… Я не оборачивалась этой ночью!
Джастис спал на другом конце дивана, свесив одну ногу и согнув в колене другую. В общем — далека его поза была от удобной. На мою попытку пошевелиться он вздохнул глубже и нахмурился, болезненно поморшившись.
— Привет, — прошептала я, виновато замирая.
— Привет, — повернул он ко мне голову и улыбнулся, возвращая мне возможность дышать.
— Ремонт отменился?
— Похоже на то, — огляделся он. — Ты не буянила?
— Похоже на то, — улыбнулась я слабо.
Джастис спустил ноги с дивана, а я все смотрела на него, не веря в случившееся. Зверь оставил меня в покое… рядом с ним. Хотелось это обсудить, и, одновременно, был страшно.
— Ты долго не спал?
— Не особенно, — соврал он. — Душ?
— Ага…
Не помню уже, когда у меня было такое хорошее настроение и столько сил. Я не ползала от недосыпа и усталости. Даже танцевать хотелось. А еще бежать! Быстр-быстро. И улыбаться. И голова соображала здраво, а не в тумане отчаяния. Что дальше? Как быть со всме этим?
По идее, Джастису бы определить этот фактор, который вдруг исчез и позволил мне почувствовать себя прежней. А там — продолжить терапию… Только мне все больше казалось, что дела обстоят проще. И лечила меня не терапия. А сам терапевт. И неловкость от этого понимания сгущала воздух между нами. Мы молчали все утро, едва обменявшись несколькими фразами. Никогда мне еще не хотелось, чтобы зверь все же появился ночью. Я была уверена, что появится. И тогда мы хотя бы знали, что делать... А теперь?
— Ты расстроен, что я не разгромила твой домик? — попыталась пошутить за завтраком.
Джастис оживил огонь в камине, и тот заполнил короткую паузу своим сочным треском и шипением на сырую веточку.
— Нет. И да. — И Джасти улыбнулся впервые за утро, взглянув на меня прямолинейно. — Не переживай, мы разберемся. План прежний — начнем с бананового торта. А там посмотрим.
— Хорошо, — пожала я плечами. — Я только съезжу домой переодеться.
— Я отвезу тебя и подожду, — тут же откорректировал он мой план, и я не смогла сдержать улыбки. Так даже лучше.
— Тогда познакомлю тебя с мамой, — оживилась я.
Он поднял на меня искрящийся взгляд исподлобья, и я снова замерла зайцем, распереживавшись, что спорола очередную чушь.
— Хорошо, — улыбнулся он.
— Правда? — проблеяла я.
— Конечно, — кивнул, и у меня волна жара хлынула к ушам. Правда, он тут же эту волну и остудил: — Обсудим твое лечение…
— А, ну да, — поспешила улыбнуться я натянуто и уткнулась в чашку, чтобы не спороть очередной ерунды.
— Выглядишь отлично, — улыбнулся он, когда я вышла из ванной, еле натянув там высохшие за ночь печалные джинсы с майкой.
— Знал бы ты, как я не привыкла так выглядеть, — зачем-то ляпнула я.
— А как привыкла? — пропустил он меня вперед к двери.
— Ну, — замялась я, — всегда стильно, блистательно. Статус и все такое. — Захотелось снова дать себе затрещину. Ну к чему я об этом? Меньше всего сейчас хотелось проводить черту между нами. — А все оказалось таким неважным, когда у меня не стало возможности жить привычной жизнью...
Я запнулась на ступеньках крыльца и оказалась в крепких руках.
— Ты молодец, — прижал он меня к себе, давая возможность выровняться.
— Правда? — смутилась я, когда он сжал ладонь на моем животе, но тут же выпустил, убедившись, что пока что я падать не собираюсь.
— Ты уже видишь плюсы…
— Это плюс? — пыталась выровнять дыхание, но ощущение тепла в животе от его прикоснование разгоралось все больше.
— Ты понимаешь, что какие-то вещи в жизни потеряли блеск и ценность. А какие-то — наоборот стали важнее. Готова?
Я не сразу поняла, когда он подхватил мою ладонь и увлек бегом по дорожке к выходу из сада. Холодные капли ринулись за шиворот, взбили и без того растрепанные волосы и утопили в такой эйфории, что у меня чуть сердце не выскочило от восторга, пока мы добежали до его машины. Я смеялась, а его слова все еще звучали где-то внутри... про вещи, которые важнее...
Джастис включил печку на полную, и выкрутил руль, выезжая на дорогу. Перед глазами замелькали простые заборчики, деревья за ними, неровные деревца... А я смотрела, как дождь размывает перед глазами эту картинку, будто собирается перерисовать все заново... и улыбалась.
— Весь месяц светило солнце, и именно сегодня, когда мне так нужен банановый торт, небеса прорвало, — обернулась я к Джастису, улыбаясь.
— Торту будет все равно, — заверил он, улыбаясь в ответ.
До моего дома мы доехали незаметно, и снова в груди защекотало от глупой радости, что не придется расставаться. Тяжелые ворота разошлись в сторону, и только тут до меня дошло — я снова обозначу Джастису нашу разницу. Но было поздно. Хотя, оставь я его за воротами, разве было бы лучше?
«Было бы?» — повернулась я к Джастису.
— Все хорошо? — внимательно глянул он на меня.
— Не хочу, чтобы ты подумал, что… — начала было я, но вспомнила, что красноречие последнее время — не мой конек. — … что мне нечего было делать круглыми сутками. Я училась в магистратуре…
«Дура!»
— Я еще не успел, — серьезно заверил он в своей манере с искрами в уголках губ, — но хорошо, что ты сказала.
— Не обращай внимание, — поморщилась я и хотела было толкнуть двери, но меня попросили не спешить. И снова сердце сделало кульбит, когда Джастис галантно открыл двери и подал мне руку, помогая выйти из машины.
Дождь кончился. И это не укрылось от отца, который вышел нас встретить на веранду:
— Разве в больнице не подземная парковка? — недобро сощурился он, оглядев нас.
— Чертовы бюрократы еще не предоставили мне парковочного места, — лукаво усмехнулся Джастис, протягивая ему руку, — доброе утро, мистер Райт.
— Доброе, — напряженно отозвался отец и перевел на меня взгляд: — Проходите…
Под его взглядом я сама почувствовала себя чужой. Свежесть дождливого утра осталась за спиной, стоило переступить порог дома. Мама как раз спускалась с лестницы, когда отец закрыл за нами двери.
— Робин, — улыбнулась она, протягивая ко мне руку.
— Мам, это Джастис… Карлайл. Мой лечащий врач, — затараторила я, не рискуя подходить к ступенькам — сегодня мне с ними тотально не везло.
Джастис обворожительно улыбнулся маме.
— Я очень рада вас видеть. Вы расскажете нам… — она оглядела нас всех по очереди, — … что происходит… ну, как вы тут оказались? Ты вчера сказала, что тебя положили в больницу.
— Я так переживала, что забыла вещи собрать, — с готовностью принялась объяснять я, — а доктор Карлайл вызвался меня подвезти сегодня. Ну, не со всеми принимаемыми препаратами можно садитсья за руль... — И я глянула на Джастиса в поисказ поддержки. Он одобрительно кивнул, не теряя самообладания.
— Как прошла ночь? — поймала мою мечущуюся руку мама и крепко сжала, заглядывая в глаза.
— Нормально, — кивнула я. — И у доктора есть идеи…
Мама слушала меня, не зная, верить вообще в происходящее или нет — я видела в ее глазах удивленное смятение. Она же понимала, что со мной что-то не так. Но, в отличие от отца, не спешила относиться к этому скептически.
— Проходите в гостиную, — наконец, предложила она, и я с облегчением опустила плечи. — Мистер Карлайл, будете чай?
— С удовольствием, — кивнул Джастис.
— А я сбегаю наверх, приму душ, переоденусь… — вставила я, обращая на себя внимание всех, и, краснея, добавилва: — И спущусь к вам.
Новый вызов лестнице увенчался успехом. И я рванулась по коридору, намереваясь как можно быстрее собраться, пока отец там не загрыз Джастиса. Было плевать на то, что они там думают. У меня пятки горели, так хотелось двигаться, действовать, надеяться, строить снова отличные планы от тех, что у меня были еще день назад. Оказавшись в своей комнате, я пулей бросилась в душ…
Глава 6
— Проходите, прошу, — щебетала хозяйка дома — миниатюрная ослепительная блондинка. Сразу понятно, в кого пошла Робин. Но взгляд у нее был папин — внимательный, пронизывающий, честный. В исполнении Робин меня это подкупало и затягивало. У мистера Райта же эта манера вскрывать череп своим душным вниманием нервировала.
— Благодарю, — с улыбкой лез я в расставленный капкан.
— Я распоряжусь о завтраке. — Благословенная защита миссис Райт покинула меня, и сенатор обрушил на меня весь свой скепсис в следующем вопросе:
— И как продвигается?
— Оно не продвигается, — я принялся с энтузиазмом заигрывать со спусковым крючком капкана.
— Я правильно понимаю, самый многообещающий специалист в делах, подобных случаю моей дочери…
— … никогда с такими случаями не сталкивался, — закончил я за него.
— Тогда, что вы делаете здесь? — сузил он недобро глаза.
— Импровизирую. — Меня бесила манера этого индюка считать всех вокруг обязанными скакать перед ним на задних лапах. Не смог отказать себе в удовольствии его уделать. Или себя? И, когда жить мне осталось ровно один вдох, я не дал ему сказать первым: — Но, у меня достаточно опыта в других сложных случаях. Робин первую ночь не оборачивалась и нормально выспалась под врачебным присмотром. Поэтому, я бы хотел продолжить ее терапию.
— И какие у вас прогнозы? — раздул он недовольно ноздри.
— Никаких, — снова с энтузиазмом полез в петлю. — А разве другие вам их давали?
— Давали, — сдвинул он свои кустистые брови так, что я выпал из-под магии его убийственного взгляда и продолжил в своей манере:
— Я бы сказал, что вы имели дело с полными идиотами, но вы вряд ли спросите мое мнение…
— А если спрошу? — усмехнулся он. — Вам, смотрю, совсем нечего терять…
— Почему же? У меня есть семья, любимая работа…
— В Смиртоне, не здесь. Здесь вы отрабатываете себе свободу.
— Для меня профессионализм не может отличаться местом или зависеть от пациента. И я благодарен за оказанное доверие. Просто не хочу, чтобы вы питали иллюзии.