Другой рукой он взял кувшин с водой и наполнил хрустальный бокал.
— Угнав танкер, они украли бы наши жизни. Но мы остановили их.
Он с силой опустил бокал на стол. Хрусталь треснул и вода пролилась. . . Глупый и расточительный поступок на Арракисе.
— Мы остановили их!
Люди одобрительно закричали.
— Вот вода из спасённого нами танкера. Дополнительные порции к угощению. Знайте, что вы дороги Дому Харконненов.
Слуги бросились разносить кувшины, и солдаты загудели. В этот раз гул был не угрюмым, а более заинтересованным и позитивным.
— По чашке на брата из только что прибывшей партии. Те из вас, кто провёл здесь с нами некоторое время, понимают значение этой награды и знают, что вода — это высшая ценность на Арракисе.
Пока слуги ходили по комнате и разливали воду, солдаты радостно переговались, а Раббан ждал, всё ещё держа свой хрустальный бокал. Кто-то поставил рядом с ним ещё один бокал, но он накрыл его ладонью и отрицательно покачал головой. Слуга удивился:
— Но, сэр, это же... Вы не хотите воды?
Раббан снова отказался, и слуга тайком налил бокал себе и залпом его выпил.
Себе Раббан налил светлый напиток из зелёной бутылки.
— У меня своя награда. Каладанское вино. До дна!
И он жадно опустошил бокал. Остальные также выпили свою воду.
Этого Гурни не ожидал, но не показал своих эмоций и продолжал двигаться вдоль стола, как будто шёл на своё место. Остановившись в стороне, он стал наблюдать. И ждать.
За час Раббан выпил две бутылки каладанского и потребовал открыть третью. Он уже был довольно пьян, и Гурни стал терять терпение и занервничал. Почему он не пьёт воду?
Чтобы стали проявляться эффекты действия растворённого в воде нейротоксина, нужно было около полутора часов. Гурни знал это, но всё равно время для него тянулось очень медленно. Он боялся, что его присутствие обнаружат, и понимал, что надо уходить. Кое-кто уже обратил на него внимание, заметив, что он стоит в стороне, не пьёт воду и не празднует вместе со всеми.
Вот и Раббан заметил его со своего места. Его затуманенный вином взор встретился со злобным взглядом Гурни, и показалось, что он чтото увидел в нём, узнал давнюю память о боли. Помнил ли Раббан, что он сделал с сестрой Гурни много лет назад, помнил ли то изнасилование и убийство? Помнил ли он, как плетью оставил шрам на щеке Гурни? Шрам от чернильной лозы горел, и Гурни был уверен, что грим уже отслоился. Раббан замялся.
Внезапно один солдат громко застонал и свалился на стол. Других тоже скрутили судороги, и они стали соскальзывать со скамей на пыльный каменный пол. Один за другим. Солдат в казарме настигли приступы боли, их рвало и трясло, а глаза закатывались под лоб. Включились сирены, и на их вой прибежали медики, но поделать уже ничего не могли. Отравленную Гурни воду из танкера пили все, и противоядия не было. Те, у кого масса тела была поменьше, первыми почувствовали действие яда. Более крепкие могли лишь с ужасом наблюдать за происходящим, напуганные тем, что случится через несколько минут... Случится с неизбежностью.
Раббан расшевелился и рявкнул на своих телохранителей, приказав найти преступника, но те тоже отравились. Гурни наблюдал, как они умирают, один за другим, целыми группами, крича от боли. К утру сотни харконненовских бойцов были мертвы, отравленные смертельным нейротоксином, который во время мнимой проверки Гильдии на танкере он влил через люк для взятия проб. Даже небольшое количество было смертельной дозой, а Гурни подмешал в груз более литра... Хватило бы, чтобы убить всех мужчин, женщин и детей в Карфаге.
Но Зверь Раббан не делился водой с гражданскими, слугами и торговцами. Вода шла только его войсковым подразделениям, и именно военные были обречены.
— Канли? — сказал он недоумённо, пока вокруг умирали его люди.
Гурни выскользнул из казармы, пока ему не стали задавать ненужных вопросов. Он вспомнил, как Харконнены взяли Арракин. Им это удалось не только из-за того, что они завербовали предателя и владели более совершенным вооружением, но и благодаря использованию древнего и нестандартного оружия, применение которого не смог предвидеть даже Суфир Хават. Для подлой атаки на Дом Атрейдесов их заклятые враги применили артиллерию, которая при повсеместном распространении щитов была практически бесполезна. В ту ночь в Арракине и на оборонительных батареях в пещерах Барьерной стены под артиллерийским огнём погибло множество солдат-атрейдесовцев.
Герцог Лето сказал тогда в отчаянии:
— Их скудные мозги разродились лишь простой уловкой. А мы простых уловок не ожидали.
Теперь свою простую уловку в ответ им предложил Гурни.
Стабан Туэк, граф Фенринг и представители Гильдии были уверены, что истинной целью Гурни был угон водоналивного танкера — и это стало бы в некоторой степени местью. Потеря воды поставила бы арракийский гарнизон перед большими трудностями и стала бы крайне позорной для Раббана.
Но для Гурни угон танкера — точнее, попытка угона — был лишь диверсией. Он вообще не собирался уходить с водой, так как ещё на борту танкера отравил её. Они яростно сражались и потеряли людей, поэтому харконненовцы не сомневались в том, что налёт настоящий. Они и представить себе не могли, что Гурни задумывал на самом деле.
Хорошо зная поведение Раббана, Гурни предполагал, что тот, не догадываясь о смертельном яде, вероятно, попробует купить верность войск за несколько глотков воды.
Все эти смерти... Раббан замнёт дело. Он найдёт отговорки для своего властного дяди, а барон Владимир Харконнен в них, конечно, не поверит.
Гурни глубоко и удовлетворённо вздохнул и почувствовал лёгкую дрожь — не от облегчения и удовлетворения, но от принятия. Он свершил канли. Если бы и Раббан выпил отравленной воды, то месть была бы слаще, но пока сойдёт и так. За герцога Лето. За юного мастера Пауля. Этого мало, но Гурни Халлек послал мощный сигнал.
По-прежнему одетый в харконненовский мундир, Гурни вышел из казармы, оставив позади стоны умирающих, сигналы тревоги и крики медиков. Он с трудом сдерживал удовлетворённую улыбку. Теперь он покинет Карфаг и вернётся к контрабандистам.
Но он не мог уйти из города прямо сейчас. Нужно пойти в центр, найти лавочника и потратить немного денег. Он хотел купить новый балисет, чтобы его мелодичная музыка поддерживала контрабандистов в их убежище.
Теперь у Гурни была тема для новой песни.
Кровь сардаукараИстория Дюны
Введение
«Дюна». Битва за Арракин. На стороне Харконненов в сражении тайно принимают участие императорские гвардейцы — сардаукары. Для одного из них, башара Хопати Колоны, это уже не первое столкновение с Домом Атрейдесов...
От авторов
Когда мы писали романы о Вселенной Дюны, у нас возникали идеи о небольших зарисовках или кратких сценах. Одной из таких идей, возвращавшихся снова и снова, было исследование темы сардаукаров — безжалостных и наводящих страх военных подразделениях на службе у Императорского Дома. В романе «Дюна» сардаукары играют ключевую роль в поражении герцога Лето и падении Дома Атрейдесов. Они нападают на город Арракин, но скрывают своё вероломное участие, облачившись в униформу Харконненов.
Очевидно, это идёт вразрез с военным кодексом, глубоко связанным с понятиями чести и верности. Как могли сардаукары, с их традициями чести и преданности Империи, оказаться на службе у омерзительного барона Харконнена? Как могли они поддержать такое ничем не спровоцированное, подлое нападение? Мы захотели углубиться в прошлое одного из этих персонажей, рассказать, как он вообще стал сардаукаром и во что верил.
События этого рассказа происходят во время Битвы за Арракин, одного из ключевых событий романа «Дюна». Знаменитый кодекс чести Дома Атрейдесов сталкивается в нашей истории с честью сардаукара. В великом романе Фрэнка Герберта башар-полковник сардаукаров появляется в одной короткой сцене, когда высказывает своё недовольство барону и напоминает ему, что император потребовал чистой, без мучений, смерти для герцога Лето.
По нашему мнению, «Кровь сардаукаров» — самодостаточный увлекательный рассказ, который в то же время обогащает классические события «Дюны».
Кровь сардаукараИстория Дюны
В Арракине уже полыхал огонь сражения, нарушая тишину и безмятежность ночи.
У него было имя, но его суть — мундир и братство сардаукаров, непобедимых элитных частей императора Шаддама IV. Правда, сейчас это был фальшивый мундир, скрывавший истинную принадлежность подразделения. И суть башар-полковника Хопати Колоны не принимала этого — ни этой ночи, ни этого задания. Однако есть приказ, а он — сардаукар.
Арракин, крупнейший город пустынной планеты Арракис, являлся резиденцией Атрейдесов, назначенных недавно управлять планетой и обеспечивать жизненно необходимое для Империи производство пряности. А ещё это была ловушка.
Хопати находился в бронированной десантной шлюпке. Она вылетела из висящего на орбите громадного хайлайнера Гильдии и была приписана к секретному ударному соединению Харконненов, усиленному имперскими войсками.
Во время снижения он наблюдал за воздушной бомбардировкой трущоб и складов Арракина, уже вызвавшей первые волны хаоса и разрушающей систему обороны Атрейдесов. Там, внизу, в клубах пыли и пламени взрывались видавшие виды, обветренные здания. Транспортник жёстко приземлился среди свежих развалин, и из открывшегося бокового люка извергся затянутый в мундиры отряд. Высадка людей, ведомых башар-полковником, прошла быстро и слаженно.
Бегущие по улицам переодетые сардаукары были вооружены огнестрельным оружием и гранатомётами. Харконнены любили массовые убийства с большой дистанции. Но у Хопати и его людей также были и клинки, так как они предпочитали более тесный бой.
Он на бегу поднял руку, обтянутую чёрной перчаткой: