Германии известно все о силах России — об их численности, расположении и военном снаряжении. Мы требуем от нашей великой союзницы лишь того, чтобы нам была предоставлены сведения, которыми уже располагают ее враги'.
Через два или три дня после того, как был разослал мой меморандум, лорд Китченер разослал свой ответ на него. Этот документ был образчиком того смешения проницательности и тупости, которые составили умственный багаж этого исключительного человека: 'Я хотел бы сделать следующее замечание по поводу весьма интересной записки, канцлера казначейства о ведении войны.
Канцлер справедливо указывает, что русский колосс, как некоторые называли нашу союзницу — Россию, не имел того влияния на ход войны, какого ожидали оптимисты. Тем не менее, по моему мнению, Россия вела борьбу исключительно успешно и, по моему мнению, она спасет нам шесть месяцев из тех трех лет, которые, — как помнят мои коллеги, я указал в палате лордов, — может продлиться война.
Мы должны помнить, что с самого начала нашим главным союзником было время, и хотя немцы напрягли все силы, им не удалось нанести нам окончательного удара в течение семи месяцев войны. Правда, они занимают большие территории за пределами Германии, но из-за одного этого война вовсе не обязательно должна закончиться в их пользу'.
Таким образом, я оставался беспомощным зрителем, который не занимал такого официального положения и не имел такого личного влияния на военных руководителей страны, которое позволяло бы мне действительно вмешаться в ход дел.
В то же время немцы обратили свое внимание на восток, решив не только помочь находившимся в тяжелом положении австрийцам, но и стремясь разбить русскую армию на протяжении всего восточного фронта и по возможности уничтожить ее.
Катастрофа в России
Великое отступление 1915 г., когда русские армии были в беспорядке и с небывалыми потерями оттеснены из Польши и Прибалтики до самой Риги, объяснялось исключительно недостатком у русских артиллерии, винтовок и снарядов. В моем распоряжении находятся относящиеся к тому времени донесения британских офицеров о России, где оии наблюдали эту кампанию; я также имел возможность познакомиться с некоторыми письмами русских генералов с фронта в военное министерство. И те и другие документы дают нам убедительное и живое доказательство, что поражение русской армии было вызвало недостатком военного снаряжения.
Еще в конце 1914 г. сопротивление русской армии угрожало прекратиться вследствие недостатка артиллерии л снарядов. В ноябре и декабре 1914 т. генерал Янушкевич, начальник штаба главнокомандующего великого князя Николая Николаевича, посылал отчаянные письма с фронта военному министру генералу Сухомлинову.
Я привожу ниже несколько примеров, взятых из этих писем; при чтении этих извлечении может показаться, что мы имеем дело с истерическими выкриками, если бы не то, что эти донесения были вполне оправданы трагической действительностью.
Янушкевич — Сухомлинову.
'2/XI 1914 г.
…Буду бесконечно Вам благодарен за армию, если признаете возможным подтянуть Рузского для скорейшей выделки снарядов. Это мой кошмар. С уменьшением числа орудий и числа патронов стали выбывать из строя намного больше солдат'. (Янушкевич заявил даже, что одно лишь появление снарядов на фронге, даже не взрывающихся, может поднять дух войск.)
«…Нельзя ли сверх всего увеличить число гранат (трубок не надо, а выстрелы будут). Все же будет поддержка духа войск. (Утопающий хватается за соломинку)».
Генерал Сухомлинов в ответ послал телеграмму, которой хотел несколько успокоить Янушкевича, но которая должна была произвести на него тяжелое впечатление. Сухомлинов делал все, что мог, чтобы увеличить производство военного снаряжения, но ему приходилось писать следующее:
«…Сам езжу по заводам и понукаю, но натыкаюсь на забастовки, отсутствие угля, недоставку станков из-за границы, — у нас их нет».
Приходилось винить рабочих, углекопов, железнодорожников и заграницу. Не виноваты были только одни царские министры.
Насколько пренебрегали вопросом о снаряжении несчастных русских солдат, явствует из более подробного письма Янушкевича Сухомлинову от 6 декабря 1914 г.:
«Знаю, что причиняю Вам хлопоты и тревогу своимп воплями, но что же делать. Ведь волосы дыбом становятся при мысли, что по недостатку патронов и винтовок придется покориться Вильгельму… Чем меньше патронов, тем больше потери. Если бы сразу влить тысяч 150–250, то можно было бы в 1–2 недели отбросить противника и сразу выиграть положение… Вот почему я считаю своим долгом бить Вам челом. Много людей без сапог отмораживают ноги, без полушубков или телогреек начинают сильно простуживаться. В результате там, где перебиты офицеры, начались массовые сдачи в плен, иногда по инициативе прапорщиков. 'Чего нам дохнуть голодными и холодными, без сапог, артиллерия молчит, а нас быот, как куропаток. У немцев лучше. Идем».
Казаков, отбивших атакой 50 наших пленных, последние изругали: кто вас, ироды, просил: опять голодать и мерзнуть не желаем. Правда, это отдельные случаи, но они грозны. Вот почему я теперь так кликушествую.
Англичане предлагают помочь выполнить заказы у себя, в Америке и в Японии. Будьте милостивы приказать заказать все, что возможно (подковы, патроны, ружья). Лишнего не будет. Все проглотит армия, как ненасытное чудовище.
Простите бога ради. Верьте, что не преувеличиваю, а говорю по совести…'
Шла война, которую в течение многих лет предвидело царское правительство. На этот предмет делались приготовления; по крайней мере французские крестьяне давали достаточно наличных средств через займы для царского правительства для этих приготовлений. Как же были затрачены эти средства?
Великий князь Николай, командовавший русской армией, был хорошим солдатом и честным человеком. Оп считал, что его коллеги и товарищи по армии были столь же честны. Его разочарование проявляется в письмах его начальника штаба. Привожу ниже еще одно письмо Янушкевича неподражаемому Сухомлинову.
'10/ХП 1914 г.
Чтобы Вас не тревожить, я по приказанию В. К. (великого князя) послал вопль по телеграфу генералу Вернальдеру, рисуя ему картину с патронами. Оба главнокомандующих (фронтами) прислали такие депешп, что волосы дыбом становятся. Патроны исчезают. У немцев уже появились статьи, что мы при последнем издыхании, так как почти не отвечаем на их огонь, что по показанию наших солдат (пленных) мы таем без пополнения, и артиллерии запрещено стрелять. Отсюда вывод, что победа близка. А дополнения, обещанные к 1 декабря, действительно не идут'.
Янушкевич— Сухомлинову.
'Февраль 1915 г.
…По 2–3 раза в день фронты просят патронов, а их нет. Жутко на душе…'
Сухомлинов — Янушкевичу.
'24 февраля 1915 г.
…Восьмой месяц ожесточенной кампании дает себя знать истощением запасов снарядов во всех армиях, а у нас в особенности.
Решительно все возможные только меры принимаются, и вел. кн. Сергей Михайлович, теперь стоящий во главе этого дела, может убедиться, что постоянные заказы за границей не способствовали развитию у нас частной промышленности, а на одних казенных заводах далеко не уедешь, в особенности, если еще и средства на это надо было добывать чисто боевым способом — с риском потерять служебную позицию…'
Мы получали также донесения от британских офицеров непосредственно с восточного фронта. Оии сообщали по свежим следам сражении:
«Первая армия безнадежно слаба в смысле тяжелой артиллерии, Так например, первый туркестанский корпус был вынужден вести борьбу с двумя орудиями тяжелого калибра против сорока двух у неприятеля. В результате одиннадцатая сибирская дивизия почти уничтожена; германское превосходство в области тяжелой артиллерии создало, по-видпмому, нечто вроде паники».
Дело заключалось не в том, что русские не могли укрепиться для защиты. Русских теснили на территории, которая в течение 30 лет укреплялась с целью обороны высококвалифицированными техниками. Большие крепости, которые были искусно построены и укреплены с затратой огромного труда, были разрушены в несколько часов ужасным артиллерийским огнем германской армии. Русские с их более слабой артиллерией вследствие недостатка снарядов не могли отвечать на огонь немцев. Для того, чтобы спасги свои войска от окончательного уничтожения, русским оставалось только отступать. Им недоставало пулеметов, которые позволили бы вести арьергардные бои, задерживать продвижение неприятеля и наносить ему такой ущерб, который со временем ослабил бы его силы и заставил остановиться.
В этой неравной борьбе техники и людей потери приходились почти исключительно на долю русских, и эти потери должны считаться колоссальными. У них не было пушек, которые моглн бы выдержать более часа систематический обстрел беспощадного врага, а когда русским случалось воспользоваться немногими орудиями, то эти орудия либо приводились в негодность снарядами противника, которые падали в расположение русских войск подобно дождю, либо русские быстро расходовали свой ничтожный запас снарядов.
На другом участке фронта, где русские имели значительные успехи в борьбе с австрийцами, победоносные русские войска должны были отступать из-за недостатка военного снаряжения. Все те снаряды, которые могли быть пущены в ход, были необходимы, чтобы сдержать германское наступление. Побежденные австрийцы мстили тогда за свое отступление, чувствуя себя в полной безопасности в отношении к своему разоруженному противнику.
В цитированном выше донесении мы встречаем следующие указания (18 июня 1915 г.): «Так как русским приходится беречь снаряды, немцы могут безнаказанно расстреливать русских солдат».
В другом донесении говорится:
«Все попытки наступления в последнее время были простым убийством, так как мы нападали без достаточных приготовлений, имея перед собой врага, обладавшего большим количеством полевой и тяжелой артиллерии. Надо полагать, что потери, в обычном смысле этого слова, составляют около 1 500 тыс.».