– Помнишь, что говорил Нонно? Все, что нужно для победы – новые шины, целые ограждения и опытные пилоты.
– В точку. Совершенно верно. – Отец мягко улыбается, погружаясь вместе со мной в воспоминания о дедушке. Значимой фигуре в нашей жизни и в спорте. – Надеюсь, гоночные боги смилуются над нами и помогут со всем этим.
– Итак… – с намеком говорю я, – ты хотел что-то со мной обсудить.
Я не переживала, когда отец попросил меня наведаться в офис. Он чрезвычайно занятой человек, поэтому я недолго раздумывала над его приглашением. В конце концов, он просто отец, который хочет повидаться с дочерью, пока она в городе. Но теперь, когда мы встретились, сказать, что меня одолели настороженность и любопытство, – значит ничего не сказать.
– Переходишь сразу к сути вопроса, впрочем, как и всегда. А потом удерешь отсюда к чертовой матери, что только пятки сверкать будут. – Он улыбается. – Я собираюсь это изменить.
– В смысле?
Отец какое-то время пристально смотрит на меня, а затем выдает ошеломляющую новость.
– Хочу, чтобы ты вернулась домой. Сюда. Начала работать в «Моретти».
– Ох. – Вовсе не это я ожидала услышать. – Но я и так работаю дома. В Италии, – машинально бормочу я, подразумевая нашу семейную компанию «Оливковое масло Моретти», в которой уже занимаю определенную должность.
Прежде чем я успеваю как следует осмыслить сказанное отцом, он игнорирует мой ответ и продолжает говорить, все больше изумляя меня:
– Давай конкретизирую: я хочу обучить тебя всем тонкостям этого бизнеса, чтобы передать бразды правления тебе… в ближайшем будущем.
Будто парализованная, я пялюсь на отца и часто моргаю, словно это поможет быстрее переварить его слова.
– Папа, я…
– Знаю, знаю. – Он поднимает руки вверх. Дрожь едва заметна. Его улыбка полна гордости. В моей груди что-то сжимается от нахлынувших эмоций. – Для тебя это весьма неожиданная новость. Да я еще и обрушил ее на тебя, словно снег на голову. Ты не любишь сюрпризы, и мне стоило бы преподнести все как-то иначе… но разве плохо, что я хочу видеть тебя здесь? Со мной? Со всеми нами? Ты снова станешь частью того, что так любила, унаследуешь эту компанию.
Я научилась сдерживать свои эмоции, и сейчас этот навык пришелся как нельзя кстати. В противном случае, после такой пламенной речи отца, я бы согласилась подписать любую бумажку.
– Папа, – выдыхаю я, удивленная до чертиков. – Я ничего не понимаю. А как же дядя Лука? Разве не он должен занять твое место?
Я растеряна и не могу подобрать подходящих слов. Мой дядя Лука второй по значимости человек в команде и всегда им был. Именно по этой причине я предполагала, что как раз дядя станет законным преемником, когда отец выйдет на пенсию. Или это произойдет раньше, если болезнь папы помешает выполнять повседневные обязанности.
– Верно. Все здесь так думали. Однако мы с Лукой уже подробно обсудили этот вопрос. Знаешь, он хотел присутствовать при нашем с тобой разговоре и сказать, что вовсе не против твоего назначения, но не смог подъехать сегодня из-за важных встреч. Лука – настоящий профессионал и прекрасно понимает, почему я принял такое решение. Он будет поддерживать тебя за кулисами, а ты станешь публичным лицом этой компании. Вы будете командой, но если ты захочешь, то сможешь взять все в свои руки. На все сто процентов, малышка.
Я борюсь с желанием вскочить со стула и начать ходить из угла в угол, чтобы унять внезапное беспокойство, которое вызвало во мне предложение отца.
– У меня просто нет слов. Просто… Ого!
Он сдержанно кивает.
– Я понимаю. Но, опять же, всего этого, – он указывает на свое тело, которое будет уничтожать себя по кусочку, пока не потеряет способность функционировать, – никогда не должно было произойти.
– Папа, – повторяю я.
В одном этом слове бушует смесь эмоций. Смирение. Печаль. Отчаяние. Мне легче притвориться, будто происходящее с ним нереально: что диагноз поставлен неверно или что прорыв в медицине предотвратит необратимые последствия для его организма.
– Я знаю. – Улыбка отца наполнена нежностью. И горечью. А печальнее всего то, что отец не даст мне наблюдать за тем, как жизнь в нем будет неизбежно угасать. Так он сказал. – Но так уж вышло. Надеюсь, у нас будет достаточно времени.
Я киваю, улавливая надежду в его голосе и желая ухватиться за нее.
– Безусловно. Ты ведь невероятный упрямец, поэтому у нас есть все время в мире, – произношу я то, чего мы оба хотели бы, однако это лишь самообман, за который приходится цепляться. – Поэтому твой план – пустая затея.
– Скажем так, я готовлюсь к худшему, надеясь на лучший сценарий, Кэм.
Он поднимается с кресла и медленно направляется к стеклянной стене, за которой простирается вся его компания.
Когда-то в детстве я любила сидеть на широких плечах отца. Хватала его за волосы своими маленькими ручонками и пела вместе с ним глупые песенки, пока он ходил по этим залам, всюду следуя за дедушкой.
Обрывки воспоминаний прошлого настигают меня. Их так много. Они для меня совершенно особенные. И такие светлые. Я крепко держусь за них, пока отец собирается с мыслями.
– За два года мы всего пять раз поднимались на подиум, Камилла. А за последние четыре года не выиграли ни одного чемпионата. – Эти события давят на него, как давили бы на любого владельца гоночной команды. Однако наша команда особенная. Это культовый бренд, который был известен и уважаем во всем мире с момента успешного запуска. – У нас низкие показатели. Все шансы на победу, так или иначе, были упущены. Мы стали командой, которую публика знает, но ей совершенно плевать. О нас начинают забывать или, что еще хуже, смотреть на нас с жалостью. Мы – очередное имя в списке команд, которое ничего не значит.
– Времена были не из легких. У каждой команды такие бывают. Но я не понимаю, какое отношение это имеет ко мне. Вы с Лукой знаете бизнес вдоль и поперек. Кто лучше вас справится с тем, чтобы вернуть команде успех?
Не говоря уже о том, что я совершенно не подхожу для управления этой гигантской корпорацией. Много ли я знаю о гоночном бизнесе благодаря опыту своей семьи? Конечно. Гонки – это единственная, черт возьми, тема, которую мы обсуждали на большинстве семейных посиделок или в любых совместных поездках.
Заинтересована ли я в том, чтобы команда вновь начала побеждать? Однозначно да.
Однако ничто из этого не дает мне необходимых навыков для управления всей деятельностью компании. Некоторые знания, которые у меня уже есть, безусловно, могут помочь, но их недостаточно, чтобы привести нас к положительному результату.
Последнее, чего я хочу, – это войти в историю, как наследница, которая развалила семейный бизнес до основания.
– Пап, моя фамилия Моретти, но это не значит, что я могу руководить фирмой или хотя бы знаю, как это делается.
Он медленно кивает, а затем поворачивается ко мне лицом, засунув руки в карманы брюк. Возможно, так он пытается скрыть дрожь. Отец научился мастерски это делать.
– Верно. Но посмотри на это с другой стороны. Да, Лука совершенно очевидный кандидат на мое место. Однако ты прекрасно видишь, что наша с ним деятельность у руля не приносит никакой пользы. Кто-то даже сравнил бы нас с динозаврами, застрявшими на пути эволюции.
– И был бы не прав.
– Нам нужен иной взгляд на вещи. – Отец поднимает палец, чтобы подчеркнуть свою мысль. – Новый взгляд. Кое-кто мог бы не только освоиться здесь, но и создать другую команду, используя свою степень магистра в области маркетинга по назначению.
– Мне всего двадцать пять. Ты понимаешь, как нелепо это звучит? Ты реально собираешься позволить кому-то в моем возрасте управлять всем этим? – Я взмахиваю руками, указывая на десятки кабинетов, что находятся за стеклом.
– Именно поэтому я предлагаю начать как можно скорее. Я не склонен к наивности и не считаю, что ты сможешь приступить к работе в первый же день. Потребуется несколько лет, чтобы изучить все тонкости. И все это время я хочу обучать тебя, пока здоровье позволяет.
– Я думала, мы не собираемся обсуждать твое здоровье, – предупреждаю я, поскольку если не признать болезнь – ее не существует, верно?
– Я должен смотреть в будущее, малышка, а это значит, я должен позаботиться об этом месте. Защитить его. Обеспечить ему выживание.
Мой язык словно присох к небу, пока я пытаюсь найтись с ответом.
Сказать нечего, поэтому я сосредотачиваюсь на своих мыслях. Идея отца в равной степени пугает и интригует меня, но я никогда в этом не признаюсь, поскольку эти эмоции слишком противоречивы.
– Кто в здравом уме будет слушать мои указания, понимая, что я совсем новичок?
– С каких это пор тебя волнует, что думают другие люди?
– Я говорю не об этом. Нельзя руководить коллективом, не заслужив их уважения. Нельзя…
– Именно поэтому мы хотим нанять тебя в качестве узкопрофильного консультанта для создания агрессивного ребрендинга для «Моретти». Работы над соцсетями, в конце концов. Введешь «Моретти» в двадцать первый век. Все знают, что ты разбираешься в маркетинге. Глянь хотя бы, каким успешным получился недавний ребрендинг, над которым ты трудилась.
– Да, но это имеет отношение к оливковому маслу. К продуктовой промышленности, а не к гоночному бизнесу.
– Не важно. Я хотел бы, чтобы ты сделала для нас ребрендинг. Ты знаешь нас, нашу деятельность, знаешь, во что мы верим, лучше, чем кто-либо другой, нанятый со стороны. Над чем-то придется поработать публично, а над чем-то – за кулисами. Станешь моей тенью – крайне полезным сотрудником. Человеком, который сможет подменить любого работника, если понадобится. Остальные увидят, что ты учишься, а позже сами научатся доверять твоим решениям, поскольку ты будешь знать этот бизнес, как свои пять пальцев.
– Я поняла тебя. Но не думаю, что кто-нибудь на это купится.
– Именно так все и поступят.
– И как я должна это сделать, пап? Что я могу предложить твоему огромному маркетинг отделу?