То плохой, то хороший полицейский.
Как обращаться с миленькими зайчиками, работающими в офисных коробках и живущими в двухкомнатной хрущевке с мамой и двумя котами, я в курсе. Это путешествие было увлекательным, но больше я туда ни ногой. А вот такие, как Костров: богатые, умудренные опытом, пронырливые — для меня загадка.
— Можешь не верить, как будто мне заняться больше было нечем, — вдруг бешусь. — О тебе думать.
— А чем тебе заниматься-то? — спрашивает он зло. — Всё рисуешь, Тюбик?
— Да пошел ты, — резко срываюсь с места под оглушительный смех.
Щеки обдает жаром.
Тюбик. Моё детское прозвище «из барака». Конечно, отсылка добрая, к персонажу из сказки про Незнайку и его друзей, но всё равно слышать его из белоснежного рта повзрослевшего, возмужавшего Кострова неприятно.
— Стой, стой, стой, Ива, — ускоряет шаг Вэл. — Прости.
— Отвали, — кидаю назад.
— Я пошутил.
Быстро запрыгиваю на крыльцо и несусь к входной двери, из-за которой выглядывает ещё один друг жениха — Мирон.
— Ооо, вас-то я и ищу.
— Нас?..
— Вас, конечно. К торжеству все готово, только вот свидетелей потеряли.
— Свидетелей? — кричим мы с Костровым в голос.
Твою мать.
«Обожаю» свадьбы.
Глава 2. Он не Валентин!
— Ив, прости, дорогая, — закатывает глаза Тая и взвизгивает, когда Мия, ещё одна подруга из нашей троицы, туго затягивает корсет на свадебном платье. — Можно, как-то поаккуратнее? Соболев уже сделал мне предложение, не будем сильно стараться.
— Ещё бы он не сделал, — проговариваю зло.
Родителей Ивана я бесконечно уважаю, но то, как он обошелся с моей подругой и сколько Тая прошла ради их общего счастья, иногда ещё отзывается в сердце раздражением.
— Не бухти, Ива. Сейчас не девяностые, вам с Вэлом и делать-то ничего особо не нужно. Так… гостей встретить и на банкете с нами за столом посидеть.
— С вами? — морщусь.
— Ага. Пойми, ну кого мне ещё просить? Громовых?.. — кивает на сияющую Мию. — Так они вечно как с другой планеты, заперлись в своей квартире и друг друга целыми днями наглаживают.
— Эй, — смеется Громова. — У меня муж двадцать часов в день на работе проводит, между прочим, с твоим будущим мужем, Тая.
— Это правда. Соболеву надо было пожениться с Громовым. Ай да пара, Иван да Мирон. Сметы бы целыми днями считали и бюджеты выводили.
Тут я уже не сдерживаюсь и веселюсь вместе с ними.
— Демидовы? — продолжает рассуждать невеста. — Ты Льва видела? Он скорее главный прокурор, а не свидетель. Я бы всю свадьбу как в зале судебных заседаний сидела.
— Заткнись, Валеева, — кричит Юлька из ванной. — Мой муж милейшей души человек. Просто ему с вами говорить не о чем.
— Угу, — вздыхает Таисия, убирая пышную фату, чтобы Мие было удобнее застёгивать мелкие атласные пуговицы на спине. — Вы-то, Юль, смотрю тоже особо не разговариваете. Опять тошнит?..
— Да, — кивает она, обмахиваясь свадебным журналом.
С жалостью смотрю, как Юля ложится на диван и прикрывает устало глаза. Бедная!
— Ю-юль, — тянет Мия. — Давай водителя отправим до аптеки. Может, полегче будет?..
— Отправь лучше Лёву, пожалуйста, — шепчет девушка. — Он знает, что купить, в прошлый раз было то же самое.
— «Лё-ё-ёву», — карикатурно тянет Таисия. — Нет, вы слышали?.. Где Демидов и где «Лё-ё-ёва»? Ну, и дрессировщица ты Юлька.
Вздыхаю тяжело. Подруг своих я просто обожаю. Мои самые «близкие люди-ближе не будет». Бывало, конечно, ругались, как и все, при этом всегда выбирали друг друга.
Но свидетельница?..
Я же выступлений на публике боюсь, как огня. Вся сразу красными пятнами покрываюсь и тошнить начинает. А тут свадьба. Триста человек.
— А Адель? — спрашиваю с надеждой. — Я однажды видела, что родная сестра была свидетельницей.
— Адельку мой Ваня забраковал. Он как-то сразу определился со своим свидетелем. С Костровым вот заранее договорился. А про сестру мою сказал, что не надо её подключать. Видимо, есть причины. Я не вникала, если честно.
— А меня "надо"? — морщусь.
Перспектива провести весь день рядом с Костровым всё меньше и меньше мне нравится.
А ещё бесит тот факт, он ведь, оказывается, знал, что на этой свадьбе будет свидетелем, но когда Мирон вышел на крыльцо, очень правдоподобно удивился.
В общем, нет ему веры.
— А тебя сам Костров и предложил, Ивушка. Говорит, была у Таи ещё одна подружка, кудрявая такая.
Стискиваю зубы. Он что, имя моё забыл?.. Ему мячом на поле все мозги выбило? Хотя о чем это я? Разве нормальный человек будет так себя уродовать?
— Если ты не хочешь, то я не буду тебя напрягать, — виновато проговаривает Тая. — Я всё понимаю, ты весь год работала, практически без выходных. Да ещё и с Костиком расстались.
— Как ты, кстати? — спрашивает вновь зашедшая в комнату Мия.
— Да нормально я, — бодрюсь. — Что со мной будет?.. Это ж я его сама бросила.
Отчего-то так думать легче, хотя фактически всё немного не так было. Но рассказывать об этом подругам стыдно.
— Ну, и слава богу. На фотках Костик совсем хиленький, нам кто покрупнее нужен. Кстати, приглядись к Вэлу, — подмигивает невеста. — Он как раз дизайнера ищет. Рублевка, лухари стайл. Отличные перспективы, Ива.
— Ну нет, девочки, — вытягиваюсь в кресле, разглядывая свои длинные ноги. — Такому, как Костров соответствовать надо. Нити по всему телу вставлять, в солярии жить и прищепки на глазах носить, чтобы измены не замечать. Зачем мне такое счастье?
— Зря ты так, — тихо проговаривает Тая.
— Твой «Лё-ё-ёва», Юлька, хотел прорваться сюда, но я его не пустила. Уехал в аптеку. Сказал, чтобы ты мухой дула в вашу комнату.
— Мухой дула, — ворчит Демидова и осторожно поднимается с дивана.
— Пойдем, провожу тебя, — вскакиваю с места и поглядываю на невесту. — И со свидетелем поговорю. Разделим обязанности.
Таисия счастливо улыбается. Её образ вдруг озаряется, и я разглядываю его как-то по-новому.
Моя Тайка — жена.
Во время бежит, а?..
— Спасибо, — тихо благодарит Юля, когда укладывается на кровать и потирает и без того впалый живот. — Если переживу эту свадьбу, скину тебе проект нашего нового дома, Ива. Возьмешься?
— Ещё спрашиваешь, — практически хлопаю в ладоши. — Я с удовольствием. Спасибо.
Внутри меня вдруг лампочки одна за одной загораются. Ярко становится и хорошо. Дизайн-проект для такого человека, как Лев Демидов. У него же куча коллег — серьезных людей из московской администрации.
Это тебе не «лухари».
Уровень, Ивка.
— Ладно, пойду найду Валентина, — вздыхаю и прощаюсь с Юлькой.
Воодушевленная выбираюсь из комнаты Демидовых и молниеносно оказываюсь прижата к стене в коридоре. Даже испугаться не успеваю.
Спину царапает специальная штукатурка с неровностями. Я часто использую такую в своих проектах. Она довольно износостойкая и при этом смотрится достойно.
Черт. О чем я вообще?..
Рецепторы идентифицируют знакомый мятный аромат, а вкусовые сосочки тают от горячего языка, врывающегося в мой рот.
В ужасе открываю глаза и пытаюсь оттолкнуть от себя впечатанное в моё туловище твердое тело. Большой и сильное, как у породистого скакуна или… футболиста, твою мать.
Рукой Вэл грубовато удерживает мой подбородок, а крепкая нога фиксирует бедра.
Целоваться с ним — это… необычно. Пытаюсь выплюнуть его язык изо рта, но получается это из ряда вон нелепо, потому как, кажется, у Кострова создаётся впечатление, что я так играюсь.
Вопреки здравому смыслу в груди собирается жар. Свободной ладонью Вэл сжимает мою талию и спустя минуту тяжко дыша отстраняется.
Смотрим друг на друга в упор, не говоря ни слова.
А что это?.. А как это?..
— Стоишь? — спрашивает он хрипло, всё ещё поддерживая моё дрожащее тело.
Киваю так, словно язык проглотила.
Костров наконец-то прерывает наши объятия и кинув взгляд на мои опухшие губы, вызывающе усмехается:
— Прости, малыш. Мыла под рукой не было, пришлось управляться подручными средствами.
Глава 3. Кудряшка и Разукрашка
— Ты с ума сошел? — вытираю губы и оскорбленно поправляю платье. — Из какого леса тебя выпустили?
Медленно прихожу в себя.
В голове шум от поцелуя с практически незнакомым мужчиной. Детство не в счёт.
— Я просил так меня не называть. Ты решила поиграться, — назидательно произносит он. — Больше так не делай, Ив. Никогда.
Возмущенно разглядываю Кострова с ног до головы.
Начищенные туфли, легкие черные брюки, ослепительно-белая рубашка и строгий темный пиджак. Если не считать выглядывающих на шее и на руках татуировок, и ювелирного хлама — всё вполне презентабельно. От него веет вкусным, мужским парфюмом. Изо рта пахнет исключительно мятой.
Если опустить предысторию, Вэл довольно приятный парень. Сколько ему? Двадцать три — двадцать четыре?..
И при всём внешнем лоске есть в нём что-то дикое. Словно этот костюм на входе в качестве униформы на него напялили.
— Тебе ведь не понравилось, когда я назвал тебя детским прозвищем? — он вдруг становится серьезным.
Снова показывает, что ему это важно и я сдаюсь.
Мотаю головой отрицательно. И поправляю облако из волос.
— Мне тоже не нравится, — произносит он, облизывая резко очерченные губы. Когда думаю, что на них мой вкус, безбожно краснею. — Ты знаешь, что такое личные границы, малыш?
— А ты знаешь? — шепчу. — Что мой парень скажет?..
— Ты рассталась с парнем, — приподнимает Вэл брови и легко улыбается. — Снова врёшь мне, Кудряшка?..
— Хватит меня так называть, — от бессилия топаю шпилькой.
— Нет, — легко выговаривает он и направляется к лестнице.
Только сейчас доходит — нас ведь могли увидеть. Боже. Что обо мне Соболевы подумают? Ещё раз поправляю платье.
Наблюдаю, как, закинув руки в карманы брюк, Костров легко и грациозно спускается по ступенькам. Всё ещё привыкаю, насколько его тело мощное и как он мастерски им при этом управляет.