А вот горожанам, запершимся в ратуше и храме, бежать было некуда. И даже более того, на мой неискушенный взгляд, сейчас женщинам и детям забиться в какую нибудь городскую щель было бы намного безопаснее. В принципе, даже мужчина, появись он после окончания основной части резни и грабежа, будет неплохие шансы выжить. А вот коли собравшиеся в последних укрепленных местах города жители решат продолжить сопротивление, то участи женщин и детей за их спинами не позавидуешь. Их в таком случае просто по адреналину должны были порубить.
***
Сзади подошел Бруни А’Рагг, забрызганный каплями и потеками запекшейся крови от шлема до поножей. Приятель был в ярости.
– Кто из хевдингов лагерь бросил? – Поинтересовался я. – Успокойся. Воды вон выпей.
– Ублюдок Бьярни. – Плюнул он, наблюдая, как народ вокруг готовится к штурму. Подходящее бревно мои деятели уже нашли, однако быстроногие гонцы, отправленные на стену искать павезы, пока еще не вернулись. Несколько лучников бросали стрелы на движение в окнах ратуши.
– Опять сумничать решил, уродец? И почему я не удивлен. – Пожал плечами я. – А что злой такой до сих пор? Наказать его, что ли, захотел, до участия в грабеже не допустив? Жалеешь теперь?
Бьярни злобно зыркнул в мою сторону и ничего не сказал. «Надо же, угадал!» - мысленно хмыкнул я. Руководство такой сводно-сбродной солянкой, как наше войско, требовало недюжинных дипломатических способностей и, честно сказать, я был весьма рад, что нашим капо дель капо избрали Бруни.
– Не переживай дружище. – Хмыкнул я.
Нервы босса были понятны. Строптивых хевдингов надо было ставить в стойло в любом случае, поединок был вещью обоюдной, нарушение прав и законов общественностью не одобрялось, так что возможности воздействия на подчиненных в нашей военной демократии были ограничены. В данном случае он попытался наказать строптивого хевдинга тем, что лишил его возможность поправить дела свои и подчиненных при помощи грабежа. То, что его отряду был положен процент взятого, профессионалов утешало слабо, в море мы ходили за добычей, а не развлекаться, так что доля не участвовавших в бою отрядов в любом случае была бы меньшей, чем у прямых участников событий. В результате этот урод забил на приказ и отправился мародерствовать, из-за чего мы лишились большинства осадных машин, имея перед носомукрепления более высокого класса, нежели взятый только что город.
– Во всем есть свои приятные стороны. Хороший повод чтобы подпруги подтянуть, а то наши родичи чересчур разболтались. – Хмыкнул. – Поверь, требушеты со стрелометами того стоят. Смотри на жизнь с позитивом, во всем на свете можно найти свои приятные стороны.
Труда и имущества и мне было жалко, но сделанного уже не исправишь. Собственно, я даже не считал действия друга ошибкой, ибо на его месте сделал бы то же самое. Кто же мог знать, что ублюдок окажется настолько тупым и отмороженным, что пойдет на обострение?
Единственная ошибка Бруни, пожалуй, была в том, что перед походом он недостаточно уделил времени промыванию мозгов хевдингам и боевому слаживанию своих подчиненных. В частности, работе в общем строю, где выполнение команд прививается автоматом. Потом к этому привыкают даже вне строя. Мои бандиты, скрипя зубами, но в учениях перед походом участвовали, ибо я поставил условие сразу – либо подчиняетесь, либо я никого не держу. Кое-кто, собственно, и ушел, особенно после обрисовывания перспектив проявления необоснованной строптивости в походе. Репутация отморозка, способного добиться выполнения своего приказа, у меня уже присутствовала, количество убитых в поединках тоже не составляло тайны, так что верить в обещания были все основания.
В принципе, Бруни тоже побаивались, но строптивый Бьярни вероятно рассчитывал, что конфликт спустят на тормозах, в его ситуации я бы рассчитывал на поддержку распропагандированного херада и развенчание перед общественностью плана похода. Собственно больше ему рассчитывать было не на что, ибо послать и уплыть с добычей у него не хватало яиц, в море он уже показал свою слабину. С учетом последнего, что мы рискнем принять в его отношении совершенно неполиткорректные и непопулярные меры, он ожидать не мог. И думаю что зря. Бьярни уже был трупом, который этого пока не знал.
Его тело на колу нам было самое то, чтобы нагнать уровень дисциплины в нашей банде. Основная глупость с его стороны была в том, что наша великолепная четверка сошлась довольно близко как друзья и побратимы, не раз спасавшие друг другу жизнь, а не представляли собой типичную для орочьих набегов компанию волков, держащихся вместе по необходимости. Адвоката для этого строптивого хевдинга среди нас четверых найти было бы сложно. Этажом ниже, может быть, кто и нашелся… но не после потерь личного имущества в разграбленном и сожженном лагере.
Я поневоле усмехнулся. У хитрожопого мятежника все обстояло настолько плохо, насколько это вообще могло быть. Думать об этом живом мертвеце было поздно, нужно было что-то делать с обороняющимися.
По итогам недолгих размышлений я предложил Бруни не лить лишнюю кровь, а попытаться решить дело миром. Кровь уцелевших горожан его конечно бы не впечатлила, но я напирал на жизни наших воинов, кое-кто из которых, вполне вероятно, мог погибнуть при штурме храма и ратуши. Пополнения у нас долго не предвиделось. А то наш нервный предводитель сам уже было собрался в штурме участвовать, чтобы нервы свои успокоить.
– Бруни! Может, ты отвлечешься от своих неприятных мыслей? Что по закону с Бьярни сделать надо? Подумай и распорядись, думаю кол потолще лучше заранее приготовить. И не надо тут кровожадным взглядом на ратушу косить. Лишнее это. – Я приобнял друга и похлопал его по плечу. – Тут я и сам разберусь, ты бы лучше порядок в городе навел.
Приятель поморщился.
– И заодно, – продолжил я вполголоса ему на ухо, – разберись с близкими этого урода, Бьярни. Чтобы он не один на суде за свои грехи ответ держал. Сорняки лучше всего выдирать раз и навсегда. Рубить на улице за неподчинение всех подряд не стоит, что дело у него неладное, поймет.
– И без тебя разберусь, – сбросил мою руку с плеча внявший доброму совету корифан. – Куда мир катится, дети взрослых мужей учат с мятежом управляться.
Приятель в свою очередь на секунду приобнял и меня, показывая, что он шутит, улыбнулся и отправился по своим делам, кинув через плечо:
- Все наши, кого увидишь поблизости – твои. Тех, кто не подчинится, руби на месте. Действительно, порядок давно пора навести.
***
Ратуша представляла собой двухэтажное здание примерно так двадцать на сорок метров с одним единственным входом из светлого песчаника и разбитыми окнами под темной черепичной крышей. Оконное стекло в этом мире давным-давно изобрели и по мере возможности использовали, несмотря на кусающиеся цены. Сейчас эти кусающиеся цены блестели осколками под стенами. Защитники повыбивали рамы и заложили окна первого этажа каким-то барахлом и мебелью. Из окон второго периодически пускали стрелы лучники.
Туда же один из моих стрелков стрелу с намотанным на нее письмом и закинул. Чуть позже редкая стрельба обороняющихся прекратилась, а в окне над входом появился знак согласия на переговоры - светлая тряпка.
В общем-то, на переговорах риск был минимален. В ратуше спасались женщины и дети, так что злить захвативших город орков здравый человек бы не рискнул. Соваться в здание, чтобы меня там захватили в заложники, я не собирался, а от стрел моя бригантина была достаточно хорошей защитой.
К моему легкому удивлению ко мне вышли сразу двое. Высокий бритый мужик лет сорока в дорогой чешуе и без шлема, похоже, что предводитель местных вооруженных сил и мордатый тип с аккуратно постриженной бородой и заметным пузом, в усиленной пластинами кольчуге. Кольчуга смотрелась как дань пивоулавливателю. Я предположил что второй – местный мэр и, что интересно, угадал, когда люди представились.
– Орк, мы готовы выслушать, что ты хотел сказать. – Вояка сразу взял быка за рога.
Я повел плечами в доспехах:
– Предложение одно. Вы сдаетесь, а мы вас не режем. Женщины и дети отправляются по домам. Мужчин в клетку. Придется им позже поработать, но ничего личного. Лишней крови не будет. Все ценности, как личные, так и городскую казну – сдадите мне. Коли есть возможность – выкупайтесь, без рабов мы при случае прекрасно можем обойтись. Кое-кого за имеющиеся заслуги позже отпустим без выкупа. Про всех не скажу, не знаю, как удачно сложится поход. Так что врать не буду, некоторых отпустим, остальным лучше всего искать деньги.
– Как мы можем быть уверены, что вы нас не обманете? – заволновался мэр.
– Ты хочешь, чтобы я сказал «мамой клянусь»? – хмыкнул я. – У тебя что, большой выбор? Коли откажетесь, через час вы все трупы. Разве что кто-то из баб и детей возможно в живых останется. Если повезет. Детей не всякий захочет рубить, баб по понятным причинам. Да и то, если много крови за себя не возьмете.
– А что в городе идет резня, коли вы добрые такие? – Скосил презрительную гримасу предводитель городской стражи.
– По большому счету уже не идет. – Пожал я плечами. – Считай что это был послебоевой эксцесс. Кучи трупов нам не нужны. Так что порядок уже наводим.
– У меня другое предложение. – Опять вояка, мэр кивнул, соглашаясь с ним. – Мы сдаем вам городскую казну, ценности, и вы нас отпускаете с оружием и семьями на тех кораблях, что стоят в порту.
– Предложение отклонено. Оружие тоже денег стоит. Не вижу причин, чтобы мы их лишились.
– Перед отплытием оружие сдадим, – после раздумий сказал мэр, следя за моей реакцией. Хотя решительно непонятно что он мог заметить в лице закрытом стальной пластиной.
– Вы не поняли, уважаемые? Я сюда не торговаться пришел. Мне просто лишняя кровь не нужна. Ни своя, ни ваша. Серьезного сопротивления вы нам оказать в любом случае не сможете, но кое-кого из моих воинов, вероятно, все-таки убьете. То, что вас всех тут вырежут, их не воскресит. Поэтому либо вы мне сдадитесь, либо вам всем хана. Выпускать из города мы никого не собираемся.