит в отсутствии у них легитимности в ее самом простом и прозрачном определении: законного права на власть. На эту проблему накладывается и другое неприятное для путчистов обстоятельство: захватывая власть, они нарушают военную присягу, то есть совершают государственную измену и грубо попирают одну из общепринятых основ воинской этики. Один из доступных выходов состоит в том, чтобы представить режим не как военный, а как некий иной, оправданный если не с точки зрения закона, то политически и идеологически. Тогда и возникает имитационный военный режим. Нередко объектом имитации становится демократия. К этому приему прибегали многие военные режимы, особенно непрямые, о чем подробнее будет рассказано далее.
Еще один распространенный объект имитации – партийный режим. Проиллюстрирую это примером. В 1963 году в Республике Конго (Браззавиле) произошел военный переворот, свергший предыдущее правительство, которое ориентировалось на метрополию, и приведший к власти левую партию Национальное революционное движение (НРД). Активную и даже ведущую роль в организации переворота сыграл высокопоставленный профессиональный военный Мариан Нгуаби, входивший в руководство НРД. Партийный режим НРД в Конго, который пытался следовать моде тогдашних западных левых, подражая маоистскому Китаю и Кубе, продержался недолго. (Напомню, что Куба тогда отнюдь не была классическим коммунистическим режимом: многие на Западе рассматривали «кастроизм» как альтернативу коммунизму советского образца.) Хотя больших идейных разногласий между Нгуаби и другими лидерами партии не наблюдалось, к 1968 году обострились противоречия внутри руководства НРД, в основе которых, по мнению многих наблюдателей, лежал этнический фактор: большинство лидеров НРД принадлежали к народностям, населяющим юг страны, в то время как Нгуаби был северянином.
В 1966 году Нгуаби был смещен с ключевой позиции командующего столичным гарнизоном, а в 1968-м подвергся аресту. Однако армейские сторонники Нгуаби совершили переворот, свергнув режим НРД. В качестве нового правящего органа Конго был создан Национальный совет революции во главе с Нгуаби. На первых порах в высшем органе страны еще оставались члены старого партийного руководства, но уже в следующем году состав совета был подвергнут чистке, так что там остались только сторонники Нгуаби. В декабре 1969 года прежняя правящая партия была ликвидирована, а в качестве новой была заявлена марксистско-ленинская Конголезская партия труда (КПТ), идеологически смоделированная по образцу КПСС и лишенная всяких маоистских вывертов. Страна была переименована в Народную Республику Конго и немедленно, с доведенной до некоторого комизма последовательностью, обзавелась всеми внешними атрибутами коммунистического режима: красным государственным флагом, скрещенными молотом и мотыгой в роли герба и «Интернационалом» в качестве государственного гимна.
Все это оказалось лишь видимостью. Члены НРД в массе своей были южанами, и к руководству КПТ их не допускали. Создать же новую массовую базу для «пролетарской партии нового типа» в Конго не представлялось возможным за отсутствием пролетариата. Точнее, в Конго были рабочие, занятые на принадлежавших французскому капиталу предприятиях, но именно они относились к новому режиму особенно враждебно, так как их благосостояние зависело от хороших взаимоотношений с Францией. В течение по меньшей мере первого десятилетия своего существования КПТ как партия оставалась полной фикцией, будучи практически идентичной высшему военному руководству страны. Не подлежит сомнению, что сам Нгуаби вполне искренне придерживался марксистско-ленинских взглядов, однако для режима в целом марксизм-ленинизм оставался лишь удобным идеологическим прикрытием. Не могли же участники переворота, в конце концов, прямо признать, что к свержению власти НРД их подтолкнули прежде всего соображения этнической солидарности.