Красные огоньки. Я уже вижу их. Мое лицо выгорает на ледяном ветру, но я вернусь в лагерь, чего бы мне это ни стоило.
Всего три активных биосигнала. Треугольник наших офицеров. Я падаю на колени.
Остальные не выбрались.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Я продолжаю идти.
Мне необходимо вернуться в лагерь как можно скорее, иначе я умру.
Я смотрю на монитор. Осталось всего полмили.
- Погодите-ка...
Одна из красных точек пропадает. Сейчас на экране их только двое. Один из офицеров, должно быть, умер.
Еще один биосигнал гаснет с экрана.
- Дерьмо...
Что-то их убивает. Может быть, холод...
Лишь одна точка горит красным светом.
Впереди показался лагерь. Монитор больше не нужен. Я ускоряюсь в надежде успеть до того, как погаснет последняя красная точка...
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Ветер стихает по мере моего приближения к лагерю.
Снег все еще идет, но его уже гораздо больше, чем раньше. Он медленно падает с небес нежной белой пудрой.
Я вижу лишь один силуэт, что отбрасывает тень сквозь брезентовую палатку на землю. Два других силуэта отсутствуют.
Я открываю створки палатки стволом своего пистолета и обнаруживаю, что лейтенант Чейз смотрит на меня.
Он все еще на том же месте, что и раньше, и смотрит не мигая в том же направлении, что и раньше. Но теперь он один. Полковник и майор исчезли.
Их, должно быть, убили и увезли. Но вот только крови нигде нет... Может, их задушили. Враг вполне мог заметить мое приближение и заблаговременно где-то укрыться.
- Лейтенант, вас необходимо спрятать, - говорю я ему.
Он по-прежнему просто смотрит на меня не мигая.
Я подхожу к нему ближе. Он окоченел, словно труп.
Я прикасаюсь к его лицу... Оно чертовски холодное. Я проверяю запястный монитор. Я единственный активный биосигнал в палатке. Лейтенант, и правда, мертв.
Погодите минутку.
Его кожа. Что-то здесь не то... Я снова прикасаюсь к его лицу. Оно фарфоровое. Лицо лейтенанта соскальзывает с головы и остается в моей руке.
Его голова набита хлопком.
Это не лейтенант. Это просто очередная кукла.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Кто бы его здесь не оставил, он точно уже не вернется.
Я пытаюсь согреть руки теплом лампы. Пускай, его мало, но необходимо хоть немного согреться, прежде чем возвращаться обратно. Из формы лейтенанта я делаю шарф и заматываю им лицо. Затем утепляю свою униформу хлопковой набивкой манекена. Ее я также использую для перевязывания раны на лице.
Теоретически еще есть шанс, что остальные просто заблудились в снегу, пытаясь найти дорогу обратно в лагерь. Если они где-то там, то я их найду.
И тогда мы сотрем этих уклонистов с лица земли.
АКТ ТРЕТИЙПРОИГАННАЯ БИТВА
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Я снова возвращаюсь в шторм.
На выходе из палатки я пытаюсь пополнить боеприпасы, но все ящики с ними покрыты трехдюймовым слоем льда, который я не могу разбить прикладом моей винтовки. У меня есть четыре коробки распильных патронов, но этого явно недостаточно. Придется собирать оружие у поврежденного врага.
На снегу есть свежие следы, ведущие в сторону города. Это те трое, что атаковали лагерь. Ну, а возможно, это МакКлин, ЛеФорж и Чони. Может быть, они использовали какие-то маскирующие устройства противника, и теперь я не могу засечь их биосигналы на моем мониторе. Я не должен терять надежду.
Я выхожу на замерзшее озеро и смотрю на монитор. Где-то в городе загорается вторая красная точка.
Кто-то все еще жив.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Меня переполняет надежда. Это вполне может быть Чони.
Я изо всех сил бегу по льду, избегая света статики телевизоров под ним. Слой снега облегчил мое передвижение. Теперь я могу бежать по ледяной глади озера не рискуя поскользнуться.
Вражеские солдаты уже ждут меня. Их ледяные пули осыпают градом землю вокруг меня. Они не видят меня в этом густом снегопаде, поэтому стреляют вслепую. Не исключено, что они тоже используют датчик биосигналов и целятся в мою красную точку.
Распильные пули бесполезны на таком расстоянии под открытым небом.
Преимущество распильных пуль в том, что они рикошетят от твердых поверхностей, а более мягкие материалы (такие как дерево или плоть) пробивают насквозь и летя дальше, при этом не теряя инерцию независимо от того, от скольких стен они отскакивают или скольких людей они пробивают. Они могут двигаться самостоятельно в течение двух минут, после чего их лопасти останавливаются и они просто падают на землю.
Сами пули выглядят как две миниатюрные циркулярные пилы, большая и маленькая, сцепленные вместе. Словно четвертак на пятидесятицентовике.
Я довольно неплохо стреляю распильным шлаком, так как я отлично играю в бильярд. Техника такая же. Я не математический гений, как большинство распильных шлаковиков. Я просто чувствую углы.
Я не знаю, как это происходит, но я могу точно сказать, куда мои пули в итоге попадут, без необходимости выстраивать в голове сложные уравнения.
Я также могу визуализировать путь пули в течение полных двух минут, пока у нее не кончится запал. Не прям чтоб всегда, но чаще всего. А еще я отлично умею уклонятся от распильного шлака, когда пули рикошетом возвращаются ко мне. И чаще всего я могу заранее предсказать, вернутся ли они вообще, а если и вернуться, то в какое время.
Большинство людей, стреляющих из распильного шлака, как правило, погибают от собственных пуль. Независимо от того, насколько они опытны в поражении целей на тренировках, они склонны либо неправильно рассчитывать траекторию пули под давлением, либо просто не могут вовремя уклониться.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Снайперы залегли на третьем этаже в одном из темных ледяных зданий, что передо мной. Я выпускаю в их сторону только одну пулю. Винтовка издает громкий хлопок, и пуля с жужжанием летит к ним в апартаменты. Стрельба резко прекращается в тот момент, когда крошечные цикрулярки влетают в их окно, рикошетами прорезая все на своем пути. Уверен, я их достал. По крайней мере у окна больше никого нет. Я не могу визуализировать траекторию пули, не зная планировку помещения, но я уверен, что им всем хана.
Я двигаюсь дальше и выхожу на улицу. Вторая красная точка находится от меня чуть севернее. Как только я выхожу на главный перекресток, меня со всех сторон начинают обстреливать сосульками. Я бросаюсь в ближайшее здание. Внутри что-то вроде таверны, внутри все застывшее, также, как и в отеле. Манекены сидят на табуретках у бара. Манекен бармена держит бутылку джина.
Я падаю на пол и осторожно выглядываю в окно. На другой стороне улицы я вижу солдат противника. Когда они оказываются под нужным углом, я прикладом выбиваю стекло и стреляю в здание напротив них.
Распильные пули зигзагообразно летят от здания к зданию, разрывая группу неприятеля на части. Пока что противник нервно курит в сторонке. Всего две пули, а я уложил как минимум дюжину из них.
Я выхожу через черный ход. Красная точка не двигается. Кто бы это ни был, должно быть, он укрылся в безопасном месте. Или же был схвачен. Пройдя квартал, я вижу впереди здание, в котором, должно быть, укрылся мой товарищ. Град сосулек пронизывает снег вокруг меня. Мне навстречу выдвигается целый взвод неприятеля.
Мне придется принять бой.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Я прохожу мимо кофейни и краем глаза вижу движение внутри. Пуля разбивает витрину. Я падаю на землю.
Стрелявший промахивается. Не дожидаясь очередного выстрела, я отправляю в кофейню распильный шлак и жду две минуты, пока пуля сама сделает всю работу.
Через две минуты пуля замирает. Я заглядываю в окно. На полу лежит разорванное на части тело. Многие манекены в кофейне также разорваны в клочья. Их начинка парит в воздухе, словно внутри пошел снег.
Я забираюсь в окно, чтобы осмотреть тело снайпера...
Вот дерьмо...
Я промазал. Пострадали только манекены.
Он, должно быть, ушел через задний выход.
Но манекен, которого я принял за снайпера, держит в руках винтовку...
- Хитрый ублюдок, - говорю я хлопковой набивке.
Снайпер, должно быть, был в маске, чтобы гармонировать с манекенами. Умно, ничего не скажешь. Но вот он двигает ногой. Он все еще жив и пытается встать на ноги. Я выбиваю из его рук винтовку и пинаю в грудь, отбрасывая его обратно на пол.
А после срываю с него маску.
...и это не маска.
Фарфоровое лицо шевелится в моей руке. Я подношу его ближе и не верю собственным глазам.
Фарфоровый рот открывается и закрывается, как будто хочет что-то сказать. Я снова осматриваю снайпера. Его голова по-прежнему набита ватой. Прямо как у лейтенанта. Но он все еще движется. Его руки ощупывают голову в поисках лица.
Он не человек, одетый как манекен. Он и есть манекен. Живая кукла.
Я разбиваю ему голову, и тело куклы обмякает.
Когда я поворачиваюсь, чтобы уйти, один из уцелевших манекенов оживает. Он подбирает с пола снайперскую винтовку и целится в меня.
Я выпрыгиваю из окна до того, как в меня вылетает пуля.
Я успеваю пробежать по ледяному тротуару двадцать футов, прежде чем понимаю, что меня окружают вражеские солдаты. Но если присмотреться к ним поближе...
...у них у всех фарфоровые лица.
Они все люди-манекены. Весь этот город населен живыми куклами.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Возможно, от отчаяния, а может из-за страха, но я начинаю безумно палить по всем солдатам вокруг меня без разбора, вращаясь по кругу как заведенный. Ближайших ко мне противников шлак выпотрошил сразу, а после добрался и до позади стоящих. Их тела хаотично вздуваются от ран и они один за другим падают на землю.
Я перезаряжаю винтовку и проверяю запястный монитор. Красная точка все еще светится впереди, в ожидании меня.