«И наидоша я (т. е. „их“, полян. — М. С.) Козари, седящая на горах сих в лесех, и реша Козари — „Платите нам дань!“. Сдумавша же поляне и вдаша от дыма мечь. И несоша Козари ко князю своему и к старейшином, и реша им: „Се налезохом (т. е. „нашли“. — М. С.) дань нову“. Они же реша им: „Откуду?“ Они же реша: „В лесе на горах над рекою Днепрьскою“. Они же реша: „Что суть вдали?“ Они же показаша мечь. И реша старци Козарьстии: „Не добра дань, княже, мы ся доискахом оружием одиною стороною остромь, рекоша саблями, а сих оружье обойду остро, рекше месь, си имуть имати дань на нас и на инех странах“. Се же сбыся… володеють бо Козары Рустии князи и до днешнего дне…».
Так мог писать киевский летописец XII века, который прекрасно знал о гибели Хазарии под ударами русских войск Святослава Игоревича в 960-х гг. Однако в начале IX века до «владения хазарами» было еще далеко. Хазары полностью владели Степью и ближайшими к ней областями, собирали меховую и денежную дань с полян, северян, радимичей и вятичей.
Князь Святослав. Акварель Ф. Г. Солнцева. Сокрушитель Хазарии — один из немногих героев нашей древней истории, словесный портрет которого хорошо известен. Яркое описание его внешности оставил византийский историк Лев Диакон. По словам этого автора, одежда князя была очень простой и отличалась от одежды его воинов лишь чистотой. У князя не было бороды, только длинные усы и прядь волос на выбритой голове — прообраз казацкого «оселедца».
До того как русы набрали силу, достаточную для войн с каганатом (а это произойдет во второй половине X века), главным врагом хазар были кочевые народы. Как мы уже знаем, примерно раз в сто лет какое-нибудь племя смещалось со своих исконных кочевий и пускалось в опасный путь по землям соседей. В IX веке много шуму в Степи наделали венгры. Этот народ прежде жил на Южном Урале, а затем, до сих пор не вполне ясно, почему, отправился на запад. Часть венгров ушла на Волгу, главные же силы осели в Причерноморье.
По-видимому, именно для защиты от венгров хазары с помощью византийцев выстроили на своей западной границе, на реке Дон, мощную каменную крепость Саркел (в нашей летописи эта крепость известна как Белая Вежа). Возведением Саркела руководил византийский специалист — спафарокандидат[8] Петрона Каматир. Крепость эта хорошо изучена благодаря раскопкам М. И. Артамонова, крупнейшего знатока хазарской истории. Некоторые ученые также полагают, что именно венгерская опасность помешала посольству «хакана русов» возвратиться домой тем же путем, каким оно прибыло в Византию.
После постройки Саркела венгры отошли от хазарских границ в «страну Этелькез», которая лежала где-то между Доном и Дунаем. Здесь они продержались до конца IX столетия. Но затем на них напали пришедшие с востока тюрки-печенеги. С юга венгерских князей поджимал другой опасный сосед — воинственный болгарский царь Симеон, который в те годы грозил самому Константинополю и даже вынудил надменных византийцев признать за ним царский титул. И венгры снова снялись с места и двинулись на запад, через Карпатские горы. Там, за горами, на Среднем Дунае, народ-странник наконец-то обрел свою родину[9].
Войны Симеона с венграми были известны и на Руси — через посредство византийских хронистов краткие сообщения об этих войнах попали в «Повесть временных лет».
Отразилось в нашей древнейшей летописи и движение венгров мимо русских границ. «Идоша Угри мимо Киева горою… — писал летописец под 898 г., — …и пришедше к Днепру, и сташа вежами, беша бо ходяще аки се половци…» По словам летописца, угры вторглись на Дунай и прогнали оттуда «волхов» (не тех ли самых, которые притесняли славян на дунайской прародине?). Упоминает наша летопись и о войнах венгров с дунайскими болгарами и византийцами, а также о попытках византийцев использовать венгров против болгар.
А в следующем, десятом веке русские князья станут привлекать венгров к своим походам в качестве наемной конницы. Венгерские традиции оказали большое влияние на костюм русских дружинников X столетия. Например, именно у венгров была заимствована конструкция модного среди дружинников-русов воинского пояса. На Руси известны находки венгерских сумочек, украшенных узорчатыми латунными бляшками или чеканными накладками.
Знатный степной воин. Автор реконструкции С. Мишанин. Реконструкция выполнена по материалам северокавказских могильников. Главные элементы степного костюма связаны с необходимостью верховой езды — это распашной кафтан и сапоги. На поясе воина типичное оружие степняков — сабля, оптимально подходящая для нанесения мощных рубящих ударов с седла. Почти все представленные на фотографии элементы костюма и вооружения степняков хорошо прижились в русской дружинной культуре.
…Говоря о крепости Саркел, мы не можем обойти вниманием тот народ, на чьих землях эта крепость была построена. Конечно, эти земли исторически не принадлежали хазарам — как и все остальные области каганата!
В те времена на Нижнем Дону обитали аланы. По языку аланы — иранцы, дальние родственники древних степных народов — сарматов и знаменитых скифов, обитавших в причерноморских степях еще в первом тысячелетии до нашей эры.
Расцвет донских алан пришелся на VIII–IX века. По названию древнего аланского городища у села Верхнее Салтово археологи называют культуру алан салтовской, или салтово-маяцкой. Аланские древности очень выразительны. Украшения салтовцев с помощью деятельных купцов-русов расходились на огромные расстояния. В могильниках древнерусских поселений нередко встречаются салтовские импорты — например, изящные женские перстни с каменными или стеклянными вставками. А в Старой Ладоге известны аланские привески-лунницы из яркого синего стекла.
Донская Алания прекратила свое существование под ударами хазар к началу X века. Но другая группа алан — северокавказская — сохранилась до наших дней. Дальними потомками древних алан являются современные осетины.
Следующая волна степняков, появившаяся в южнорусских степях, — это снова представители алтайской языковой семьи — печенеги. Согласно летописным данным появились они вблизи русских границ в начале X в., в 915 г. Тогда никаких военных столкновений между Русью и степняками не было — печенеги «сотворили мир» с князем Игорем и отправились на Дунай, где приняли участие в болгаро-византийских войнах.
Обосновавшись в причерноморских степях, печенеги на протяжении всего X столетия тесно взаимодействовали с Русью. Обычно печенег в нашей классической литературе рисуется врагом:
Но только свет луны двурогой
Исчез пред утренней зарей,
Весь Киев новою тревогой
Смутился! Клики, шум и вой
Возникли всюду. Киевляне
Толпятся на стене градской…
И видят: в утреннем тумане
Шатры белеют за рекой;
Щиты, как зарево, блистают,
В полях наездники мелькают,
Вдали подъемля черный прах,
Идут походные телеги,
Костры пылают на холмах.
Беда: восстали печенеги!
Действительно, печенеги часто появлялись вблизи русских границ с войной. Но бывало и по-другому — Русь вела с печенегами торговлю, русские князья охотно привлекали этот народ к своим походам на Византийскую империю, а иногда печенеги участвовали и в войнах князей друг с другом, на той или иной стороне…
Во внешней политике Византии печенеги стали важным звеном. Этот многочисленный и сильный в военном отношении народ можно было с успехом использовать для внешних войн и контроля над опасными соседями, и в том числе — для войн против русов.
Древнерусские воины — дружинники и ополченцы. Авторы реконструкций — Д. Бельский, В. Присекин, О. Рублёв, М. Татаринов. Клуб «Ладога» (Санкт-Петербург).
Именно с описания печенегов начал свой трактат «Об управлении империей» Константин Багрянородный. Он подробно описал процедуру установления контактов между имперскими дипломатами и печенежскими ханами. Византийцы регулярно предпринимали посольства в Степь. Направлялись посланцы императора через Херсонес, византийскую провинцию в Крыму.
Соседи печенегов боялись. У Константина описан замечательный эпизод византийско-венгерских отношений:
«Когда клирик Гавриил как-то был послан к туркам (турками Константин называет венгров. — М. С.) по повелению василевса и сказал им: „Василевс заявляет вам, чтобы вы отправились и прогнали пачинакитов с мест их, а вы расположились бы вместо них, так, как прежде там располагались, — дабы находиться близ царственности моей и дабы, когда я того пожелаю, я отправлял послов и вскорости находил вас“, — то все архонты турок воскликнули в один голос: „Сами мы не ввяжемся в войну с пачинакитами, так как не можем воевать с ними, — страна их велика, народ многочислен, дурное это отродье. Не продолжай перед нами таких речей, не по нраву они нам“».
Такое отношение «турок» к перспективе войны понятно — именно удары печенегов вынудили венгров к откочевке из Причерноморья. Сместившись под давлением печенегов на запад, венгры, в свою очередь, разрушили своими набегами Великоморавское княжество.
Кольцевидная фибула — застежка плаща. Швеция, X в. Автор реконструкции В. Качаев. Такими фибулами с длинными иглами застегивали свои плащи на правом плече воины-викинги.
В XI в. печенегов прогнали из степей половцы, другой тюркоязычный народ, пришедший с востока. Но увлекательная и сложная, растянувшаяся почти на двести лет история русско-половецких отношений лежит уже за рамками нашей книги.
Традиции степных народов стали важным источником военного знания для зарождающейся Руси. Беспрерывные войны со степняками вырастили русскую конницу, которая с XI в. могла на равных биться с половецкими всадниками и долгое время была основной ударной силой русского войска.
А еще один важный импульс в развитии военного дела пришел на Русь из Северной Европы — от скандинавских народов.