— Мой кабинет подойдет, — ехидно усмехнулся Джастис.
— Ну да, — неприязненно скривился его начальник и направился к столу. Через один звонок и пятнадцать минут мы с ним сидели один на один в просторном кабинете, ничем не уступающем предыдущему. Только к нему примыкала индивидуальная смотровая.
Я ожидала, что док будет доволен, но он только брякнул свой компьютер на край стола и повернулся ко мне:
— Рассказывай.
Сам присел на край стола и сложил руки на груди. Значило ли это профессиональную готовность слушать или абсолютное равнодушие к моему делу — понятия не имела. Да и мне не было интересно.
— Можно сначала вопрос? — И я сложила руки в карманы штанов. Обратила внимание, что он даже не предложил мне присесть, но я бы и не смогла. Так хорошо меня чувствовал? Или чхать хотел? — Чем вам угрожают и что нужно сделать, чтобы вы остались довольны?
Он удивленно вздернул бровь:
— Думаете, так безнадежны?
— Уверена. Вы не должны за это платить.
— Справедливо. Но я бы хотел сам решить.
— Этого не требуется, — спокойно взглянула в его глаза. — Я больше не хочу, чтобы меня лечили, осматривали, брали анализы и тестировали. Я устала. Ничего личного, но я больше не верю в то, что мне помогут.
— Я вас понимаю, — потер он подбородок, тронутый легкой щетиной. — И что вы предлагаете?
— Я предлагаю имитацию бурной деятельности. Мы с вами встречаемся здесь, вы делаете все, чтобы прикрыть свой зад… Мне кажется, у вас большой опыт в подобном… — В этом месте он оскалился, не спуская с меня взгляда. — А потом объявляем, что я неизлечима. И все расходятся.
— А вдруг с меня потребуют других результатов? — довольно усмехался он.
То ли плохо его запугали, то ли ему действительно было плевать и нечего терять. Впервые видела доктора, который вообще не старался мне сочувствовать.
— Невозможно. Я неизличима. Все это знают. А это все — просто последняя надежда моего отца. Вам не повезло попасть ему в рекомендации.
Он пытливо на меня взглянул и неожиданно кивнул:
— Договорились. Но тесты придется делать настоящие, поэтому ваши надежды на то, что мне не придется вас обследовать, несостоятельны. Или ваш план не сработает.
— Что угодно, — пожала я плечами. — Главное — мы оба знаем, что никто не питает иллюзий.
— Иллюзии вообще опасная вещь, — неожиданно заметил он.
Взгляд его при этом потух.
— Именно, — согласно кивнула я. — Я устала от них. Хочу просто принять все, как есть.
— Я вас понял, Робин, — серьезно кивнул он. — Критерий, по которому будут судить мою работу — только ваше итоговое мнение. Скажете — меня казнят.
— И почему вы такой спокойный? — восхищенно усмехнулась я.
— Ну а смысл мне суетиться? Моя профессия состоит не в том, чтобы делать женщин довольными. Даже не так — я в этом ничего не смыслю, как показывает опыт.
— Тем лучше, — кивнула я, чувствуя себя неожиданно расслаблено. Я так нервничала и дергалась, что меня снова пустят по кругам ада, что даже не поверила в согласие доктора. — Тогда давайте приступим?
— Давайте, — вздохнул он тяжело. — Но мне все равно нужно знать, от чего вас пытались лечить. Тесты должны быть адекватными.
— Вас будут контролировать, — догадалась я.
— Еще бы, — усмехнулся он.
— А этот ваш босс… Он вам завидует, да? — Не знаю, почему я вдруг позволила себе столь личный вопрос.
— Не думаю, — с готовностью отозвался он. — Я вообще о нем не думаю. Да и завидовать нечему.
— Ну не ему же выпала столь сомнительная честь. Не на него возложили надежды…
— Он привык к этому. Хотите кофе? — сменил он тему.
— Давайте, — согласно кивнула я. — Папка с предыдущими обследованиями у вас под ноутбуком.
— О, — оглянулся он за спину. — Неужели? А я думал… Хм…
Я нехотя улыбнулась тому, как его брови поползли вверх, пока он вытаскивал талмуд о моей болезни из-под своих вещей. Симпатичный доктор, кстати сказать. Около тридцати ему, но взгляд какой-то слишком сложный, дикий, неприрученный.
Кажется, не я тут буду правила устанавливать. И это не нравилось…
Когда принесли кофе, я устроилась с ним на кресле, поглядывая на доктора с моей папкой. Он к своей чашке даже не притронулся, поглощенный данными. На меня не взглянул ни разу, хотя я ждала его внимания. Но только не того вопроса, который последовал:
— Ты его до сих пор любишь?
Я опешила, потеряв дар речи. Откуда он узнал?
В папке были просто описаны симптомы — неконтролируемые обращения и полная амнезия по утрам, а еще предистория моего заболевания времен подростковых изменений. Но ни слова о том, что послужило толчком к началу этого ада.
— Простите?
Он вздохнул и покачал головой:
— Начала обращаться, когда потеряла девственность, так?
— Мы же договорились, — раздула я ноздри.
— Я все еще занят подбором адекватного алиби с учетом наших договоренностей, — откинулся он на спинку кресла и хмуро взглянул на меня. — Или ты думаешь, что обойдусь парочкой анализов крови? Это не ко мне.
— Да, — недовольно кивнула я.
— Ну, то есть, все врачи до меня это знали, — и он снова подтянул к себе папку. — Но здесь нет никаких об этом заметок… Где осмотр гинеколога?
— Это конфиденциальная информация, — напыжилась я.
— Это прекрасно. Тогда почему бы тебе не обратиться к белоглазому шаману с Заячьей горки?
— Может, не стоит со мной так разговаривать, доктор? — поднялась я с кресла.
— Может, и не стоит, — смерил он меня взглядом. — Но я не позволю тратить мое время. Либо ты принимаешь тот факт, что я — твой доктор, и говоришь мне все, либо твой папочка найдет кого-то еще…
— А ты? — усмехнулась я. — Он же тебе чем-то угрожал…
— И тебе правда есть разница? Сколько врачей, которым не дали всех карт в руки, полегло на твоем пути?
— Нисколько, — пожала я плечами. — Особенный только ты.
— И я теперь должен за это заплатить? Правда?
Его взгляд метал тихие молнии, и это показалось мне опасней, чем если бы он возмущался в голос.
— Что ты хочешь знать? — нахмурилась я, складывая руки на груди. — Привязана ли я к тому, кто стал моим первым?
— Мне не важно, сколько у тебя их было, — потянулся он к ручке в нагрудном кармане. — Мне важно, кто был последний и испытываешь ли ты к нему чувства.
— У меня был один мужчина. Да, испытываю чувства. — Сухо не вышло — голос дрогнул. Я не сразу обратила внимание, что этот въедливый тип смотрит на меня пристально, но его взгляда выдержать не смогла.
— Ты с ним не встречаешься. — Это был не вопрос. — Что случилось?
Я напряженно вздохнула. Но все же наш разговор был конфиденциальным, и за пределы этого кабинета моя история не выйдет.
— Мы не можем быть вместе, — подняла голову, снова встречая взгляд из-под бровей.
— Первый оборот случился при расставании?
— Да.
Я знала, что мой зверь рвется к Рэну. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться. Но никому из докторов такой истории мы не рассказывали.
Этот уникум протер лицо, глядя на какой-то лист из папки:
— Тут нужен психолог, а не генетик, — заключил вдруг неожиданно.
— Серьезно? — скривилась я. Хотя, а что удивительного? Я все еще страдала от болезненной привязанности и обиды к мужчине, которому была нужна не более, чем для временного пользования.
— Серьезно, — сурово глянул он на меня. — Твои обороты — только часть проблемы, и они действительно по моей части. Но, может так случиться, что я не помогу тебе перестать оборачиваться неосознанно. А вот то состояние, в котором ты находишься, абсолютно точно и запустило этот процесс, в котором ты мучаешься сейчас. Убирать психологическую составляющую важно.
— Мы договорились на фикцию, — напомнила я.
— Но тебе плохо, — подался он вперед. — А я предлагаю шанс попробовать облегчить состояние.
Невозможный тип. Теперь он нашел в себе сочувствие ко мне?
— Давай вернемся к прежним договоренностям? — обрубила я. Хватит с меня сочувствия. Уж лучше бы он продолжал изображать полное наплевательство на меня и весь этот центр вместе взятых.
— Ладно, — пожал плечами наконец доктор, отодвигая папку. — Тогда пойдем брать кровь…
— Ты же сказал, что за этим не к тебе, — возмутилась я.
— Ну надо же с чего-то начинать, — пожал он плечами. — Пошли…
Я нехотя прошла за ним в процедурный кабинет, привычно содрогаясь внутри. За время этого ада запах антисептиков отбил все другие — они заменили мне воздух. Иногда ловила себя на том, что хочу переехать в больницу, чтобы привыкнуть уже ко всему этому и не дрожать... Но это бы значило сдаться. А сдаваться я не собиралась.
Глава 3
***
— Ну, как прошло? — Найвитц заявился в кабинет почти сразу, как вышла Робин.
— Наверное так, как ты и задумал, — перевел на него взгляд. — А приятный ракурс — я сижу, ты стоишь…
Он закатил глаза и опустился в кресло, в котором еще недавно сидела Робин.
Я был уверен, что меня сложно удивить после всего, что я повидал в Смиртоне. Но Робин удивила. Прежде всего тем, что в ее случае я был бессилен. Полностью. И именно это, пожалуй, и зацепило.
— Что думаешь? — потребовал он.
— Что мы с тобой сядем. Если ты не наврал, конечно…
— Наврал, конечно, — закатил он глаза. — Надо же было тебя мотивировать.
— Ты ни черта не смыслишь в мотивации сотрудников, Теренс. — Говорить с ним не хотелось. Мне хотелось пойти в город, посидеть в каком-нибудь баре, выпить… и подцепить какую-нибудь сговорчивую кошку. Наверное, Робин отрезвила меня, наконец. Звучало паршиво, но я понял вдруг, что трачу время впустую, в то время как у Робин его вообще нет. Сложно представить условия, в которых она живет. Как это вообще — оборачиваться ночами и не помнить?
Это как если бы я бежал в беспамятстве к Лали ночами. Сама мысль об этом ставила шерсть дыбом, а ведь она меня не бросала. Мы были никем друг другу, временным пристанищем… А этот тип, к которому рвалась Робин в звериной ипостаси, ее бросил. Я не знал подробностей, но был уверен, что там какая-то драма, с которой девочка не может справиться.