После же того, как Марфа огласила радостные новости, люди зависли. Мало у кого их сведения совпали с теми, что произнесла хозяйка. И им показалось, что та их обманывает. Ведь не могут же слухи врать.
– Могут, – произнесла Марфа, прекрасно уловив настроения толпы. – Слухи могут врать. – И зачитала людям письмо, посланное ей супругом. Благо, что в нем не было ничего секретного и интимного. Андрей писал с таким расчетом, что письмо могут перехватить и использовать против него. Приватные вещи он предпочитал передавать лично.
Мужчины выслушали письмо с нарастающей хмуростью на лицах. Исподлобья поглядывая на своих жен и подружек. А те – краснели, бледнели и вообще от стыда не знали куда деться. Ведь их болтовня так исказила сведения, что жуть. Андрей тут уже был не граф, а князь, причем владетельный. И не Триполи, а Римский. Ну и так далее. Все что можно перепутать было перепутано и искажено. Из-за чего выходила полная петрушка. Собственно, Марфа и послушала эту болтовню, прежде чем выходить перед людьми да говорить. Оттого и поняла их удивление и раздражение. Да и за письмом послала, прежде чем к ним выходить.
– И кому ты сказала? – спросила она после той встречи у жены кузнеца.
– Ну… – потупилась женщина.
– Если бы я не догадалась, что ты побежишь болтать и не взяла с собой письмо, то ты выставила бы меня дурой перед моими людьми. А тут и до бунта недалеко.
– Госпожа, прости! – упала она на колене с нескрываемым ужасом в глазах. Марфа говорила холодно и спокойно. А особенной гуманностью она не отличалась. – Бес попутал!
– Попутал?
– Как есть попутал!
– Я ведь специально тебе сказала. Проверяла. Уж больно часто дурные слухи по вотчине ходить стали. – предельно холодно произнесла Марфа.
– Прости! – с ужасом в глазах воскликнула супруга кузнеца, страшащуюся не то потери своего положения «подружки» хозяйки, не то реальной расправы, которая та вполне могла учинить.
– Кому и что ты сказывала.
– Я?
– Да. Ты. – произнесла Марфа и начала вдумчивый допрос.
Ее реально уже допекли инциденты с дурацкими слухами. И ума ей вполне хватало чтобы понять – жена кузнеца и раньше считалась ее подружкой. Только вот слухов дурным не плодилось. Значит появился кто-то еще, кто их искажал. По дури или по злому умыслу – то не важно.
Начали искать.
Уже пару часов спустя Марфе удалось сузить спектр вариантов до нескольких человек. И они, на удивление, оказались не женщинами. Рабочими. Простыми рабочими, что трудились на изготовление кирпичей, прибыв с Тулы около полугода назад. Весной. Вроде как на заработки.
– Петр, – тихо произнесла хозяйка вотчины с очень характерным выражением лица.
– Их убить?
– Нет. Я хочу с ними поговорить. Мне интересно кто их сюда заслал. Вряд ли они настолько глупы, что сами такой дурью занимаются. Бери под белы рученьки и тащи сюда. Посадишь по разным комнатам. И охрану приставь. А потом по одному ко мне веди – поговорим.
– Их немного подготовить?
– Нет. Не стоит. Мало ли мы ошибаемся? А рабочие руки нам всегда пригодятся…
Захват рабочих вылился в проблему.
Заметив пятерку бойцов из охраны вотчины во главе с Петром, они тупо дали деру. Даже не пытаясь выяснить, кто и куда шел да зачем. Видно рыло в пуху было по самые ягодицы.
Петр сразу же организовал погоню. Однако толку она не принесла. Эти работнички укрылись в лесу, где, как позже выяснилось, у них имелась ухоронка. Лошадей там не было. Да и не могло быть. А маленькая лодочка имелась. На ней они и ушли в ночь по реке.
– Ты опросил тех, кто с ним жил и трудился? – выслушав слова Петра, поинтересовалась Марфа.
– Нет.
– Опроси. Я хочу знать, подговаривали ли они их к чему-то. Да и вообще – вдруг они о чем-то проговаривались…
Глава 3
1555 год, 2 октября, Москва
Первые дни своего правления в Туле Андрей не предпринимал никаких шагов и действий. Вообще. Кроме начала вербовки рабочих, будущих бойцов полка и инициации обширных закупок. То есть, сидел в целом тихо.
Почему?
А потому что он не бандюга с большой дороги, а атаман идейный. И все его ребята как один стоят за свободную личность. Кхм. Или это было в другом кино?
Так или иначе, но Андрей решил начать с главного – с плана. И не просто с плана, а с утвержденного плана самим Царем. Ибо так, как он думал, было бы проще затыкать рот всякого рода бузотерам.
Посему он быстро накидал несколько «бумажек» и отправился к Царю. Только уже не верхом, а «вплавь», то есть, на лодке. Так было и быстрее, и безопаснее. Потому что не требовалось форсировать переправы и сложно предсказать – где именно ты пристанешь на ночевку. Да и всадники за лодкой, если не ямные, не угонятся. А значит вероятность внезапного нападения кардинально сокращалась.
Прибыл значит.
Иоанн Васильевич его не стал мариновать. Но и принимал не индивидуально. А, узнав цель визита, собрал малую думу, дабы парень уже перед этими думными чинами защищался. Сам же Царь только наблюдал, да вопрос при случае задавал. Отчего Андрей, войдя в помещение, несколько растерялся. Он-то думал увидеть там Царя с максимум дьяком или еще кем-то. А встретил целое собрание уважаемых людей. Включая хорошо знакомого ему Ивана Шереметьева и патриарха Сильвестра, которого он видел всего несколько раз мельком.
Царь не стал мудрить и сразу объявил правила игры. Так что Андрей несколько секунд помедлив, начал представлять свои проекты уже не Государю, а этим людям. Благо, что разница в подготовленной им речи наблюдалась не сильно большая.
Начал он с регулярного плана Тула и ее городского устава.
Андрей не поленился даже «чертежик» сделать, изобразив текущую Тулу, вписанную в местность и ту, которую он планировал получить.
Основа ее укрепления – кремль, внешняя землебитная стена и кварталы. Первый уже стоял. Со второй никаких вопросов не наблюдалось – каждый из присутствовал прекрасно понимал значение защиты посадов от татарских набегов. А вот по третьему компоненту вопросов посыпалось масса.
Андрей предлагал все постройки в Туле перестроить в камне по единому плану. Так, чтобы они образовывали кварталы с четырьмя воротами. Это позволяло в случае прорыва татар превратить каждый такой квартал в небольшую крепость.
– А почему в камне?
– Чтобы затруднить пожары.
– Затруднить?
– В каменных или кирпичных домах используется дерево, поэтому полностью предотвратить пожары нельзя. А вот затруднить – да. Посему, и обычные пожары вроде тех, что регулярно испепеляют посады Москвы, это позволит предотвратить. И, что намного важнее, остановит поджоги со стороны татар. А то, мало ли, разозлившись своей неудачей, они решатся на пакость?
– И откуда ты столько камня возьмешь?
– Ромейский кирпич. Я из него сейчас строю крепость в вотчине.
– А что это за кирпич?
– Известь, перемешанная с землей. Мои люди ее формуют в кирпичи и дают схватиться. Если лето пролежат, то становятся довольно крепкими. С годами же их крепость только растет.
– А чего же ныне так не строят? – явно желая съязвить, поинтересовался князь Курбский.
– Убогие потомки, – максимально добродушно улыбнувшись, ответил Андрей.
Тот хотел было уже открыть рот. Но не найдя слов, закрыл его.
Царь же едва заметно усмехнулся. Курбский частенько выступал оппонентом Государю и говорить умел довольно складно. И Царю было приятно, что его кто-то заткнул за пояс. Причем без его личного участия.
С городским уставом вопросов, на удивление, почти не было. Настолько, что парень даже опешил.
– А что тут обсуждать? – усмехнулся Шереметьев. – Пробовать надо. Дело то новое, неиспробованное. Город, который служит. Такого еще не было.
А вот с полковым уставом так все легко не утряслось.
Парень предлагал полностью перестроить полк на чудный, дивный и невиданный лад. Поставить всех – и строевых, и не строевых, на довольствие. Выделив им служилый оклад, который оплачивать с доходов от полковых земель. Полк поселить в городе – в казармах. Постоянно упражнять. Единообразно вооружать. Ввести в полку полностью новую структуру с воинскими званиями, субординацией и так далее. Утвердить правила патрульно-постовой службы и наказания. И многое, многое, другое.
Андрей читал.
А Курбский и прочие возмущались, отпуская время от времени едкие комментарии.
– Князь, – устав от этого цирка, наконец, произнес парень. – А что тебе не нравится?
– То, что ты предлагаешь – сущий вздор!
– Ты татар бил?
– Бил.
– Добрые воины?
– К чему ты клонишь? – нахмурился Курбский.
– К тому, что цезарцы татар за воинов не считают. Для них они просто разбойный сброд. Цезарцев же постоянно колотят ордонансовые компании[2] царя франков, устройство которых частью я описываю. А те компании бьют терции гишпанцев. И их лучшие решения я тут вам и зачитываю, среди прочего.
– Откуда мне знать, что это так? – скривился Курбский.
– Найми учителей, – пожал плечами Андрей. – Испанские терции ныне – самые сильные войска. Против них никто не может устоять. Равно как и жандармы ордонансовых кампаний Руа ля Франс. Две три терции размотают все войско Руси в пух и прах. Причем не вспотев. И тебе, князь, как одному из лучших командиров нашего Государя, грешно не следить за тем, как воюют в других странах. Ведь если эти враги придут, то что ты с ними будешь делать?
Курбский покраснел. Запыхтел как паровоз. И уже хотел что-то сказать, но его перебил Сильвестр:
– А эти саперы, они откуда?
– Османы. Успех их военных походов связан не с могуществом их воинов. Нет. Они просто собирают в единый кулак многих. Для чего уделяют очень большое внимание наведению мостов, снабжению кормами и воинскими припасами, ремонтом дорог.
– А почему бы нам так не поступать? – спросил Шереметьев.
– Мы живем севернее. Земля нашего Государя родит меньше кормов и в ней живет НАМНОГО меньше людей. Мы просто останемся без людей, если станем им подражать в полной мере. Кроме того – расстояния. Османские расстояния – ничто по сравнению с российскими. Тем более большую часть тяжелого снабжения они могут осуществлять по морю. Нам в этом плане намного разумнее держаться тех приемов, которые позволяют шахиншаху Тахмаспу бить всех своих врагов. То есть, опираясь на значительно меньшие, но очень хорошо вооруженные и подготовленные отряды.