ве скопилось до 35 транспортных судов, около 40 рыболовных траулеров и 80 мотоботов — большая часть торгового флота. Держать всю эту массу необходимых стране судов под угрозой вражеского десанта и под ударами вражеской авиации, которая усиливает налеты, нельзя. Надо уводить их. Куда? Наиболее подходящим местом следует считать Белое море, но от Мурманска до Архангельска надо пройти 450 миль при незаходящем
[33]
солнце, то есть под угрозой удара в любую минуту с воздуха, да и с моря. Как предотвратить угрозу и чем отвести удар? Нам и здесь, у линии фронта, не хватает истребителей. Эсминцы уже все в строю, но их мало на такое количество судов, чтобы гарантировать конвоирование на переходе. Да и запасы топлива ограничены[12]. Не говоря уже о том, что эсминцы нужны для других целей.
Под камуфляжем не сразу можно определить эскадренный миноносец — быстроходный, отлично действовавший, как и другие боевые корабли этого класса, в любых условиях на всем пространстве Северного морского театра.
Думаем, что делать. Делать не мешкая, не теряя ни часу.
По некоторым встречам лицом к лицу, еще до этой войны, мне известно, что гитлеровцы действуют по традициям так называемой прусской школы, то есть по шаблону. Это заметно и сейчас. Налеты их авиации ведутся, как правило, в одни и те же часы. А поступая так, в силу своей педантичности, они не признают иных способов действий. Прибегнуть же к тому, что не укладывается в их мышлении, — значит почти наверняка преуспеть. Короче говоря, не попытаться ли обойтись без конвоирования на переходе? Ведь фашистам и в голову не придет, что мы осмелимся пренебречь догмами и канонами в таком деле. Рискованно, конечно, отправить без
[34]
прикрытия, без специального охранения все это множество судов, но другого выхода нет. Если оставить их здесь, они могут быть потеряны; если же вывести отсюда и рискнуть на самостоятельный переход, какое-то количество судов будет определенно спасено.
После некоторого раздумья решился: пустить суда поодиночке, самостоятельно, с разными интервалами, а тем временем отвлечь внимание противника налетами нашей авиации на его аэродромы, на Киркенес, Петсамо. Главная задача для истребителей: перехватывать фашистских разведчиков, не давать им углубляться на восток от Кольского залива.
Погода для начала подходящая — низкая облачность, изредка полосами наползает туман.
И потянулись от Мурманска к Архангельску всевозможные суда — от океанских транспортов до зверобойных шхун.
Теперь следует надеяться на лучшее, но быть готовыми к самому худшему.
Отвлекает от мыслей, связанных с переходом, сообщение командарма 14 Фролова. Последний информирует о своем решении: использовать армейскую артиллерию для огневого налета по скоплениям немецко-финских войск, чтобы помешать каким-либо неожиданным действиям противника на суше, например против Мурманска. Цели заранее изучены и заново уточнены.
Что ж, это весьма кстати.
28 июня. Вторые сутки выходят из Кольского залива и направляются на восток, в Белое море, транспортные суда, рыболовные траулеры, промысловые боты. С моря нет никаких тревожных сигналов.
29 июня. На сухопутье произошло то, чего следовало ожидать. Как только армейская артиллерия начала обстрел мест сосредоточения и скопления сил противника, гитлеровцы, будто по сигналу, перешли в наступление. Повсюду завязались ожесточенные бои.
Силы неравные. Противник подготовился к наступлению, а мы, говоря строго, только начали подвозить пополнения войскам. Доставляем под ударами его авиации необученных, неэкипированных, даже непроинструктированных людей и прямо с причала бросаем на передовую линию, в бой.
Сообщения с передовой кратки: борьба идет за каждый метр, за каждую сопку, скалу, расщелину. Даже там,
[35]
где в дотах остается по два-три человека, люди не капитулируют, не сдаются.
Приморским участком фронта командует генерал-майор А. А. Журба[13]. Знаю его: старый солдат, лично храбрый человек. Делает все, чтобы не допустить прорыва гитлеровцев к Мурманску, сдержать их напор, но остановить не в состоянии. Линия фронта медленно перемещается в направлении побережья Кольского залива, к нам.
В моих руках приказ командующего лапландской группировкой немецко-фашистских войск Дитла, найденный у убитого вражеского офицера. Приказ любопытный: в нем ставятся задачи егерским дивизиям, действующим против нас на мурманском направлении. Наступление этих дивизий расписано не только по дням, но и по часам. Ни намека на трудности, ни тени сомнения. Наоборот, высокомерная самоуверенность. Избалованные легкими победами в других странах Европы, опьяненные успехами, фашисты рассчитывают на такие же успехи и победы в Советском Союзе, в частности здесь, в Заполярье. Через неделю после начала наступления, судя по расписанию, составленному Дитлом, его войска должны овладеть Мурманском.
Посмотрим, посмотрим... Первый день, когда егерям удалось превосходящими силами сбить наших пограничников и части 14-й дивизии, ничего не решил. (Последующие дни показали наше упорство и пашу обороноспособность. Срок, назначенный Дитлом для занятия Мурманска, истек, между тем противник не прошел и половины расстояния, составляющего восемьдесят километров по прямой от границы.)
Береговые посты доносят: последнее из переводимых в Архангельск транспортных судов, обогнув остров Кильдин, ложится курсом на восток, вдоль мурманского побережья, к горлу Белого моря.
Получен сигнал бедствия с моря. По радио передано сначала о нападении фашистской авиации на рефрижератор № 3, водоизмещением около двух тысяч тонн, затем международный сигнал «SOS», после чего связь с рефрижератором № 3 прекратилась. На вызовы ответа нет. Вывод один — судно потоплено. Тихоходное, без всякого вооружения, оно, разумеется, не имело шансов на спасение при атаке авиации противника.
[36]
Если потери ограничатся только гибелью рефрижератора № 3, можно будет считать перевод транспортного флота вполне удачным. По времени переход судов близок к завершению, а сведения о других потерях не поступают.
Поступило сообщение от командарма 14 Фролова. На суше положение оказалось сложнее. Потери в пехотных частях большие, особенно среди командного состава. Противник непрерывно теснит наши войска, пользуясь численным превосходством в живой силе и технике. По гранитным скалам, без дорог, через тундровые болота наши войска разрозненными группами, почти без командиров, цепляясь за каждый валун, за каждый бугорок, медленно отходят к Полярному, к побережью Кольского залива. Бои идут возле Титовки. Минометов у нас почти нет, артиллерии мало. Командарм 14 сообщает, что расход снарядов катастрофический.
«Имеем остаток всего ничего» — вот что сказал в заключение Фролов, спросив, не можем ли мы помочь армии.
Надо, конечно, помочь. Прежде всего — корабельной артиллерией.
Вызываю командира дивизиона эскадренных миноносцев капитана 3 ранга Е. М. Симонова. Давно присмотрелся к нему: инициативный, серьезный командир. Вместе с ним вызываю флагманского артиллериста флота капитана 2 ранга А. Д. Баринова и командира звена катеров МО старшего лейтенанта И. А. Кроля. Рассказываю им обстановку на фронте. Наши части продолжают отходить. Титовка сдана. Командующий участком генерал-майор Журба погиб вместе с адъютантом. Только один батальон подошел к заливу во главе с командиром; причем этот командир имеет более десяти ран. Я видел его и поразился тому, как он сумел дойти. Еще более удивительно несоответствие его физического состояния — человек едва держался на ногах — с его волей. К сожалению, не запомнил его фамилии.
Остальные наши войска отступают мелкими группами, по двадцать — тридцать человек. Командиров почти нет, уцелели преимущественно хозяйственники и врачи, а строевые офицеры погибли. Младший командный состав понес такой же урон. Понятно, что состояние людей подавленное. Все измучены, голодны, многие без оружия, боеспособность потеряна. Иные, достигнув наших
[37]
батарей, заявляли зенитчикам-краснофлотцам, что немцы будут здесь часа через два.
Чувствуется нехватка людей, способных навести порядок. «Его сила», «Бьет, не удержишься», «Давай перевози на тот берег!..» — вот разговоры среди отступающих. Надо не дать панике распространиться, надо помочь армейцам ударом по врагу с кораблей. Где? В самом важном для нас месте.
135-й стрелковый полк, дравшийся на границе, после прорыва гитлеровцев к Титовке отошел не к побережью Кольского залива, а на полуостров Средний, где задержался на перешейке, соединяющем полуостров с материком. Фашистам с ходу не удалось сбить этот полк, и он оседлал склоны горного хребта Муста-Тунтури, прикрывающего перешеек. Сейчас противник подтягивает туда свои войска и накапливает силы для нового удара. Важность этих мест для дальнейшего разворота событий несомненна: кто владеет Рыбачьим и Средним, тот держит в своих руках Кольский залив. Без Кольского залива Северный флот существовать не может. Самое же главное — Кольский залив нужен государству. Мурманск — наш океанский порт, один из важнейших, это окно в мир. Символическое значение Рыбачьего и Среднего еще в том, что они являются самыми северными точками западной Государственной границы СССР.
Напоминаю об этом, зная, что товарищи понимают значение Мурманска и Кольского залива так же хорошо, как и другие командиры. Хочу лишь подчеркнуть, что задача, поручаемая им, должна быть решена, несмотря на все трудности, которые ожидают их. Трудности в том, что солнце светит круглые сутки и это позволяет гитлеровцам все время использовать свои самолеты. Противник непременно пошлет против кораблей свою авиацию, как только они станут поддерживать артиллерийским огнем наши армейские части, — к этому надо быть готовыми. Говорю, что могу выделить для прикрытия четверку, максимум шесть истребителей. Самолетов врага будет наверняка вдесятеро больше.