Чем мы младше, тем чаще сталкиваемся с проблемами, которые кажутся нам неразрешимыми. Все мы в какой-то момент чувствовали себя беспомощными в этом подавляющем нас мире.
При столкновении с подобными сверхтрудными, неподъемными для нас ситуациями возможны три стратегии, которые позволят нам справиться с ними, адаптироваться, словом, сделать все, что в наших силах. Эти стратегии – очень логичный ответ на столкновение с миром, который подавляет нас своей силой. Первая – это избежать прямого столкновения. Вторая – найти в себе силу дать отпор. Третья – дать то, что, как нам кажется, от нас хотят.
У стратегии избегания есть разные формы. Непосредственно избегание – это когда мы просто не пытаемся решить проблему и уходим от трудных, конфликтных ситуаций. Далее. Прокрастинация – мы намеренно откладываем неприятное дело, воображая, что в будущем обязательно все каким-то образом разрешится, – однако этого может и не произойти. Фрейд указывал еще на одну форму избегания – вытеснение: чтобы защититься, психика рефлекторно вытесняет проблемы в область бессознательного. Так мы иногда попадаем в ловушку проекций на других людей и из-за этого можем чувствовать себя беспомощно. Притупление чувств – от изматывания себя до алкоголя и наркотиков – это тоже избегание. Мы живем в мире, в котором можно легко отвлечься от того, что нас беспокоит. Мы можем даже прибегнуть к диссоциации, то есть отделить себя от мира и жить в иллюзии, которая защитит нас от невыносимого давления со стороны реальности. Все эти формы – логичный ответ на взаимодействие (или ожидание от взаимодействия) с огромным неподконтрольным нам миром.
Вторая стратегия – это зациклиться на поиске силы или власти. Сила сама по себе нейтральна. Это энергия, необходимая для решения жизненных задач. Но, когда мы оказываемся в ловушке старой истории (комплексе), история может начать жить своей собственной жизнью, обрести автономию. Так возникают проблемные паттерны. Комплекс силы часто заключается в поиске явной власти над другими. В отношениях это может выражаться в грубой силе, контроле, манипуляциях, пассивно-агрессивном поведении. Продуктивная сторона такого комплекса – это потребность в обучении и росте, а также в более эффективном управлении собственной жизнью. Вот почему мы читаем книги, подобные этой, – в попытке лучше понять нашу жизнь и научиться ей управлять.
Третья стратегия адаптации в до боли огромном мире – это, в сущности, отдать миру то, что он просит. Чтобы не было хуже. Большинство из нас в детстве учили быть послушными, хорошими детьми, что означало умение приспосабливаться и сотрудничать. Конечно, общество в определенной степени зависит от взаимных уступок, и мы все это знаем. Но довольно неприятно вдруг осознать, что мы постоянно поступаемся собственными ценностями ради безопасности, комфорта, чтобы вписаться в общество. Людей, которые неосознанно передают власть другим и постоянно уступают (даже если они при этом сетуют на свое подчиненное положение), мы называем созависимыми. Из-за своего повторяющегося выбора – раз за разом подтвердить свое бессилие – им рано или поздно становится горько и досадно. Но они остаются в плену этой своей истории, которая когда-то защищала их, а позже стала мешать.
Другая экзистенциальная угроза – это быть покинутым. Мы не можем удовлетворить наши архаичные потребности, сколько бы средств ни тратили на это. Наши потребности бесконечны, а возможности наших родителей и всего мира ограниченны. Между ними всегда есть разрыв. Но, если этот разрыв огромен и превращается в пропасть, человек с детства может определять себя через эти незакрытые потребности, и впоследствии это приведет к значительным проблемам с самооценкой. Другими словами, каждый ребенок склонен думать: я – это то, что со мной произошло, или я – это мое окружение, или я – это то, какие послания от мира я получаю.
На детей в величайшей степени влияет динамика в семье и среда: бедность, расизм, сексизм и так далее. Все это находится за пределами их сознания, но дети думают, что это про них, что это их определяет. Эти травмирующие самооценку установки – а они есть у всех нас – могут проявляться в разных формах. Это и самосаботаж, и избегание реального выбора в жизни. Это постоянная борьба с миром за свои желания. Это самоограничение и саморазрушение. Это и гиперкомпенсация: «Посмотрите, как я богат. Посмотрите, каких успехов достигли мои дети». Все это компенсирует внутреннее чувство неполноценности.
Страх быть покинутым тоже развивает в человеке комплекс власти, но проявляется этот комплекс иначе, чем при угрозе подавления со стороны мира.
Здесь из-за наших нарциссических ран мы стремимся к контролю над другими. Наиболее коварная форма такого комплекса – родительская манипуляция ребенком. Часто родители хотят, чтобы их дети стали похожими на них – с теми же религиозными ценностями, культурными предпочтениями и так далее. Но такое желание агрессивно и деструктивно. У нас у всех есть нарциссические раны, вопрос лишь в том, в какой степени мы перекладываем ответственность на других людей, ожидая, что они залечат эти наши раны, в то время как сделать это можем только мы сами.
Чрезмерная потребность в других людях, в одобрении – как окружающих, так и самого себя – тоже разновидность реакции на угрозу одиночества. У всех нас есть потребности. Это нормально, это делает нас людьми, но эмоциональная несамостоятельность, зависимость от мнения других, как мы знаем, имеет тенденцию отталкивать людей.
Итак, избегание, поиск власти, отказ от собственных ценностей, пониженная самооценка и чрезмерная потребность в одобрении – вот формы реакции человека на столкновение с миром, в который нас буквально выбросили, а также на страх быть покинутым. Мы должны также обращать внимание на то, какие паттерны избегания характерны для нас.
Избегание всегда имеет последствия. Чтобы выяснить, каковы эти последствия, спросите себя: как я реагирую на попытки людей управлять мной? В какой момент я становлюсь чрезмерно уступчивым?
Я люблю повторять, что мне пора открывать программу «12 шагов» для анонимных «приятных людей». Мы бы регулярно устраивали собрания и делились грустными историями о том, как мгновенно, уже автоматически мы жертвуем своими ценностями только ради того, чтобы нас приняли.
Вот что делает с нами страх быть покинутыми: в детстве мы усваиваем, что нехватка чего-либо определяет нас, и так страдает наша самооценка. Как именно это происходит? Приводит ли это к выработке саморазрушительных моделей поведения? Или же мы обнаруживаем, что нам просто необходимо любым способом усиливать свое чувство значимости? Я каждый раз думаю об этом в аэропорту. Для пассажиров бизнес-класса есть специальные стойки регистрации; их первыми привозят к самолету. Но ведь все мы в одном самолете и приземлимся в пункте назначения одновременно. Разве все эти преференции бизнес-классу решают какие-то задачи помимо восполнения психологического дефицита? А комплекс власти? Мы используем других для удовлетворения нарциссических потребностей или испытываем потребность в контроле. Все это отталкивает людей, то есть в итоге мы добиваемся прямо противоположного эффекта. Люди, испытывающие постоянную сильную потребность в одобрении, склонны возлагать на окружающих бремя – раз за разом подтверждать их ценность. Со временем это, как правило, начинает отталкивать окружающих, и человек остается без поддержки, которая ему так необходима.
Конечно, кроме вредных паттернов, которые вырабатываются под влиянием травм, детство может наградить нас понимающими родителями, которые всегда поддержат, или другими родственниками, или учителем, или тренером. Поэтому мы также должны спросить: что поддерживало меня в детстве? Что давало мне ощущение собственной ценности? Когда я не чувствовал, что должен заслуживать любовь, одобрение, валидацию? Что сформировало меня или подтвердило мое право находиться здесь, чувствовать то, что я чувствую, и желать того, чего я желаю? Что дало мне разрешение отправиться на поиски того, чего я хочу в этой жизни? Вспоминаю ли я это, когда сталкиваюсь с неизбежными жизненными трудностями? Если я не чувствую права быть собой, не считаю себя достойным – почему? Неужели это снова та старая история? Если нет, то в какой именно момент я решил, что неудачи и разочарования в жизни определяют меня как человека?
Я часто встречаю людей, которые не чувствуют, что они ценны сами по себе. Они часто нерешительны, находятся под влиянием своего окружения. Таким образом, обретение чувства собственной ценности и значимости становится единственной и самой важной задачей второй половины жизни. Ценны ли вы в собственных глазах? От этого зависят многие из наших решений, последствия которых множатся, формируя наш жизненный путь. Слишком часто мы определяем себя через то, что с нами произошло.
Как уже было сказано, дети часто напрямую определяют себя через окружающие их реалии – бедность, расизм, сексизм и тысячи других моментов, которые не имеют ничего общего с душой ребенка или его потенциалом, с тем, как он может проявить себя в будущем. Часто желаемым результатом терапии является следующее открытие: мы – это не то, что с нами уже произошло, мы сами решаем, кем стать. Этот переворот в сознании невероятно важен, чтобы начать жить так, как мы сами хотим, и идти на риск, необходимый для реализации нашего потенциала. Другими словами, мы – это то, что мы хотим выразить через себя, а не то, что с нами когда-то произошло.
Как юнгианский аналитик я часто пытался сопоставить то, что случилось с человеком, и то, кем он себя считает (его старые ограничивающие истории). Порой в это невозможно поверить, но случившееся с нами произошло на самом деле за пределами нас самих, где-то там, снаружи. И то, что случилось «где-то там», не определяет нас. И даже вообще редко связано с тем, какие мы есть. Это нас случайно задели проблемы другого человека, его ограниченность. Наша жизнь как была, так и остается независимым путешествием. Отделять свой путь от своих историй – сложный, но необходимый шаг в свободную и наполненную жизнь.