Много разных вопросов накопилось в многострадальном отечестве…
Мозги не строились. Упорно упирались.
Пришлось снова «заткнуть фонтан красноречия» и пойти в обход.
Значится так, я — Ванька. Ванюша. Иван Юрьевич.
Хорошее у меня имя. Народное. Исконное русское. Оно же — древнееврейское. Широко распространённое в моем отечестве. Поскольку именно наша русская народная мудрость гласит: «от тюрьмы и от сумы — не зарекайся». Связь? — Прямая. Значение моего имени по ивриту: «будет помилован». Так что — есть надежда. Хотя бы — в первой половине мудрости. Такое имя Ходорковскому подошло бы. Тем более, что со второй половиной нашей народной мудрости у него проблем нет.
А я… Зачем мне помилование, если я не посажен? Ещё — «не». И не хочу. Тем более, такая неопределённая продолжительность в слове «будет»… Но я «мудрость вкушаю» и «не зарекаюсь».
Хорошо хоть — «помилован», а не — «реабилитирован». Посмертно.
Уж как папаня с маманей назвали… На мне вся Россия держится. Не на мне — на имени. Я что, атлант каменный, чтобы всю эту дуру на себе…? Седьмая часть суши. С горами-морями… Рук не хватает. За одними своими карманами уследить бы, пока там кое-чьи шаловливые ручонки не завелись. Да и поблизости часто наблюдается… за что подержаться хочется.
Ну, там: «Эй, девчонки! Держите юбчонки!». Что — «не держатся»? Ну и не надо — и так хорошо. А то я могу помочь…
Семейное положение: женат, взрослая дочь.
От края сознания долетело: «а внуков тебе уже не увидать. Никогда»… Молчать! Дура… Дурак… Сам…
По роду деятельности — эксперт по сложным системам.
Обычно при таком представлении собеседники начинают оглядываться вокруг в поисках «реалистов в штатском». Зря. Не крутите головой — открутится. Я на госслужбу не работаю. Никогда. На корпорации класса «Газпром» — аналогично. У меня на них — идиосинкразия. Мотив проще некуда — депрофессионализация.
Говоря по-простому — слишком много факторов, оказывающих существенное воздействие на решения и результаты, но не относящихся к моему профессиональному полю. Не имея набора контролируемых исходных условий и адекватных инструментов воздействия — невозможно получить результат приемлемого качества.
Ещё проще: «Законы Паркинсона» читали?
«Каждая иерархическая система стремится к тому, чтобы все её уровни были заняты некомпетентными людьми».
Так что, всеобщий идиотизм в любой бюрократии — чисто вопрос времени. Одна надежда: и эта иерархия завалится. А пока…
«Скульптура называется: „Неписающий мальчик“.
— А почему „неписающий“?
— Потому что — терпит».
Терпим.
Некомпетентность — заразна. Как свиной грипп или ковид19 — летальные исходы редки, но понос гарантирован. Поэтому — держусь подальше. Социальное дистанцирование. Мою руки после общения и ношу маску на лице. Маску — вежливого внимания. Под маской… выражения лица не видать. Как и фигу в кармане.
Есть у меня долька рынка и мне хватает.
Работа для меня совпадает с хобби.
Как там Энгельс припечатал: «Специализация — это рабство. Специалист — раб, который любит свои цепи».
Это про меня. Люблю. Люблю хорошо, профессионально, делать своё дело.
«Если за удовольствие платишь ты — это отдых. Если тебе — это работа».
Мне нравится, когда за моё удовольствие — мне ещё и платят.
Помимо систем медийных, партийных, противоракетных, политических, мега-корпоративных… куда я не лезу, существует великое множество просто сложных систем: транспортные, энергетические, банковские, налоговые… При всех их различиях у них есть общее свойство: для работы с ними в мозгах должна быть такая штука, которая называется «системное мышление».
Я не имею в виду тот смысл, который часто идёт подтекстом при использовании данного термина в разных официозах. Там: «систематический откат. И — побольше». Это не ко мне. Я — инженер, а это — к политикам, чиновникам, депутатам и адвокатам… Иногда — к церковникам, генералам, менеджерам, продюсерам…
Системное мышление… оно — или есть, или нет. Кстати, не столь часто встречается в природе. Но чаще чем, например, шестой палец. Если есть — его можно развивать, тренировать. Не палец — мышление.
Затем, обычно, нужно добавить кое-какой математически инструментарий. Метод северо-западного угла, симплекс-метод, полумарковские сети…
На самом деле все сводится к типовой задаче белой мыши: как найти выход из лабиринта. Сколько их, бедненьких, на этом и жизнь сытую прожили, и головы буйные сложили…
В моих системах роль белых мышей исполняют либо сами люди, либо их существенные части. Деньги, например. Товары, информация…
Собственно говоря, последние пару десятков лет я переключился на чисто дискретные модели, преимущественно в области информационных систем.
Во-первых, информационные системы легче в модификации. То есть, не нужно так долго ждать зримого результата. А ведь хочется увидеть своё-то. Придуманное, сделанное. Вынянченное и выпестованное.
Во-вторых, есть удобный инструмент — сети Петри. Этакий двудольный ориентированный граф специального вида.
Однажды я придумал для него очень простое, но весьма гибкое и эффективное расширение. И теперь получаю удовольствие от применения. Никаких тайн — всё опубликовано. Только надо знать — что и где искать.
Ну и, конечно, принцип Беллмана. Основа философии оптимизации. Используется и в прямой, и в обратной формулировках.
В «противной» (от противного) это звучит так:
«Если не использовать наилучшим образом то, чем мы располагаем сейчас, то и в дальнейшем не удастся наилучшим образом распорядиться тем, что мы могли бы иметь».
А если прямо в лоб, то:
«Не знаю, сынок, как ты умудрился в это вляпаться, но если сумеешь выкарабкаться, то именно это дерьмо станет навечно частью твоего самого лучшего пути к твоему концу».
Ну как же таким не воспользоваться?
Как интересно устроены мозги у мужиков: стоит только загрузиться любимым делом и всякие паника с истерикой вянут как цветочки под дождиком из серной кислоты.
Мышление у человека многослойное. Пока поверху шёл вот этот внутренний монолог, чуть глубже нарисовалась картинка, моделька текущей ситуации. Такая «матрёшка» — «три в одной».
Слой внешний — окружающий мир. Тёмный, холодный, грязный, жестокий, неблагоустроенный, чуждый… Дальше — нет информации.
Слой средний — моё тело. Маленькое, тощее, недоразвитое, синюшное, болючее, чужое… Дальше — нет информации.
Слой внутренний — я сам. В формате чистого духа. Личность, освобождённая от кариеса, астигматизма и геморроя свойством бестелесности.
Две основных составляющих — свалка и молотилка.
Свалка, она же хранилище, она же поле памяти — хранит.
Молотилка, она же ум, она же интеллект — молотит. И то, что хранится, и то, что на вход попадает. Частично. Остальное с входа — без фильтрации заливается на свалку.
Дальше можно заниматься классификацией, детализацией, дифференциацией и дефиницией.
И память-то у нас то — кратковременная, то — долгосрочная. Визуальная, слуховая, мышечная, родовая, короткая, ложная… и прочее, и прочая. А уж мышление-то у нас ассоциативное, логическое, абстрактное, конкретное, образное, подсознательное, интуитивное, государственное, современное… И большой «дыр» с таком же «пыром».
Излишне усложнённая модель — путь в преисподнюю. Модель — средство упрощения, она должна помогать, а не рассказывать как тут всё плохо. Это я и так знаю. Поэтому будем проще: молотилка на свалке.
И от них двоих — куча производных: этика, эстетика, мораль, менталитет, социальность, границы допустимого, предпочтения, вера, предрассудки… Всё моё «о добре и зле» и «как ходят, как сдают».
На этом уровне, вроде бы, относительный порядок. Свалка — хранит, молотилка — молотит. Несколько досаждают некоторые производные, типа панического ужаса, ощущения всеобщей чуждости и предчувствия неизбежной катастрофы. Но и их — «смех страшит и держит всех в узде».
Держит? — Ёрничаем дальше.
Итак, в поход на свалку.
Жара, июль, Питер, пятница. Мы сдали проект. Хороший проект, чистенький такой, но с изюминкой. Клиент устроил корпоратив с выездом за город. Почему «нет»?
Как сказал Жванецкий: «Ничто так не спаивает коллектив, как коллективный выезд за город».
«За город» в данном случае — за Лугу. С тех пор как там нормальную объездную сделали — не проблема. Корпоративчик намечался «как большой». Кроме нас должно было быть немало народу. Я даже прикидывал кое-какие дела порешать, контакты помассировать, почвы прощупать. Но — несколько опоздал. К моему приезду мероприятие перешло в уже «литроприятие». Почву щупали без меня, причём самыми разными частями приглашённых тел. Ну и ладно. У меня с собой было. И — что в стакан наливать, и с кем в постели поиграть. А вот дальше…
С «Хеннеси» проблем не было. Ожидаемый и приятный вкус, букет, послевкусие… А вот с красавицей… Обычно она весела, забавна, игрива. А тут как с цепи сорвалась. То ли — приближаются «критические дни», то ли наоборот — «не начинается». Слово за слово. Потом — в крик, потом в слезы. Я этого не люблю, я с этого скучаю.
Короче, в 4 утра хлопнул дверью моей «тэтэшки» и пошёл в Питер. Домой, к любимой жене, на любимый диван, за любимый комп. Естественно — придавил. А чего не давить, если дорога пустая? А то, что есть — навстречу. «Я туда, а все обратно». Все нормальные — из города на природу, а я — наоборот, из природы на диван.
Киевское шоссе — неширокое, и с разметкой там местами… Но — мне не жмёт. Никто не мешает — дави и дави. До 200 я не дожимал, но близко.
На Киевском есть такое местечко — Никольское. Там поворот, от меня — вправо. Через пару километров, если свернуть — дурка имени Кащенки.
В начале 80-х туда из Крестов на принудиловку сунули одного моего школьного товарища. Разок я к нему приезжал. Как выглядит здоровый молодой мужик после медикаментозного вмешательства соответствующего госучреждения — одного раза посмотреть хватит. Спустя много лет он мне как-то рассказал, как это посещение выглядело с той, с