Однако Фабиус, благодаря знанию языка, понял все. Возвышенная решимость воспламенила его сердце, и он бросился на спасение армии.
Он быстро прицелился и выпустил все пули из ружейного магазина в огромный резервуар с миазмами и химическими веществами…
Адский, ужасающий взрыв последовал за выстрелами героического Молина!!!
Все взорвалось — резервуар, ящики! Концентрированные и сжатые миазмы высвободились с небывалой яростью, плотные дымовые смерчи закружились в воздухе и, вылетев из всех бойниц и щелей, растеклись по равнине и поднялись в атмосферу, неся с собою неописуемые запахи и неисчислимые болезнетворные бактерии.
Ничего не осталось от штабного зала; генералы, офицеры, инженеры-химики, медики, солдаты — все были сбиты с ног взрывом и корчились теперь на полу, страдая от многочисленных заболеваний, вырвавшихся на свободу благодаря пулям Молина. Эпидемии молниеносно поразили вражескую армию и в течение пяти минут посеяли хаос в радиусе пятнадцати лиг. Забрало химического шлема оградило Фабиуса, готового пожертвовать своей жизнью, и он испытывал лишь невыносимую зубную боль.
Французская армия, по счастью, избегла заражения. Инженер-микробист французских наступательных медицинских войск, находившийся на одном из дальних аванпостов, услышал отдаленный грохот взрыва, осознал смысл постигшего противника несчастья и телефонировал генералу, который приказал выдвинуть все имеющиеся в наличии химические батареи и накрыть расположение армии облаком защитного тумана. Избавившись от неприятеля, угрожавшего его левому флангу, генерал под покровом тумана покинул зараженную местность и, совершив внезапный обходной маневр, обрушился на вражеские силы, стоявшие справа. Молина, все еще борясь с зубной болью, в это время присоединился к армии и предстал с рапортом перед генералом.
Уставший от поздравлений генерала и объятий всего генерального штаба, награжденный и упомянутый в приказе по армии, Молина наконец почувствовал, что боль в зубах начала успокаиваться.
Но зубная боль, к сожалению, возымела обыкновение возвращаться, и вскоре Молина пришлось обзавестись полным набором вставных зубов.
Спешим сообщить, что вражеские госпитали приняли 179, 549 больных, как военных, так и гражданских лиц, и что сочетание различных миазмов вызвало примечательное и совершенно новое заболевание. Болезнь изучали врачи всей Европы, и сегодня она известна под названием лихорадки Молина, по имени ее невольного изобретателя; место же, где она зародилась, продолжает оставаться небезопасным для здоровья.
VОсадные операции. — Помписты и медиумы
В награду за выдающееся поведение в бою, Молина получил звание суб-лейтенанта отряда артиллеристов-помпистов. Помписты представляли собой новое подразделение, своего рода чрезвычайно мобильную артиллерию, которая могла мгновенно добраться до любого пункта и открыть по врагу жестокий огонь с позиций, недоступных для обычной артиллерии. Молина принял под свое командование четыре помпы, каждую из которых обслуживали пять человек. В первой же стычке, превратившейся в жаркую схватку, Молина и его помписты укрылись в развалинах дома и выдержали четыре атаки подряд; подкрепления трижды сменяли погибших людей, и только Молина вернулся с поля брани без единой царапины. В тот же вечер он был произведен в лейтенанты.
Район, где действовала армия, был усеян рядами мин, соединенных проводами; и мины, и укрепленные артиллерийские позиции были тщательно замаскированы. Все передвигались с большой осторожностью; электрики и медиумы выдвинулись вперед, чтобы определить местонахождение мин и затем разрядить вражеские снаряды. Поскольку дивизион аэронефов был занят собственными операциями, неприятельские укрепления нельзя было подвергнуть динамитной бомбардировке с воздуха; требовалась правильная осада. Тяжелой артиллерии, благодаря серии удачных выстрелов, удалось повредить либо разрушить механизмы, приводящие в движение орудийные башни фортов; пехотные колонны подобрались ближе и неожиданно атаковали форты сквозь проломы в стенах.
Армия, взяв укрепления первой линии, готовилась к осаде важной крепости. Организовав для отвода глаз ложную атаку на другом участке, генерал в одну темную ночь выставил в авангард отделение состоявших в резерве медиумов, приданных его армии министерством наук.
Упомянутые медиумы, включавшие, по мнению ученых, самых сильных магнетизеров и гипнотизеров Парижа, медленно приблизились к вражеским позициям и исторгли энергетическими пассами волны флюидов. Тревожная, роковая минута! Откроют ли неприятельские посты огонь либо же, укрощенные флюидами, позволят медиумам беспрепятственно пройти?..
Царит глубокое молчание, медиумы продвигаются вперед, пересекают вражеские линии; за ними следует колонна солдат, находя по пути сперва отдельных часовых и небольшие посты в состоянии каталепсии, затем и весь гарнизон редута, недвижно распростертый на земле и погруженный в магнетический сон. Генерал, получив известия по телефону, приказывает солдатам атаковать, торопясь занять редут без единого выстрела.
Медиумы падают без сил, им необходимо отдохнуть по крайней мере два часа. Промедление смерти подобно! Враг может сокрушить редут с помощью удушающих газов, прежде чем он будет подготовлен к обороне. Но неприятель ничего не замечает, его орудия молчат.
С первыми лучами рассвета, восстановившие свою энергию медиумы вновь приступают к пассам. Неимоверным усилием воли, потеряв трех гипнотизеров, павших жертвами мозговых бурь, главный медиум путем магнетического внушения убеждает командира расположенных к югу от города укреплений капитулировать.
VIБесстрашная химическая батарея
Но дело еще не кончено. Медиумам, после заслуженного отдыха, пришлось направить все усилия на основные оборонительные рубежи; тем же вечером они возобновили свои действия. К несчастью, в горячке наступления медиумы позабыли разрядить мины, которые враг разместил в окрестностях, и все отделение было стерто в порошок взрывом заряда, пробужденного к детонации магнетическими пассами.
Оставалось прибегнуть к регулярной осаде. Ночью, под прикрытием дождя всевозможных снарядов, генерал собрал большую осадную химическую батарею.
Зрелище невыразимого ужаса! Небо пылало от красных, зеленых, фиолетовых, желтых и голубых вспышек, пролетавших внезапными искрящимися трассами, в воздухе скрещивались горящие хвосты тысяч снарядов, химические сосуды и бомбы прочерчивали огненные пути, взрываясь в разноцветных облаках газов и дыма. Неприятельские химики также не сидели сложа руки; то была эпическая дуэль между научными войсками враждующих сторон. С наступлением дня враг демаскировал две батареи, осыпавшие наших солдат бомбами с парализующим газом. Парализованные либо охваченные смертельной каталепсией солдаты падали на орудия. В ответ были посланы снаряды с миазмами, вызывавшими страшные приступы эпилепсии. Но удушающие снаряды противника по-прежнему градом обрушивались на наши позиции, равно как и канистры, заряженные химической чесоткой, этим великолепным изобретением выдающегося вражеского ученого.
Наши химики жесточайше страдали, пока наконец один из инженеров не придумал бомбы с едкой росой (распространяющаяся в атмосфере серная кислота, за изобретение которой он был награжден медалью Академии наук); за одну ночь едкая роса уничтожила неприятельские батареи.
В этот промежуток времени стало известно, что флотилия вражеских субмарин собирается покинуть порт приписки и отплыть в неизвестном направлении, очевидно, намереваясь разрушить наши порты либо высадить десант где-либо на наших берегах. Команда дозорного корабля, осмелившегося пересечь враждебные воды, видела величественные подводные мониторы неприятельского флота, высокоскоростные бронированные крейсера, торпедоносцы; все они с замечательной скоростью слаженно плыли и перестраивались под волнами.
Французский флот, столь же многочисленный и не менее внушительный, находился далеко в море, транспортируя подводную пехоту и десантные войска. Инженер-адмирал планировал атаковать и потопить вражеский флот, прежде чем напасть на неприятельские порты.
Фабиусу Молина было приказано присоединиться к флоту; по причине блестящей службы, он был придан морякам в качестве инженера-торпедиста и в силу рекомендации адмирала назначен командиром «Цианистого калия», подводного торпедного корабля новейшей конструкции.
Фабиус, не теряя времени, поспешил в порт, где стояло вверенное ему судно. «Цианистый калий» обладал весьма малыми размерами и брал на борт всего лишь шесть человек; это был один из небольших, вытянутых, напоминавших очертаниями рыбу торпедоносцев, предназначенных для быстрых действий и в то же время опасных разведывательных миссий, один из смертоносных морских пигмеев, которые незримо скользят под водой и направляют свои торпеды на корпуса громадных мониторов[3].
VIIПодводный торпедоносец "Цианистый калий"
— Вы настоящий сухопутный волк, — сказал адмирал, передавая Молина бразды правления торпедным кораблем. — Проявите-ка свои дарования в море!
— Черт побери! Вы еще в них убедитесь, как и враги! — скромно ответствовал Молина. Едва не задевая морское дно, скрываясь среди поросших водорослями скал, «Цианистый калий» помчался вперед. После двухдневного плавания судно вошло во враждебные воды и чуть не налетело на ряды мин, защищавшие берега. Семьдесят два часа вся команда трудилась, не зная ни секунды передышки; за это время Молина удалось отключить три линии мин, тянувшиеся на двадцать лиг или более.
Молина предусмотрительно оставил подводные кабели мин нетронутыми: пусть враг считает, что его средства обороны исправны; после он без малейших происшествий обезвредил оставшиеся мины.
Оставался еще один ряд мин, на оконечности рейда, где неприят