Жили-были так все восемь лет, пока не началась настоящая и очень жестокая война, которую почему-то назвали специальной военной операцией, где почти мирный полувоенный быт батареи сменился кардинально. И всё пришлось умножить на десять. И парней в десять раз больше стало в сырую земельку ложиться, и число вдов увеличилось, и костылей с протезами начали сверх мирного плана нарезать. А ещё выяснилось, что реально воевать научились именно такие пацаны, какие служили всё это время, с 2014-го по самый февраль 2022 года в Народной милиции ДНР и ЛИР, а проще – в ополчении.
Появились частные военные компании, состоящие из бывших бойцов, прошедших боевое ополчение Донбасса. Истории о подвигах «Вагнера» справедливо покрыли стыд поражений под Харьковом и Херсоном. Бездарные операции штабных генералов из Москвы жизнями тысяч русских солдат оплатили их мамы и жёны, а позор тупоголовых и кругловатых командиров весны двадцать второго Россия залила слезами непрерывных дождей бесснежной зимы двадцать третьего года, когда концу войны не было даже запаха.
Но батарея самоходных 122-миллиметровых артиллерийских орудий с ласковым названием «Гвоздика» под командованием уже капитана Котова Константина продолжала свою войну. Продолжали не только те, кто дожил до неё, но и те, кто погиб, приближая победный марш по поверженной фашистской Украине. В этот последний и решительный бой до сих пор идут все. Идёт в бой Коляныч, убитый шальным осколком летом 2017-го, продолжает давить на педали самоходки Артём, ушедший из жизни от разрыва сердца после непрерывного утомительного боя весной 2018-го, не останавливается заряжать Дёма, павший смертью храбрых незадолго до начала спецоперации. Продолжают свой ратный путь бывшие шахтёры, металлурги, учителя, строители, ставшие неожиданно для себя артиллеристами, танкистами, стрелками, разведчиками и сложившие головы с самой весны 2014-го до того долгожданного дня, когда наконец большая Россия, медленно расправляя отяжелевшие плечи и злобно хмуря тучные брови, соизволила прийти на помощь… Все эти люди из батареи Кости Котова, гаубичники капитана Лёхи Фирсова, бойцы «Спарты» и «Сомали», воины шахтёрской бригады «Кальмиус» и штурмовики Первой Славянской идут в бой с нами, в одном ряду, плечом к плечу, как Александр Захарченко, Арсен Павлов – Моторола, Миша Толстых-Гиви, Олег Мамиев-Мамай, Владимир Жога, Ольга Качура-Корса.
И это наш общий последний бой, в котором нет права остаться побеждённым ради самой главной справедливости, данной нам Богом, – ради жизни и продолжения её в наших детях и правнуках. Ради продолжения её в нашей стране с таким простым, но гордым именем – Россия.
Вот такая обыкновенная история одной батареи.
P. S. Летом 2022 года по всем каналам в России и в ДНР показали сюжет, как военнопленный, взятый в руинах «Азовстали», на камеру уверял, что он был чуть ли не главным поваром и тяжелее половника в руках ничего не держал. Потом в кабинет для допросов завели парня в гражданской одежде, при виде которого «повар» чуть не лишился чувств и, немного придя в себя, начал униженно плакать, умолять и совсем потерял человеческий облик. Упав на колени в припадке безудержного рыдания, покрываясь слюнями и глотая растекающиеся сопли, он неистово начал просить прощения у ног вошедшего. Перед этой мразью гордо и спокойно стоял наш Витя Грек, умудрившийся через семь лет снова угодить в плен к нацистам во время операции по освобождению Мариуполя – родного для Виктора города. Его напарника-разведчика, с которым он был схвачен, убили, а Виктору пробили голову молотком так, что мозги вылезли наружу. Так фашисты и посчитали Грека мёртвым… А он выжил и теперь пришёл получить по счетам.
Мы все так придём. Каждый спросит и за себя, и за того парня, который не дошёл. Мы дойдём и спросим.
Обязательно спросим.
Раскалённый август(Повесть в девяти главах с прологом и эпилогом)
Пролог
Измытаривающий август две тысячи пятнадцатого запомнился палящим солнцем, превращавшим донецкую степь в раскалённый сотейник, высушивая до трещин грунтовые стены глубоких землянок. Лишь воды Кальмиуса спасали изнурённых бойцов, испытывающих на себе каждодневный рецидив недосыпа на протяжении последних двух месяцев.
Вода оставила часть некогда широкого русла реки, образовав на суше оазис, покрытый густым кустарником и богатыми зарослями ивы. Кальмиус же излучиной прижимался к высокому берегу, составленному из гранитных скал, помнящих ещё времена азовских болгар, скифов и сарматов.
Теперь в тени этих скал под навесом естественной маскировки из рубленых веток уже несколько недель стояла батарея 122-миллиметровых гаубиц.
Почти полтора года прошло с того дня, как началась и всё не могла закончиться война на Донбассе, выкашивая с каждым днём десятки, сотни солдат и мирных граждан с обеих сторон линии соприкосновения. Части украинской армии и добровольческие нацистские формирования как реванш за разгром под Дебальцево и позор многочисленных «котлов» ещё предпринимали неистово отчаянные, но мучительно бесплодные попытки прорывов и наступлений на всех участках фронта. Особенно активно в тот раскалённый август противник беспокоил южные и юго-западные направления обороны, надеясь отрезать республики Донбасса от Азовского моря и прилегающего участка границы с Россией.
Глава 1
Вырытые землянки в жару использовались лишь в качестве убежища и складирования боекомплекта. Водители «квартировали» в кузовах своих же «Уралов», чем были почти гарантировано обезопашены от незапланированных встреч с ползучими гадами, пресмыкающимися возле воды, и с опасной полёвкой, расплодившейся рядом с провиантом. Основной личный состав располагался в палатках, выставленных кругом под склонёнными почти до земли ветвями трёх древних ракит.
На обед снова привезли капустные щи, перловку с тушёнкой и какую-то коричневатую мутную сладкую жидкость, почему-то называемую чаем.
– Слышишь, Лёха, – постукивая алюминиевой ложкой о дно такой же миски, обратился к комбату наводчик Бурый, – если нам летом в жару обед холодным привозят, скажи, шо мы зимой хавать будем? Может, пока тут торчим, печку сварганим?
Лейтенант молча доедал кашу, и за него решил ответить Андрюха Тень – топогеодезист батареи:
– Ты, Бурый, не надейся, шо война так долго протянется. Слыхал про скорое большое перемирие? Глядь, по домам к зиме разойдёмся.
– Это ему покоя никак не даёт, шо в Донецке есть проспект генерала Гурова, а по имени Бурого нема даже захудалого переулочка или тупичка, – смеясь, вставил на южном русском суржике заряжающий четвёртого орудия Тоша.
Народ заголосил мужским дружным хохотом.
– Шутки шутками, – наконец в разговор вступил командир батареи, – не похоже, пацаны, что так скоро всё кончится, и думаю я, кабы и в самделе не начать нам подыскивать хоть в нашем посёлке какую-нибудь улочку без названия. Ну что, Бурый, сойдёт тупик в районном центре ради твоего героического позывного?
Мужики не унимались, продолжая подогревать разговор гоготом.
– Чего ржёте? Может, и мне звезду Героя дадут? – полушутя, с обиженным лицом ответил Бурый.
– Это ты в Широкино поезжай, – послышался голос из обедающих в тени, у самой речки, – его раз шесть туды-сюды за месяц брали, то наши, то «укропы». Там тебе будет или медаль на грудь, или клизма в задницу. Это как в бою увернёшься!
Снова раздался смех.
– Тут, Бурый, главное, незаметно к танку подползти, влезть на башню и по кумполу его, по кумполу! – не унимались шутники.
– А если башня открыта, то прямо туда гранатку. И переименуют Широкино в Бурыкино… Правда, на этот раз посмертно! Гы-гы-гы!
– Это же не самоходка. Танк в атаку с закрытым люком идёт, да и самоходчики его держат открытым, пока на месте стоят.
– Да-а! Самоходка-вещь! Сама снаряды свои возит, и расчёт с персональным транспортом. Заряжающий на автоматике снаряды подаёт. Не то что мы – без буксира, як без ног. Сами таскаем, с грунта заряжаем, – вдруг заговорил командир четвёртого расчёта Дима с позывным Бублик.
– Ага, – с сарказмом вставил Тоха, – автоматика только при заведённом движке будет работать, а солярки у них, говорят, чтобы доехать до огневой и обратно. Так что ручками, ручками. Да и заряжающий там один и на болванки, и на гильзы. Я уж лучше тут, на свежем воздухе, побегаю с напарником. Да и во время прилётов всему экипажу одна могила и одна хана. А тут хоть в укрытие можно спрыгнуть. Скажи, Лёха? Правда же?
– Правда, Тоха, только на войне выживает не тот, кто смелее, шустрее, сильнее, а тот, кому карта ляжет козырная. Повезёт – выживешь, нет – тут уж некого винить, такова судьба. Если уж смерть уготована, то она тебя везде найдёт. Хоть в окопе, хоть в танке, хоть в блиндаже, хоть на бабе. Да хоть на горшке с выпученными глазами! – под новый приступ всеобщего весёлого шума шутливо вскричал на последних словах комбат.
Кто-то затянул незамысловатую частушку:
Самоходку танк любил,
В лес гулять её водил.
Да от такого романа
Вся рожа переломана…
Кухня уехала. Закурили. Кто-то разложил нарды. Кому-то приспичило стирку затеять-благо стоит жара и форма сохнет моментально. Большинство отправилось искать поудобнее и потенистее место, чтобы позволить организму добрать недостающие часы потерянного ночью сна.
Не тратил время зря только Миша Браконьер – механик-водитель «мотолыги» (многоцелевого тягача лёгкого бронирования). Прихватив вещевой мешок со снастями, ведро и широченную сеть, он отправился на пару с новеньким батарейцем Лёней Студентом на рыбалку. Надо сказать, что снастей особенно и не было, если не считать двухсотграммовую тротиловую шашку и моток огнепроводного шнура.
Проходя мимо дремавших в тени ракит сослуживцев, Миша многообещающе бросил:
– Братва, сегодня на ужин уха. Готовьте казанок с водой. Гы-гы-гы…