– Финан! – окликнул его я, но он на меня не смотрел. – Финан!
На этот раз ирландец поднял глаза.
– Я думаю, это был мой сын, – выдавил он.
– Кто? – опешив, переспросил я.
– Сын или племянник, не знаю. Прости меня Господь, я не знаю. Но я убил его.
Он побрел прочь.
– Мне жаль, – повторил Этельстан тоном таким же несчастным, как у Финана. Он смотрел на дым, медленно ползущий над рекой. – Они явились ночью, а обнаружили их, только когда увидели пламя. Мне очень жаль. Я подвел тебя.
– Не глупи! – фыркнул я. – Ты не мог остановить такой флот!
Я махнул рукой, указывая на поворот, где за деревьями скрылся последний из драккаров морского конунга. Один из наших горящих кораблей вздрогнул, и пар с шипением смешался с облаком дыма.
– Я намеревался дать им бой, – добавил Этельстан.
– Тогда ты просто дурак, – отрезал я.
Парень нахмурился, потом указал на догорающие суда и тушу забитого бычка.
– Я хотел остановить это! – возразил он.
– Ты выбираешь свои битвы, – сурово заявил я. – За стенами тебе ничто не угрожало, тогда зачем терять людей? Флот остановить ты не мог. К тому же норманны желали, чтобы ты вышел и сразился с ними, а никогда не стоит делать того, чего хочет враг.
– Господин, я так ему и сказал, – вступил в разговор Редвальд.
Редвальд – пожилой мерсиец, человек осторожный, и его я отрядил в Брунанбург советником к Этельстану. Принц командовал гарнизоном, но он был юн, поэтому я приставил к нему с полдюжины из тех, кто постарше и поопытнее, дабы они удержали парня от ошибок молодости.
– Они хотели, чтобы мы вышли? – озадаченно спросил Этельстан.
– А где им сподручнее дать тебе бой? – осведомился я. – Под этими стенами? Или в открытом поле, «стена щитов» против «стены щитов»?
– Я так ему и сказал! – воскликнул Редвальд, но я не обратил на него внимания.
– Выбирай свои битвы! – рявкнул я Этельстану. – Вот это место промеж ушей отведено для того, чтобы ты думал! Если будешь бросаться в бой сразу, как только заметишь врага, заслужишь раннюю могилу.
– Так… – заикнулся Редвальд.
– Так ты ему и сказал, знаю! А теперь заткнись!
Я смотрел вверх по течению опустевшей реки. Рагналл привел в Британию армию, но как намерен ею распорядиться? Ему нужна земля, чтобы кормить своих людей, нужна крепость, чтобы защищать их. Брунанбург он миновал, но не входит ли в его планы развернуться и напасть на Сестер? Римские стены делают этот город прекрасной опорной базой, но и одновременно ужасным препятствием. Так куда же идет морской конунг?
– Но ведь ты именно так и поступил! – прервал Этельстан цепь моих размышлений.
– Как?
– Напал на врага! – Вид у него был возмущенный. – Только что! С ходу налетел с холма, а ведь противник превосходил тебя.
– Мне требовались языки, жалкий ты недомерок!
Я хотел выяснить, как Рагналл поднялся по реке в темноте. Столь многочисленный флот смог миновать отмели Мэрса, не потеряв застрявшим ни единого корабля, либо благодаря какой-то невероятной удаче, либо Иварсон даже еще более умелый судоводитель, чем предполагает его репутация. То было впечатляющее достижение мореходного мастерства, но одновременно совершенно излишнее. Флот его был огромен, а у нас имелась всего дюжина лодок. Он смёл бы нас, не пошевелив даже веслом, и все же предпочел напасть ночью. К чему такой риск?
– Не хотел, чтобы мы перегородили фарватер, – высказал догадку сын.
Вполне вероятно. Получив предупреждение хотя бы за пару часов, мы могли бы затопить наши корабли в главном течении. Рано или поздно Рагналл придет, но будет ждать прилива, да и провести его тяжелые драккары будет нелегко. А мы тем временем отправили бы гонцов вверх по реке, чтобы там тоже перегораживали Мэрс и подтягивали воинов для горячей встречи. Так же он проскользнул мимо нас, нанес урон и уже проникает вглубь страны.
– Это были фризы, – уныло промолвил Этельстан.
– Фризы?
– Вчера вечером появились три купеческих судна. Причалили на реке. Они везли шкуры из Дифлина.
– Вы досмотрели их?
Принц замотал головой:
– Они заявили, что у них на борту была зараза.
– Поэтому на борт вы не поднимались?
– Там же зараза!
В обязанности гарнизона Брунанбурга входила проверка всех входящих в реку кораблей, по большей части с целью обложить пошлиной доставляемые в трюме товары, но никто не станет досматривать судно с больными на борту.
– Они сообщили, что везут шкуры, – пояснил Этельстан. – И уплатили деньги.
– И вы оставили их в покое?
Принц горестно кивнул. Пленники поведали остальное. Три купеческих корабля бросили якоря там, где фарватер Мэрса был самым узким, где больше всего для флота есть риск сесть на мель. «Купцы» зажгли фонари, чем и помогли драккарам Рагналла благополучно миновать опасное место. Прилив довершил дело. Позволь судну дрейфовать – и оно, как правило, будет придерживаться самого быстрого течения в самом глубоком канале. Поэтому, пройдя мимо трех «купцов», морскому конунгу оставалось только дать приливу доставить его к нашей пристани. Здесь он спалил и пристань, и корабли, поэтому теперь мог пользоваться рекой без всякой опаски. И получать подкрепления из своего морского королевства. Рагналл пробил нашу защиту на Мэрсе и сейчас оказался с армией внутри Британии.
Судьбу пленников я предоставил решать Этельстану. Их насчитывалось четырнадцать, и принц предпочел казнить их.
– Дождитесь отлива, – велел он Редвальду. – И привяжите их к столбам. – Этельстан кивнул на обугленные сваи, вкривь и вкось торчащие из бурлящей реки. – Пусть потонут с приливом.
Я уже послал Бедвульфа на восток, но новостей ранее конца дня не ожидал. Ситрику же приказал отрядить дозор на юг.
– Пусть гонят во весь опор, – распорядился я. – И сообщат леди Этельфлэд о случившемся. Передай, что мне нужны воины. Много воинов – все до единого!
– Под Сестером? – уточнил Ситрик.
Я в раздумье покачал головой:
– Скажи, пусть посылает их к Ликкелфилду. И что я иду туда.
Я повернулся и указал на Этельстана:
– Ты отправляешься со мной, ваше высочество. И захвати с собой большую часть гарнизона Брунанбурга. А ты, – я обратился к Редвальду, – останешься здесь. Обороняй бург. Можешь оставить пятьдесят человек.
– Пятьдесят? Но этого мало…
– Сорок! – отрезал я. – И если потеряешь его, я вырежу тебе почки и съем.
Так или иначе мы были на войне…
Финан сидел у воды на выброшенном рекой большом бревне. Я присел рядом.
– Расскажи мне. – Я кивнул в сторону трупа, все еще пришпиленного копьем.
– Что ты хочешь узнать?
– То, что ты захочешь поведать.
Мы молчали. Над нами пронеслись гуси, хлопанье крыльев нарушило утреннее затишье. Налетел и прошел короткий дождь. Один из убитых испустил газы.
– Мы идем в Ликкелфилд, – сообщил я.
Финан кивнул.
– Почему Ликкелфилд? – спросил он немного погодя.
Вопрос был задан приличия ради – ему не было дела ни до Рагналла, ни до норманнов и ни до кого-либо еще, не считая пронзенного копьем трупа на берегу реки.
– Потому, что я не знаю, куда идет Рагналл. Но из Ликкелфилда мы без труда можем выступить и на юг, и на север.
– Юг и север, – покорно повторил ирландец.
– Ублюдку нужны земли. И он попробует захватить их либо в Северной Мерсии, либо в Южной Нортумбрии. Нам нужно быстро остановить его.
– Он пойдет на север, – заявил Финан, хотя до сих пор говорил не думая. Потом пожал плечами. – С какой стати ему выбирать войну с Мерсией?
Я подозревал, что мой друг прав. Мерсия стала могущественной, ее границы ощетинились бургами, укрепленными городами, зато на север простирались беспокойные земли Нортумбрии. То были владения данов, но их правители постоянно грызлись между собой. Сильный человек вроде Рагналла способен объединить их. Я без конца повторял Этельфлэд, что нам следует идти на север и отобрать земли у расколотых на группы данов, но она отказывалась вторгаться в Нортумбрию, пока ее брат Эдуард не приведет на помощь полки западных саксов.
– Отправится ли Рагналл на север или на юг, самое время дать ему отпор, – решил я. – Он только что прибыл сюда. Незнаком с местностью. Хэстен, разумеется, все тут знает, но вот вопрос – насколько доверяет Рагналл этому куску куньего дерьма? Нам известно со слов пленных, что собранная морским конунгом армия никогда еще не сражалась в одном строю, поэтому нам нужно ударить сейчас, прежде чем норманны подыщут убежище и почувствуют себя в безопасности. Мы сделаем то, что сделали ирландцы, – дадим Рагналлу понять, что ему тут не рады.
Снова тишина. Я следил за гусями, ища в их числе предзнаменование, но птиц было слишком много, чтобы сосчитать. Гусь – символ Этельфлэд, и разве гуси не добрый знак? Я прикоснулся к молоту на шее. Финан заметил жест и нахмурился. Потом сжал висящее на груди распятие и, переменившись вдруг в лице, дернул с такой силой, что кожаный ремешок оборвался. Некоторое время смотрел на серебряную безделушку, потом зашвырнул ее в воду.
– Я попаду в ад, – сообщил он.
На миг я потерял дар речи.
– Ну хотя бы мы по-прежнему будем вместе, – выдавил наконец я.
– Угу, – без улыбки отозвался друг. – Тот, кто убивает кровного родича, – проклят.
– Это тебе христианские попы сказали?
– Нет.
– Тогда откуда ты знаешь?
– Просто знаю. Вот почему мой брат не убил меня, а продал тому ублюдку-работорговцу.
Так мы с Финаном познакомились: прикованные рабскими цепями к скамье и ворочающие длинными веслами. У нас на коже до сих пор сохранилось клеймо, хотя наш хозяин давно умер – его зарубил Финан в приступе ярости.
– С чего брату вздумалось избавиться от тебя? – поинтересовался я, понимая, что ступаю на зыбкую почву.
За все долгие годы нашей дружбы мне так и не удалось узнать, почему Финан стал изгнанником в родной Ирландии.
– Женщина. – Он скривился.
– Удиви меня, – хмыкнул я.