Стрелки старинных аналоговых часов на стене подползают к семи вечера. Калла с силой прижимает к губам костяшки согнутых пальцев и размышляет. На этом этапе игр дворец пока не пытается подгонять их; ежедневно их пингуют один раз, максимум два, и всегда в дневное время, когда в центре наблюдения достаточно персонала. Браслет каждого игрока должен был сегодня уже сработать один раз, но еще не настолько поздно, чтобы полностью исключить вероятность второго пинга или возвращаться домой на отдых. Если рассуждать логически, Антона Макуса не должно быть дома. Или он где-то в Сань-Эре, или…
Взгляд Каллы цепляется за отдельный столик в углу. Какой-то мужчина сидит над своим планшетом, растопырив пальцы, и шевелит губами, говоря сам с собой. Если другие посетители борделя не сводят глаз с извивающихся тел на сцене, этот сосредоточен на своей работе и лишь время от времени устремляет взгляд вдаль, будто может разглядеть в дыму нечто такое, чего больше не видит никто.
…или же Антон Макуса будет здесь, достаточно близко к своему дому, чтобы уйти отдыхать, как только пройдет время второго пинга, но при этом в общественном месте с его преимуществами – на случай, если браслет все же сработает во второй раз.
Калла сует руку под плащ, рвет на себе рубашку и продолжает наблюдать за незнакомцем. Официантка ставит перед ним стакан, он благодарит ее так, будто они давно знакомы. Лоскут ткани в руках Каллы легко рвется.
– Можно позаимствовать?
Когда эта же официантка проходит мимо Каллы, та, не дожидаясь ответа, хватает зазубренный нож для стейка с ее грязного подноса. Официантка озадаченно поднимает бровь, но не возражает. Она уходит в сторону кухни, Калла быстро вытирает нож дочиста и прячет его в лоскуте.
Ее пульс нарастает до размеренного стука, звучит в ритме музыки «Снегопада», в которой преобладают басы. Она направляется к отдельному столику в углу. В руке она держит нож – таким образом, что кажется, будто она комкает носовой платок.
Улыбаясь, она садится к незнакомцу на колени. Тот вскидывает голову, темная челка падает ему на глаза. Черные глаза, отражающие неоновые сполохи вокруг них. Почти сразу он отвечает ей усмешкой, обхватив ее за бедра.
Тогда она наклоняется, приближает губы к его уху и вдавливает кончик ножа ему в шею.
– Привет, Макуса, – шепчет она и чувствует, как под зазубренным лезвием поддается кожа. – Я хочу получить обратно свой браслет.
Антон Макуса под весом ее тела замирает, на лице отражается потрясение. Кровь струится по ключице, пачкая белую рубашку.
– Ладно, – говорит он. Ей приходится напрячь слух, чтобы расслышать его сквозь музыку. – Он у меня в кармане. Тебе придется немного приподняться.
Калла этого не делает. Только перекидывает волосы через плечо и смещается телом влево.
– Медленно.
– Я и так медленно, – возражает Антон, запуская руку в карман. И замирает. В ту же секунду Калла понимает: он что-то задумал.
– Не смей… – Она вдавливает нож на полдюйма ему в горло, он выхватывает несколько предметов из кармана и швыряет их через весь зал. Пока Калла шипит, обдавая его грязной бранью, ее ослепляет вспышка. Она резко оборачивается. Светящаяся дуга упирается в тело другого мужчины в дальнем углу, который подхватывает брошенные предметы и бежит вверх по лестнице.
– Зажми рану, – велит Калла мужчине с планшетом, который уже начинает приходить в себя. Она убирает нож, прижимает скомканный лоскут ткани к его горлу. Теперь его глаза нефритово-зеленые, он потрясенно моргает, а Калла вскакивает с его колен и бросается к лестнице, чудом избежав столкновения с официанткой.
На втором этаже Калла останавливается и прислушивается, чтобы определить, с какой стороны слышны шаги Антона. У нее нет ни малейшего желания идти наугад и попасть в ловушку, поэтому она обнажает меч, приближаясь к третьему этажу и ориентируясь по звуку, а не по движению. Здесь нет места для маневров: и без того узкая лестничная клетка заставлена перевернутыми картотечными шкафами и сломанными полками, задвинутыми по углам. Краска на стенах облупилась так, что ошметками усеян весь пол.
Дверь одной из квартир на третьем этаже распахнута настежь, свет внутри тусклый. Калла поудобнее перехватывает меч и осторожно входит. Минует ободранный диван, затем миниатюрный кухонный закуток. Спальня слева от нее – тесная, как шкаф, загроможденная вещами.
Антон прячется в квартире. Калла чувствует присутствие, с уверенностью ощущает, что чья-то ци находится на расстоянии перескока.
Она входит в спальню. И дверь с грохотом закрывается за ней, оставив в кромешной темноте.
– Эй!
– Подожди! Выслушай меня, выслушай меня! – кричит Антон из-за двери.
Калла дергает за дверную ручку, та не поддается. Заперто. Какой псих додумался поставить в спальне дверь, запирающуюся снаружи?
– Я тебя выслушаю, – жизнерадостно заявляет Калла. Она пронзает мечом дверь, и Антон взвизгивает, застигнутый врасплох клинком, прошедшим дверь насквозь. – Выслушаю твои мольбы, когда насажу тебя на…
– Принцесса, я могу тебе помочь.
Калла умолкает. Не то чтобы упоминание титула застает ее врасплох, но все-таки звучит странно.
– Ты меня узнал? Мы же никогда раньше не встречались.
– А ты откуда знаешь мое имя, принцесса Калла? Вот и я тоже навел справки.
Досада и лесть сошлись в схватке за власть над ее ответом. Судя по голосу, Антон гордится своим открытием; и если он после их встречи сложил из подробностей целую картину, значит, он способен подмечать детали, которые остальные жители Сань-Эра упускали долгие пять лет.
Калла выдергивает меч из двери и осматривает лезвие.
– Может, стоило хотя бы угостить меня ужином, прежде чем подстраивать ловушку у себя в спальне?
– Калла… можно называть тебя Каллой? – не обращая внимания на ее издевку, он, судя по голосу, придвигается ближе к двери. – Ты и я – наиболее вероятные победители этих игр. У меня есть предложение.
– Да ну?
Он откашливается.
– Мы объединимся. Разделаемся с остальными и быстрее доберемся до финала.
Внутри у нее мгновенно и жарко вспыхивает гнев. Вырвавшийся смех больше похож на лай.
– Это так свойственно дворцовому отродью – считать, что сжульничать в играх проще простого.
– А при чем тут жульничество? – возражает Антон. – Совместные действия не запрещены правилами.
На самом деле правил в этих играх, по сути, дела нет. Игроки могут идти к цели как пожелают, но сама мысль о совместных действиях нелепа, прежде всего потому, что сотрудничество требует доверия, а доверие в Сань-Эре означает смерть.
– Ты роешь себе яму. – Калла прислоняет меч к стене, где уже есть выбоина. – Как только у дворца появится повод для дисквалификации, избавятся разом от нас обоих.
На минуту по другую сторону двери становится тихо. Потом слышится:
– Принцесса, причина избавиться от нас обоих у них уже есть. Но мы же не доставляем им хлопот – напротив, обеспечиваем зрелище, которого они жаждут. Это выгодный обмен, чтобы позволить нам остаться на вершине.
Калла поджимает губы. Преступница и изгнанник, объединившиеся как союзники, – чуть ли не уморительная мысль. Но в одном он прав: их сотрудничество привлечет внимание к новостям своей явной зрелищной ценностью. Если в остальном они будут следовать правилам и не разглашать свои личности, король Каса может такое позволить.
– Зачем ты так торопишься добраться до финала? – напрямик спрашивает Калла. – Тебе настолько к спеху?
– Да, – без тени колебания отвечает Антон. – Я нетерпелив, мне надоело смотреть, как игры развиваются еле-еле.
Игры идут всего несколько дней. В предыдущие годы некоторые раунды длились месяцами. Любопытствуя, Калла оборачивается и начинает разглядывать спальню Антона Макуса. Глаза уже привыкли к темноте настолько, чтобы различить картины на стенах и бумаги на письменном столе. Он сам запер ее здесь. Значит, себя ему и винить за то, что она пороется в его вещах.
– По твоей логике, до Цзюэдоу мы дойдем как пара финалистов, – рассуждает она, подходя к шкафу и рассеянно перебирая висящие в нем рубашки. Игры открываются Дацюнем и заканчиваются Цзюэдоу, обе церемонии проводятся в колизее. Каждый год Цзюэдоу превращается в целое действо, колизей стоит ярко освещенный, как настоящая арена, в лучах прожекторов появляются два последних игрока и сражаются, пока один из них не умрет. – Но ведь только один из нас сможет победить.
– Боишься не справиться со мной, принцесса?
Калла снова хватает меч, поворачивается к двери и пронзает ее вторично. Антон чертыхается в голос.
– Слушай, – продолжает он, и на этот раз тон у него резковатый. Хоть он и не видит ее, Калла улыбается, наконец распробовав происходящее на вкус. В этом голосе слышится жесткость, свирепость, отточенная до состояния оружия. Вот это уже похоже на потенциального победителя игр. – Ты же видела, сколько у меня киллов. Знаешь мои способности к перескоку. И понимаешь, что я – ценное приобретение, которое полезно иметь на своей стороне. Мы можем действовать сообща, а в конце разорвать союз. Но только в самом конце.
Книга на тумбочке у его кровати привлекает внимание Каллы. Она наклоняется к ней, листает, поворачивает первую страницу под таким углом, чтобы на нее падал свет из окна, и видит снимок мальчика и девочки с одинаковыми черными глазами. Мальчик выглядит незнакомо, но это, должно быть, родное тело Антона, сфотографированного еще до того, как Дворец Земли отправил его в изгнание. Худые плечи и взлохмаченные волосы ему подходят. Антону Макуса от рождения досталась чуть небрежная красота, высокий рост, но вместе с ним и вечная сутулость, и безупречные черты лица, правильность которых затмевают сильно нахмуренные брови.
А вот девочку рядом с ним Калла узнает мгновенно. Ее нос-кнопку и тщательно расчесанные волосы. Ее расчетливую улыбку и постоянное стремление что-то замышлять.
Быстрым движением Калла захлопывает книгу.