И наконец, несколько слов о болезни Рансимана. В течение долгого времени я очень интересовался эпидемиологией. Если бы я был по-настоящему смелым человеком, я, возможно, стал бы врачом. Не будучи достаточно храбрым, я стал солдатом. Но меня очень интересует влияние эпидемий на ход истории, идет ли речь об эпидемии чумы под названием «Черная смерть» или раке желудка, гепатите и других инорекционных заболеваний на политическое сознание жителей территорий, расположенных вокруг Аральского моря в Советском Союзе. Думая о феномене СПИДа, когда болезнь оказала гораздо большее влияние на общественное сознание, чем на общую смертность в США, я пытался представить себе, какое влияние может оказать сегодня по-настоящему страшная и заразная болезнь. С одной стороны, уровень медицинского обслуживания в развитых странах удивительно высок, с другой стороны, в силу развития технологий окружающий нас мир сильно отравлен. Болезнь, которая раньше распространялась от Китая до Ла-Манша за одно-два десятилетия, сейчас требуется один день. У нас появилось множество новых переносчиков инфекции. В действительности, не гомосексуалисты или грязные шприцы явились причиной появления СПИДа на благополучном Западе, а самолеты.
Это до неприличия американская книга. Мы, американцы, представлены на страницах этой книги как отличные ребята, так как, с моей точки зрения, мы такими и являемся в реальной жизни. Вот уже больше десять лет, как я живу и работаю за пределами Родины. Вместо того чтобы проникнуться любовью к другим странам, я обнаружил, что я еще больше утверждаюсь в своем убеждении, что Соединенные Штаты являются в настоящее время величайшей страной мира. Конечно, и у нас, американцев, есть свои недостатки. Временами мы совершали глупые ошибки. Но только благодаря нам хотя бы какая-то небольшая часть населения Земли может жить сегодня в мире и благополучии. И никогда еще не было такого великодушного победителя и такого благородного союзника. Наши ошибки совершались из наилучших побуждений, а наши жертвы оправдывали многое в истории человечества. Мне остается только надеяться, что эта книга, несмотря на все ее многочисленные недостатки, послужит процветанию моей страны.
Книга перваяПутешествие
На свете происходят вещи,
На которые нельзя смотреть без боли.
Таков закон: нет находок без потерь.
И, злобствуя, Небо наказывает
Прекрасных женщин.
Памяти Эмори Антона
Пролог
В год от Рождества Христова 2005-й Соединенные Штаты Америки совершили роковую ошибку. В ходе очередного внутреннего кризиса в пост-мобутовском Заире ЮАР захватила обширный и богатый полезными ископаемыми район в провинции Шаба. Связанные обязательствами полузабытых договоров, абсолютно не ориентирующиеся в тонкостях обстановки на местах и охваченные стремлением рассеять зародившиеся в мире сомнения относительно нашей роли сверхдержавы, мы высадили в Киншасе Восемнадцатый воздушно-десантный корпус. Операция проходила медленно и с многочисленными срывами. В период эйфории разоружения девяностых годов, когда сухопутные войска стали считаться анахронизмом и нелепостью, армия оказалась обескровленной. Однако мы все еще верили в свои силы.
Восемнадцатый воздушно-десантный корпус высадился на смертельно больном континенте.
Богатые державы всего мира давно махнули рукой на большинство африканских стран. Неспособная прокормить свое население, неспособная платить по счетам и раздражающая всех неумением хоть как-то управлять сама собой, Африка не могла предложить ничего, кроме все еще открываемых то тут, то там месторождений и редеющих стад диких животных, которые постепенно становились в глазах цивилизованного мира более ценными, чем миллионы обездоленных африканцев. Континент умирал. Сперва пандемия СПИДа убила всю прелесть сафари с фотоаппаратом в руках, затем в самом начале нового столетия еще одна беда выросла из зарослей буша.
Но подобные соображения не остановили американцев. Мы убедили себя, что доносившиеся до нас слегка фальшивые звуки – не что иное, как зов долга, и отправили на этот зов лучшее из того, что имели. Пыхтя и отдуваясь от усталости, наши воины подняли флаг США в самом сердце страны, для которой они были плохо экипированы, плохо подготовлены и о которой они пребывали в счастливом неведении.
Но все это вроде бы не имело значения. Американцы все-таки высадились, да и сама операция казалась не более чем пустой формальностью для тех людей, которые принимали решения.
Никто всерьез не верил, что южноафриканцы станут драться.
1Африка 2005 год
К аэродрому подлетаешь над ковром колышущихся трав. От грохота и бегущей по земле тени железных птиц животные сперва обращаются в бегство, а потом долго глядят ей вслед.
В летном комбинезоне и шлеме невыносимо жарко, и воды уже не хватает, но все же патрулирование вносит хоть какое-то разнообразие в монотонность лагерной жизни. Вы проноситесь над светло-коричневым морем травы, едва не цепляясь за корявые ветки кустарника, и голос далекого авиадиспетчера усыпляюще гудит в наушниках. Потом рельеф местности начинает меняться. Но только чуть-чуть. Терриконы у шахт виднеются издалека, и нет необходимости следить за показаниями приборов.
Ему хотелось летать. Ему всегда хотелось летать. Разве осталось еще какое-нибудь достойное занятие в нашей однообразной жизни? Но теперь, когда уже видна база эскадрильи, сидящий в пилоте прагматик торопится поскорее оказаться на твердой земле.
Заходя на посадку, он облетает самую высокую пирамиду из пустой породы, и металлические крыши добывающего комплекса вспыхивают в лучах высокого солнца Южного Заира.
Провинция Шаба, иначе – Катанга. Бормоча себе под нос ругательства, он слегка отворачивается. Теперь, когда солнце больше не слепит глаза, он видит россыпь военных палаток и идеально ровные ряды вертолетов, отдыхающих в пятнистой тени маскировочных сеток. Красно-белый флаг воздушно-десантных войск ожил на единственном двухэтажном здании, и пыль, вздымаясь, тянется к его машине. Солдат с непокрытой головой в авиаторских очках и закрывающем рот и нос коричневом хлопчатобумажном платке поднимает руки. Иди к папочке.
Африка исчезает в буром урагане.
Вот он и дома. Разминая затекшие в полете ноги, он смотрел на знакомый аэродромный пейзаж, одинаковый в любом уголке земного шара: заправщики, линии разметки, предупреждающие знаки, переносные сигнальные фонари, ветряные «сачки», палатки медиков с закатанными вверх пологами и аккуратными рядами коек, а на них – тщательно свернутые или сложенные спальные мешки, солдаты в футболках и с именными медальонами, похожими на дешевые украшения. Разорванные коричневые картонки из-под сухих пайков. Техасская жара. И никакой войны.
Привычная рутина жизни в полевых лагерях быстро вступила в свои права. Регулярные патрульные полеты над пустынными южными районами. Ожидание боевых действий сменилось естественным и очевидным чувством разочарования, к которому примешивалось и некоторое облегчение. Солдаты проклинали погоду, безрадостный ландшафт, насекомых и вездесущих змей, пайки и начальство, которое никогда не знало, что же в точности происходит, и, соответственно, все делало не так. Некоторые бурчали, что армия США снова сделала плохой выбор и что все заирцы – ни на что не годные бестолочи. Те несколько книг, которые солдаты, собираясь в дорогу, сунули в рюкзаки и полевые сумки, уже были прочитаны, сменили владельцев и прочитаны еще раз.
– Привет, Джордж, – бросил его приятель капитан, проходя вдоль шеренги походных коек. – Что почитываешь?
Капитан Тейлор молча показал ему книгу в бумажном переплете.
– Похоже на роман ужасов, верно?
– Не совсем, – отозвался Тейлор, лениво растянувшись на койке. – «Черное сердце».
Приятель рассмеялся.
– Мне сразу вспомнилась одна из моих подружек. Хочешь пивка, Джордж?
– У меня есть.
Капитан добродушно улыбнулся. «Капитан Джордж Тейлор, командир звена. Летчик милостью Божьей». И он зашагал по направлению к полевой столовой.
Тейлор и его товарищи проводили свободное от полетов время, покрываясь великолепным загаром и слушая англоязычную станцию южноафриканского радио, которая ловилась здесь лучше всего и передавала самую хорошую музыку… Женщины-ведущие, с их будоражившим воображение иноземным акцентом, никогда ни словом не упоминали о кризисе, эпидемии или появлении американских войск, но по мере того как ситуация начала, похоже, входить в норму, все чаще стали посвящать песни «одиноким солдатам на севере». Всеобщей любимицей стала девушка по имени Марии Уайтвотер, которую армейские слушатели быстро переименовали в Марни-Отсоси-У-Меня. Когда не было полетных заданий и жаркое солнце выгоняло всех из душных палаток, Тейлор любил лежать в сетчатом гамаке с приятно холодившей кожу баночкой пива на животе, покрываться бронзовым загаром, от которого дома девочки посходят с ума, и слушать по радио дразнящий голос. Он знал, что она непременно блондинка. И испорченная сверх всякой меры.
Никакой войны. Только палящее солнце, скука и дурная пища. В части Тейлора никто не заразился болезнью Рансимана, и гулявшие среди солдат слухи об участившихся случаях БР ближе к Колвези или в Киншасе мало волновали авиаторов в их замкнутом мирке. То была чья-то чужая головная боль, казавшаяся гораздо менее важной, чем разговоры о том, сколько еще им здесь торчать до возвращения домой. Они спорили, водились ли когда-нибудь в этой части Африки слоны, и обалдевшие от скуки молодые пилоты нарушали летную дисциплину, пытаясь сфотографировать на память других, не таких крупных представителей африканской флоры, которых они замечали во время патрульных полетов. Порой, как озарение, Тейлора посещало предчувствие, что эти бесконечно длинные жаркие дни – не что иное, как райская идиллия перед катастрофой. Но такие мысли быстро исчезали, и большую часть времени его просто тяготила бессмысленность и монотонность его нынешней жизни.