ОГПшник открыл рот и забыл, зачем он встал, а тут на тебе — микрофон под нос.
Майор откашлялся и произнес:
— Пользуясь случаем, хочу передать привет родным и близким, сказать огромное спасибо командиру нашей части за то, что помог мне попасть на вашу передачу!
Слова майора потонули в бешеных овациях, командир части сполз под стол.
ВОДКИ ЛЕТЧИКАМ НЕ ДАВАТЬ!
Как-то на общем сборище (то есть на совещании) всех облечённых властью начальников, доблестные лётчики пожаловались:
— Мало нам информации разведывательной по зоне КТО. Летаем, летаем, и не знаем: есть под нами бандюки, али спецназовцы (что при нынешних наших юридических раскладах, как бы покультурнее сказать, ну, скажем, монопенисуально).
— На хрена вам информация? — возмутился начальник штаба группировки, — и так вылетов плановых хрен добьешься, а как узнаете, что в районе бандюки, так у вас все винты загнутся к х…м. Хотя, ладно. Начальник разведки, обеспечьте наших крылатых братьев информацией.
НР озадачил этой проблемой спецназовского начальника, тот, в свою очередь, озадачил придворный Ханкалинский отряд, который располагался как раз рядышком с авиабазой. Но забыл, однако главный спецназовец, что задачу надо ставить конкретному человеку, а не передавать её комбату через полоумного лейтенанта, дежурившего в ту ночь по ЦБУ. Летёха всю ночь проиграл в «Вольфштайна» и к утру забыл вообще всё на свете. Даже при смене наряда он попытался представится агентом Блазковичем, за что был высмеян другим точно таким же летёхой, которому было на «Вольфштайн» наплевать. Новый дежурный заступил, сел за компьютер дежурного по ЦБУ и запустил «Казаков».
Ближе к 11 утра на КПП отряда появился изнывающий от жары подполковник в лётной форме, усиленно изображавший из себя начальника разведки авиабазы. Он потоптался на КПП и попытался проникнуть на территорию отряда, но был уличён и пойман бдительным дневальным. Через полчаса увещеваний и объяснений дневальный понял, что прибыл какой-то лётчик, но вот зачем он прибыл, дневальный якутской национальности ни хрена не понял.
— Скажите своему начальнику разведки, что прибыли лётчики за сводкой, — умолял он солдата.
— Ага, — сказал дневальный и изнывая от жары поплёлся под грибок к телефону.
Минут пятнадцать он крутил ручку и при этом смачно позёвывал. Пока ручка крутилась, из головы напрочь улетучились сведения, которые необходимо было довести до дежурного. Наконец, он дозвонился до дежурного. У того как раз «казаки» устроили бунт, поэтому дежурный малость нервничал.
— Ну, чё те, олень? — спросил он в трубу.
Солдатик-якут вспомнил про оленей и замечтался, заулыбался.
— Бля, ну какого хера?! — заорал в трубу дежурный.
— А-а-а-а, товарищ лейтенант, тут лётчики пришли за водкой, — выпалил дневальный.
— Какой на хер водкой? Лётчики? Им, бля, спирту мало, что ли? — вскипятился дежурный, — Пошли его на хер, нету у нас водки.
Дневальный пожал плечами и двинулся к лётчику-разведчику.
— Нету, — сказал он, — наверно продали всё.
Обезумевший лётчик открыл рот и решил зайти попозже.
Попозже лётчик все-таки добился кое-каких результатов. Дневальный дозвонился до дежурного, тот, в свою очередь, вызвонил начопера отряда, решив: раз лётчики пришли за водкой и почему-то к начальнику разведки отряда, то начопер с этим как-нибудь разберется. Пришёл небритый начопер, одетый не смотря на жару в камуфлированную ШПС (шапка-пидорка спецназовская) и в великолепные ТТСы (трусы танковые синие).
Узнав, что пришли лётчики да ещё за водкой, капитан-начопер не пошёл напролом, а осторожно, по-разведчицки, однако, при посредстве дневального, выяснил, что лётчик-разведчик пришёл якобы с разрешения начальника разведки группировки.
— Ишь ты, — подумал начопер, — дело-то нечисто, позвоню-ка я щас в вышестоящий штаб своему направленцу, и выясню, что за дела такие.
Дозвонившись до спецназовского дежурного, начопер осторожненько так поинтересовался, не было ли каких распоряжений на выдачу водки лётчикам.
Офигевший дежурный по отделу, как говорится в простонародье «фары не врубил», и тоже очень осторожно отмазался: дескать, я тока-тока заступил, щас будет шеф — поинтересуйся у него.
Капитан-начопер на другом конце ЗАСовского аппарата здраво рассудил, что дальше ниточка тянется ещё выше, и решил, что необходимо доложить своему прямому начальнику, а если быть точнее — начальнику штаба. НШ прокачивал «трехглавую» в качалке. Закончив серию, он выслушал начопера и чертыхаясь поплёлся прозванивать начальнику спецназовского отдела. Главный спец как раз сидел в кабинете и принимал доклады от подчиненных подразделений. А тут нате, в спецназовский отряд пришли лётчики, требуют водки и говорят: им начальник разведки группировки разрешил брать у спецназа водку.
— Знаешь-ка что, дружок, пусть комбат лучше перезвонит по этому вопросу самому начальнику разведки, я так понимаю, водка ведь дело личное. Если лишняя есть, то дайте, но немного, я ведь вам приказать не могу.
Лётчик-разведчик, стоявший на КПП отряда, плюнул на всё и ушёл к себе пить разбавленный спирт. Спецназовский комбат, узнав о том, что ему надо позвонить по поводу охамевших лётчиков НРу, незамедлительно схватил трубу, дозвонился до Главного и, негодуя, в цветах и красках расписал, как толпы обезумевших лётчиков осаждают КПП спецназовского отряда требуя, умоляя и упрашивая дать им водки. При этом прикрываясь именем начальника разведки.
Начальник разведки обезумел и рыкнул в трубку:
— Водки, лётчикам НЕ ДАВАТЬ!
После этого дозвонился до командира авиабазы и высказал всё, что думает о лётчиках и их нравах.
Вечером на авиабазе всем, кто попался пьяным на глаза командиру, влепили строгача. В том числе и лётчику-разведчику, опившемуся разбавленного спирта. А строгий командир сказал ему:
— Ты бы, подполковник, вместо того, чтобы ханку жрать, взял бы у спецназа разведсводку.
С утра полутрезвый подполковник в восемь часов стоял на КПП отряда.
Давешний солдатик-якут, еще не сменившийся, увидев лётчика покрутил ручку телефона:
— Товарищ лейтенант, опять лётчики за водкой пришли.
СТРОЕВЫЕ СМОТРЫ
Если вы не бегаете и не суетитесь вместе со всеми — значит вы ни хера не поняли.
Завтра строевой смотр, так как номинально войска перешли на зимнюю форму одежды. Всем сказали прийти на смотр в шапках. Мы и пришли в шапках, и нас поимели за то, что мы без кепок. А я пришел и с шапкой и с кепкой, поэтому меня не поимели, зато я был в перчатках и всех «полюбили» за то, что они без перчаток.
Нашего помощника НОКиСа (начальник отдела кадров и строевого) на смотре похвалили за то, что в РД носил станок для бритья ног, и запасной комплект белья виде чудесных белых кружевных трусов.
— Чувство прекрасного должно быть во всем! — сказал проверяющий, некий полковник с округа.
А наш Вовочка стоял и думал, что бабы-прапорщицы в кабинете вломят ему по первое, чтобы чужие рюкзаки с будуна не хватал.
На строевом смотре от проверяющего я узнал, что не смогу пойти в тыл к врагу и выполнить боевую задачу, так как у меня нету бирки на РД с указанием моей фамилии и номера части. Вот враги узнав про это порадовались бы…
Некий интеллектуальный проверяющий со штаба округа, глядя на спешащую на построение роту, которая бешенным галопом под мелким противным дождиком поспешала «неспеша», очень глубоко задумался, а потом произнес для всех, кто стоял на плацу:
— Согласно трэбований командушшего, в дожь солдаты шагают с левой ногы на правую, а никак не наоборот!
После сказанного вся бригада, стоящая на плацу, глубоко задумалась и выпала в осадок.
Всех должностных лиц заставили тащить с собой на строевой смотр справочные материалы. Переводчики передрались из-за китайских словарей. А бригадный мобист притащил с собой своего худосочного допущенного к секретам Родины писарюгу.
Солдат за справочник не прокатил, и мобисту объявили выговор.
Как-то будучи в роли проверяющего, я обнаружил в строю трех солдат-самовольщиков, которые числились в самовольных отлучках с прошлого года. Их, оказывается, перевели в другое подразделение. Строевая что-то там недооформила, писарь той роты, куда перевели солдат, затупил и в штатные книги записал фамилии с чудовищными ошибками. Первый ротный этих солдат скакал по Ичкерии, гоняясь за Басаевыми, Бугаевыми и прочими Магомаевыми. А другой ротный был от природы болен и на службе появлялся только в день зарплаты, а всяческим И.О. ВриД и т. д. Было до п…
Служил как-то солдатик с фамилией Зас, да еще в батальоне связи. И всякий раз на смотрах проверяющие, увидев бирку на РД, пытались объявить комбату связи выговор, за нарушение режима секретности.
Стоит бригада на смотре, мороз-з-з, бля, зима, минус тридцать пять. А смотр не начинается — комбрига нет. Вот так вот и час и два. Наконец подъезжает командир, вываливается с УАЗика, нетвердой походкой держит курс к штабу и скрывается в нем. Начальник штаба говорит:
— Бля, ну что за херня, — и плюнув на заледенелый плац, торопится доложить, что мы готовы осмотреться на предмет наличия знания, а так же жалоб и предложений.
Заходит НШ четким строевым шагом к комбригу, а он, бедолага, ручки сложил и спит себе на диванчике — видно умаялся вчера.
— Что, это за блядство!? — рыкнул комбриг, глядя на свежеиспеченных лейтенантов, стоящих в строю.
— Новая форма, товарищ полковник, — ответили лейтенанты.