Девушка покраснела и снова крикнула:
— Мама была права! С тобой у меня не будет будущего!
— Танечка, милая, разумеется твоя мама была полностью права! — Насмешливо воскликнул Иль — Если бы ты вышла за меня замуж, то тут же стала бы Всадницей и тебе пришлось бы навсегда забыть о военной дипломатии. Зато ты научилась бы доить коров, ухаживать за телятами, скакать на лошади верхом я тебя уже научил, и делать всё то, что делает каждая Всадница.
Таня возмущённо крикнула:
— Ничего этого я никогда не буду делать! Если ты не хочешь переехать из своей станицы в город и жить так, как живут все нормальные люди, значит я никогда не выйду за тебя замуж!
— Как раз именно об этом я и сказал тебе, когда ты затащила меня в постель в первый же день нашего знакомства, Таня. — С укоризной сказал Иль — Правда, я тогда даже и не подумал о том, что тебе втемяшится в голову, будто ты в меня влюбилась. Извини, Таня, но я Всадник и вся моя жизнь пройдёт в седле. Грешным делом я подумал, что мне и из тебя удастся сделать Всадницу, но, увы, ошибся. Ты горожанка, Таня, и все твои восторженные крики, когда ты скакала нагишом верхом на Беглянке по степи, были всего лишь восторгами горожанки, вырвавшейся на часок на природу из вашего бетонного кошмара. Увы, с вами, горожанками, такое часто бывает. Вы мечтаете почему-то именно об этом и только потому клеитесь к нам, Всадникам. Для вас это экзотика и вы думаете, наверное, что все Всадницы так делают.
Вот тут Иль высказал вслух то, чем всегда возмущались все Всадницы Малой Степи, которые терпеть не могли горожанок как раз именно за такие выходки. Как и многим другим молодым парням Илю пришлось за эти полгода выслушать немало упрёков в свой адрес за то, что он ублажал таким образом взбалмошную горожанку, приклеившуюся к нему незнамо почему. Таня восприняла его слова, как оскорбление и крикнула в ответ:
— Ты грубый, бесчувственный, безграмотный мужик!
Иль немедленно приосанился и воскликнул в ответ:
— Всё правильно, мы, Всадники, такие и есть! Только я, Танечка, не мужик, а казак, ну, и ещё я гусар, ковбой, джигит и так далее, и так далее. Я Всадник, моя милая, а ты горожанка. Поиграла и хватит, возвращайся к себе в город и рассказывай своим подругам о том, что у тебя был роман с одним глупым Всадником, с которым ты скакала по степи голой на неосёдланной лошади. Беглянке уже не один раз приходилось скакать по степи с голыми дамочками на спине. Не ты первая, и не ты последняя, ну, а что касается моих глупых мыслей на твой счёт, так ведь знаешь, любовь без радости была, разлука будет без печали. В моей семье тебя бы приняли, но вот твоя никогда не допустила бы, чтобы ты ушла из города в степь и похерила карьеру военного дипломата ради какого-то грязного, вонючего дикаря. Ты ведь настоящая генеральская дочь, Таня, и во всём должна соответствовать имиджу своего отца, потомственного штабного генерала, родившегося с лампасами и двумя десятками орденов в придачу.
Девушку слова Иля, сказанные насмешливым тоном, окончательно разъярили и она закричала:
— Не смей так говорить о моём отце! Ты не стоишь даже его мизинца! Он великий человек, а ты ничтожество.
Или громко рассмеялся и воскликнул:
— Да, кто бы в этом сомневался, Таня! От его величия такой ядрёный дух исходит, что на три версты вокруг молоко скисает и куры нестись перестают. Именно из-за такого вот великого дипломата с лампасами мы и лишились своей планеты. Так что, девочка моя, если ты считаешь, что весь смысл твоей жизни только в том и заключается, чтобы у тебя тоже была юбка с лампасами и твой генеральский китель был увешан медалями не только спереди, но даже сзади и изнутри, попутного тебе ветра, только твоим самым ярким воспоминанием в жизни всё-таки будет то, как ты визжала от радости, когда скакала голой на Беглянке, после чего мы занимались любовью прямо на траве и ты даже не морщилась от того, что от нас обоих пахло конским потом. Тебя тогда не смущал даже запах конского навоза и моих самокруток.
Вспомнив о самокрутке, Иль немедленно достал из нагрудного кармана своей ковбойки кожаный кисет с ароматным табаком, быстро скрутил самокрутку и закурил. Когда он напомнил Тане о той скачке в степи, в их у них было не одна и даже не три, а гораздо больше, глаза девушки немедленно заволокла странная поволока, но она тряхнула головой и сказала злым голосом:
— Можешь не обольщаться на свой счёт, Иль, у меня были парни и получше, чем ты, да, и заниматься сексом на палубе шикарной яхты намного приятнее, чем в степи.
— Не спорю, Танечка. — Ответил ей Иль — И я через это тоже проходил, имел замужних дамочек на яхтах их мужей. Причём не здесь, на Марсе, а на Земле, в Карибском море и в других, куда более экзотических морях на других планетах, где я уже успел побывать, но всё же громче всего они почему-то визжали как раз именно тогда, когда скакали по степи голиком, да, и трахались потом с таким исступлением, что я и сам диву давался. Мы оба уже не дети, Таня, а потому нам есть что и с чем сравнивать. Я далеко не первый твой парень, а ты не первая моя девушка, а потому давай обойдёмся без глупых придирок. Ты запишешь меня в список своих бывших любовников, как дикаря, а я привяжу к рукояти своего бича ещё один кожаный ремешок. У нас, дикарей, это называется заарканить кобылку.
В доказательство своих слов Иль даже показал девушке рукоять своего бича, к темляку которой была привязана кисточка с двумя дюжинами с лишним разноцветных, узких кожаных ремешков с серебряными наконечниками. Глаза девушки немедленно остекленели и она умолкла. С минуту Таня молчала, а затем чуть ли не плачущим голосом попросила:
— Иль, нам нужно встретиться. Я должна вернуть тебе твои подарки. Они слишком дорогие и я не могу их хранить у себя.
Да, это был достаточно серьёзный повод для встречи, ведь Иль подарил Тане несколько таких драгоценных украшений, изготовленных лучшими ювелирами Всадников в их традиционной манере, которые обычно дарят возлюбленным. Однако, Иль улыбнулся, помотал головой и ответил отказом, сказав:
— Таня, я не намерен с тобой встречаться. Если ты решила окончательно порвать со мной, значит так тому и быть. Те украшения, которые я тебе подарил, теперь твои и ты сама должна решить, что с ними делать. Можешь их выкинуть и тогда кому-то очень сильно повезёт, они дорого стоят, ведь такие украшения не продаются в ювелирных магазинах. Можешь их продать и тогда ты удивишься тому, какие они дорогие, а можешь оставить себе, чтобы потом, рассказывая о своих любовных похождениях подругам, не быть голословной, когда скажешь, что тебе однажды выпала честь стать настоящей Всадницей, но ты подумала, всё тщательно взвесила и решила отказаться от такой беды. В общем поступай с ними, как тебе хочется и не забудь предупредить своего братца, чтобы он и думать забыл о том, что сможет меня отметелить. Я, девочка моя, Всадник и могу за себя постоять, а он всего лишь генеральский сынок и из него воин, как из меня генерал от инфантерии, поскольку я потомственный казак.
Девушка снова оскорбилась и обиженно выкрикнула:
— Тебе никогда не быть генералом, Иль, потому, что ты клоун и твой удел это смешить публику!
Иль добродушно улыбаясь пыхнул самокруткой и ответил:
— Э-э-э, нет, девочка, клоуном я никогда не был и не буду даже ипподроме. У меня другое амплуа, я либо гусар, когда нужно показать мастерство фехтования, либо казак, чтобы поразить вас, горожан, своей вольтижировкой. Ну, и в особых случаях я выступаю в роли конного или пешего рыцаря, хотя знаешь, Таня, во всех случаях, во что бы мне не приходилось одеваться, я всегда прежде всего Всадник, — свободный, независимый и гордый. Прощай, моя девочка, и пусть Великая Кобылица будет к тебе всегда благосклонна. Ты хорошая девушка, только глупая ещё.
Иль дал девушке пару минут, чтобы та сказала ему хоть что-то в ответ, но Таня промолчала и он выключил коммуникатор. В том, что именно так всё и закончится, он почти не сомневался, хотя и надеялся, что хоть какой-то шанс у него всё-таки есть и тогда кисточка с рукояти его бича будет срезана кухонным ножом его жены и брошена в огонь. Или положена ею куда-нибудь, чтобы в нужный момент она могла сказать мужу, что тот может снова стать независимым от неё Всадником и снова начать ублажать горожанок, если ему надоела любовь Всадницы. Илю стало грустно, что Таня так и не смогла поверить в себя, в свою гордую и независимую натуру и решила навсегда остаться горожанкой, привязанной к бетонному лабиринту. Он сделал всё, что только мог и его вины не было в том, что эта девушка так и не смогла переступить через свои предубеждения, мнения семьи и того общества, в котором она выросла.
Да, почти все горожане были таковы. Они толпами жили в тесноте своих городов, стиснутые в них, словно зёрна в мешке, и при этом были разъединены. Они мечтали вырваться на свободу, но ничего не делали для этого. Всадники же жили по другому. Хотя их станицы, ранчо и гасиенды были разбросаны по всей Малой Степи, они были монолитны в своей дружбе и привязанности друг к другу. Горожане стремились поскорее отделиться от семьи, зато у Всадником семьи были большими, многолюдными и очень дружными. В семье всякое могло случиться, бывало, что и родные братья ссорились друг с другом, но всегда мирились потому, что хорошо знали, — одинокий Всадник это всегда смешно, жалко и постыдно. Если ты чего-то не смог поделить с братом или сестрой, то кому ты вообще в этой жизни нужен? Сегодня ты хлопнув дверью ушел из семьи, а что сделаешь завтра? Нет, парень, ты не достоин ни дружбы, ни даже уважения, раз не смог найти мира в своей собственной семье, где все тебе родные. Так как тогда тебе можно доверять и вообще, что ты за человек такой, раз не смог ужиться в своём отчем доме, в станице, том духовном сообществе, которое зовётся казачеством или племенем?
Иль не мог, не имел никакого права делать хоть что-либо, чтобы заставить Таню пойти наперекор своим родителям, уже выстроившим её судьбу. Не мог он и покинуть свою Малую Степь, чтобы уйти в город в примаки. Это было бы для него даже хуже, чем смерть. Очень многие Всадники работали в городе, а некоторые