— Впереди яма! — заорал Варик.
— Тормози! — скомандовал Хлыст. — Все, нахер с пляжа!
Я схватил девчонку и ремешки нескольких оружий. Обрыв был метра в три с половиной.
— Заноза-эйрлайнс к вашим услугам, — нервно хохотнул я и начал по одному перекидывать бойцов, последней бросил девчонку, затем перелетел сам. Хлыст уже порылся в принесенной из багажника сумке. Вынул оттуда кустарный гранатомет. Представлял он из себя приклад, спусковой крючок и банку под снаряд.
— Ну и дерьмо, — выдал он и торопливо зарядил в колбу, больше похожую на узкую консервную банку чем на гранату, снаряд. Мы поспешно отбежали от потенциального смертника. Хлыст нажал на спуск. Раздался сдавленный хлопок, граната улетела по дуге и взорвалась метрах в десяти от твари, даже не заставив ту замедлиться. — Понятно, — спокойно выдал командир. Перезарядился и стал ждать.
Мутант заскочил на крышу притормозившего у самого обрыва рейд-мобиля, и тогда Хлыст выстрелил. Снаряд оставил жиденький дымный шлейф и залетел в салон. Громыхнуло! Тварь подбросило как от удара исполинской кувалды. Она приземлилась спиной на капот, перевернулась, вцепившись когтями в начавший съезжать подкопченный автомобиль, хотела успеть пробежаться по падающей машине в лучших голливудских традициях, но не повезло. Улетела вниз на головы беснующихся пустышей.
— Хм… — задумчиво протянул Хлыст, глядя на гранатомет, но потом все же сунул его в сумку и сбросил ее в яму на горящий рейд-мобиль. — Дерьмо! — подвел он итог после того, как ни одна из гранат не сдетонировала. И мы побежали дальше.
Командир вышел на связь с караваном и запросил встретить нас сразу на выходе из города. Спустившись с моста, увидели забитые дороги. Значит, конец кластера совсем рядом. Прорываться через пробку было бы безумием. Сотни тварей, запертых в собственных авто, урчат, колотят в стекла, дергают ручки и хлопают дверями. В этот адский оркестр вплетается мелодия плача или отчаянного, полного боли вопля. Где-то справа идет активная стрельба.
Я поднес к глазам оптический прицел. Полицейские успели забаррикадироваться в участке, им это не сильно помогло, может, продержатся до первой волны крупных тварей. Все, что мы видели до этого — просто случайно забредшие одиночки. Так что надо поторапливаться, а то надолго тут встрянем.
Никем не замеченные забежали в разнесенный продуктовый магазин.
— Так, бойцы, — начал командир, — Трофейное оружие не используем. Им владели рожденные на помойке говноеды, у которых вместо пальцев были огромные сальные железы. Клинонуть эти стволы могут в любой момент, а у нас последний рывок остался, хреново будет, если что-то пойдет не так. Искорка, ты неплохо пробежалась от моста, но дальше поедешь на правах детеныша кенгуру в рюкзаке на спине Занозы. Не визжать и не кричать. Поэт, ты как? — обеспокоенно глянул на него Хлыст.
— Да норма, — отмахнулся побледневший боец. — Просто не привык я такому бегу с препятствиями. Отдышусь, и все окей будет.
— Ладно. Щас тогда на связь с нашими выйду, и пойдем на прорыв.
Мы убрали всё трофейное оружие. Проверили прочую амуницию, дослали патроны и встали у выхода, наблюдая за округой. Чтобы хоть как-то взбодрить девчонку, я предложил ей пройтись по магазину и набрать все, что хочется.
Кровью от нас несло так, что уже через минуту на запах пришел обращенный бродячий пес. Дверка гостеприимно распахнулась и медленно так прикрылась, когда собака заскочила внутрь. Она даже обрадованно уркнуть не успела. Мой кулак сомкнулся на пасти, а нож Поэта аккуратно вошел в затылок. По следу уже шел новый пустыш, и мы ретировались через запасной выход. Варик хотел еще и банку сгущенки прихватить, но получил подзатыльник. Нашел время, сладкоешка, мля.
— Так, воины. Планы меняются, — сказал Хлыст. — Наши уже на подходе. Они там знатно пошумят, так что выйдем прям по главной дороге. Побежим по крышам машин.
Я лишь вздохнул и покачал головой. Сам бы такой план никогда не выбрал, но, видимо, Хлыста это все достало, и он готов рискнуть, лишь бы быстрее отсюда свалить.
Вдали раскатисто громыхнуло и поднялся вялый столбик черного дыма. Он начал набирать силу и становиться всё толще, наконец стали видны всполохи пламени.
— Пора! — скомандовал Хлыст. — Бежим, не останавливаясь. Немного осталось, парни. Давайте!
Мы рванули на всей возможной скорости и пересекли улицу. Я запрыгнул на первую попавшуюся «копейку», перескочил с нее на Ниву, а дальше на черную иномарку. Некоторые крыши держали нормально, другие сразу начинали сминаться. По таким приходилось проскальзывать, с багажника сразу приземляясь на капот.
Запертые в машинах твари урчали и еще более неистово начинали биться. На покинутых автомобилях включалась сигнализация, впереди громыхал пулемет караванщиков, и взрывались машины, над ухом иногда ойкала или резко вздыхала Искорка.
На очередном прыжке хитрый пустыш ухватил скачущего параллельно мне Варика. Парень со всего маху грохнулся о лобовое и сполз вниз. Прогрохотал его пистолет-пулемет, и вот он уже вскочил обратно, только из ноги кровь хлещет — укусили все же.
Таким макаром добежали до конца дороги и разделились на две двойки, обходя пылающую впереди машину. Обрадованные караванщики замахали нам, меткими выстрелами отсекая преследующих пустышей. Здесь это было уже без надобности, низшие зараженные вязли в снегу и не могли нас догнать.
— Давайте, братцы, торопитесь! — орал один из бойцов. Мы заскочили в салон и попадали на сиденья. Поэт и этого не сделал, стоило ему запрыгнуть на подножку, как он начал заваливаться обратно. Караванщики только и успели его подхватить и втащить внутрь.
— Хил! — тут же заорал Хлыст.
— Здесь я, здесь, — отозвался знахарь и пробежался, прикоснувшись к каждому из нас. Дотронувшись до Поэта, он вздрогнул. — Операционную разворачивайте и скажите водиле, чтоб сильно не тряс. Остальных потом осмотрю.
Грузовик присоединился к колонне. Я не стал ждать, пока у Хила до меня руки дойдут. Тут все ребята обстрелянные. Зашить рассечение и пулю вытащить нашлись умельцы. Ну, как умельцы, ковырялись в ране долго, словно помимо пули пытались найти припрятанную где-то под кожей жемчужину.
Это все я отмечал краем сознания, то и дело проваливаясь в дрёму, приходя в себя лишь от вспышек боли, когда пинцет в руках парня по имени Пепел в очередной раз соскальзывал со свинцовой капли у меня в боку. Помощник знахаря по операции вытер руки от крови и раздал всем по набору таблеток да еще и спека вколол с наперсток.
Искорка спала без задних ног. Бойцы пялились на нее как на диковинного зверька или божка, что спустился с небес к туземцам, даже шаг замедляли, проходя мимо нее.
После приема веселой химии меня совсем срубило. Проснулся уже, когда Хил ощупывал дырку от пули.
— Нормально, — прокомментировал он в ответ на вопросительный взгляд.
— Что с Поэтом? — спросил Хлыст, потирая покрасневшие глаза. Он тоже ненадолго прикорнул.
— Хреновый каламбур выходит, но его песенка спета. Я такого еще не видел, Хлыст. У него две пули в животе было. Одна в позвоночнике застряла, другая от него отрикошетила, расщепилась и внутренности в труху измолола. То, что вы рассказали, нереально было сделать с его повреждениями. Даже будь он старожилом и под двойной дозой спека. Тут какой-то дар сработал. Он себя до капли выжал в этом рывке.
— Дерьмо! — выругался Хлыст. После таких новостей он встал и сразу подобрался. От былой сонливости не осталось и следа. — Булка, — требовательно гаркнул он в эфир.
— Слушаю, командир, — отозвался тот.
— Сворачивай на ближайший кластер. Бойца хоронить будем.
Похоронили Поэта с почестями. Место оказалось спокойным. Два караванщика вырыли в снегу могилу. В руки парня вложили гитару.
Один из бойцов с выражением зачитал подходящий словно специально неподписанный стих из записной книжки покойного:
— В шарф морду прячу, мороз трескучий.
Отвернулась удача, я давно не везунчик.
Жизнь собачья, голод сучий.
Выстрел! Отдача! Куда мы пришли?
Башка зомбячья, крови ручьи.
Душа вся в клочья и тело в…
Лицо Поэта даже не побледнело. Казалось, сейчас он возьмёт какой-нибудь аккорд. Как ты там пел? Умереть не страшно, ведь мы всего лишь копии. Так оно и есть, приятель. Даже жаль, что я тебя плохо знал.
Многим вся эта затея покажется глупой. В каждый детдом в Улье не заедешь. Всех не спасти. Да все этого и не заслуживают. Но нам было по пути, и мы сделали важное дело. Я ни капли не жалел пролитой крови. Кто знает, может, эта девчонка станет элитной проституткой, а может, однажды, лет через пять, спасет жизнь мне или другому рейдеру.
А еще этим поступком мне немного удалось замедлить продвижение Черноты по кластерам собственной души. Голоса в голове, что постоянно напоминали о том, как я бросил Алису и не смог спасти Дару, чуть притихли. Только вот надолго ли?
День сорок восьмой
Просторы Стикса
Минус тридцать шесть градусов по Цельсию
По сравнению с тем, что с нами приключилось, дальнейшая дорога была даже немного скучноватой. Случались и стычки с тварями, и поломки, и экстремальные дозаправки, и даже перестрелка с дикими, но все это меркло на фоне пережитого ранее.
— Скоро подъедем, — сказал Кондитер.
— Куда? — лениво осведомился я.
— Как куда? К Ледоколу, вестимо.
— Да ладно? Шутишь?
Я настолько привык ехать по белоснежной простыне, коей нет конца и края, что и забыл о цели путешествия. Казалось, мы вечно будем в дороге.
— Колонна, стой! — скомандовал в эфир Хлыст. — Слушай приказ: булки расслабить, морщины разгладить, улыбки на хлебало натянуть! Почти на месте.
Мы ехали в голове колонны, Кондитер переключил частоту на рации и поддал газу. Приминая снег, грузовик начал подниматься в гору.
— Ледокол Каравану. Ледокол Каравану. Приём, — начал вызывать по рации командир.
— На связи! — бодро отозвались на том конце.