человек как блестяшка в траве
забыт опрокинут —
военный, он сам себе фотография:
гладкое без улыбки лицо
стало просто лицом отца,
новым растением посреди
огнестрелки кустистой,
пестрянки гранатной,
лютика украинского, —
на обороте: здравствуй лёнечка,
я в львове и видел львов,
вот смешно, представляешь,
завтра лечу, напишу послезавтра
7 июл 79
«Не каникулы, а баночка-морилка…»
не каникулы, а баночка-морилка.
где я, космонавтец отдаленный,
неужели выше
выучу язык определенный,
где антоним слова сел — не встал, а вышел?
дети спрашивают, отпустят ли на плохороны,
тётеньки собираются, как полные капли.
нет, я человек не очень-то религиозный,
так, прихрамываю
«Покрывай меня испарина…»
покрывай меня испарина
по всему стыду
я по площади гагарина
голенький иду
кто раздел меня
накормил
щами с гвоздями
и между мной и товарищами
положил вражду —
сыпай снег тому за шиворот
новогодний снег
а у меня ни рта ни шиворота
ну что я за человек
«Должны ли мы отнестись как к самим себе…»
должны ли мы отнестись как к самим себе
предложить лучший суп
обеспечить жильем
и лучшими условиями страхования
или загнать как сделали те
кто постриган дождем
и побрит войной?
должны ли мы думать о людях хорошее
писать за них рефераты
и нянькать младенцев
слезоточивых
их?
не могу взять человека
и сказать ему
вези меня
приготовь мне свой лучший
том ям
собаку мою прогуляй
а наш Стасичек
смотрите-ка
на сходных условиях
нанял себя самого
«Не то пальто, брат Чешира, ты подогнал мне…»
не то пальто, брат Чешира, ты подогнал мне, —
а вот вещество другое: мутная фотография,
вынутая из бассейна Боржоми, —
и каково же было подкупываться, когда уже
отпустили воду, и уходила вода,
и подглядывать на граждан, которые уже вышли, —
сланцы,
законченность нашего, брат,
жизнеца,
свежий воздух
«Нет возможности поблагодарить…»
нет возможности поблагодарить
за то, что дали поговорить.
мы готовим свои паспорта на пустой воде —
больше нечего предъявить.
и пока вы скроллите —
что еще от нас скроете?
закроете ли
фейсбук?
мы всё дальше и дальше отходим от вас
ко сну,
мы запомнили вкус
натуральной
валанды крымской,
что ели из ваших рук
«В тех местах, где патрульничаем уже давно…»
в тех местах, где патрульничаем уже давно,
мы получили не менее четырех
ударов зонтом,
а сейчас находимся в поезде,
направляющемся в тупик.
мы читали, что в экстремальных условиях
исповедь может принять любой
оказавшийся рядом, но нет —
мы уже распатронились на тёмные вязкие части —
нечем слушать и говорить,
нечем в тамбуре покурить.
больше не будем скапливаться у стеночки,
ставить тебя на коленочки,
метрота Ганская, —
прощай,
за нами пришли —
опускается парашютник,
качается парашютик.
«Проходи, эта жизнь, проходи…»
проходи, эта жизнь, проходи —
мне не надо.
то ли мутный денек впереди,
то ли корпус пансионата,
то ли синий январский парк,
на косу выходящий,
то ли ад настоящий.
я приезжий в холодном Крыму.
где Смирновы? где Соня?
здесь всё непривычно.
проходи, я тебя не пойму.
и подарки твои не приму —
чай пустой, хлеб простой, шаурму
в лаваше обычном.
«То ли в будке ментовской, а то ли в крутой тачке…»
то ли в будке ментовской, а то ли в крутой тачке,
как в воде искупнулся в не той,
я сидел и сидел костюм предоплаченный
на мне как влитой.
погоди, холодок, не накатывай —
я за ручку еще подержусь,
погоди, поварих, не накладывай
мне червивую белую грусть.
кто похожий на я выпускает эти колечки
дымные на жару,
кто косые мои раскачивает
качельки
на ветру, братцы, на ледяном ветру?
«Что стряслось? — ничего не стряслось…»
что стряслось? — ничего не стряслось,
всё на мне и осталось.
что скакал я, как бес, что шатался, как блиадь,
ничего не отпало.
что мне больно
на работе простой?
на площадке пустой
волейбольной?
расходиться ли нам, мой дружок?
солнце светит так ярко —
только листьям сквоссетку лететь,
только в светлом трамвае лететь
«По техническим причинам…»
по техническим причинам
его больше нет с нами,
но он умер отличным сотрудником,
выдающимся краеведом района,
не то что мы.
мы же не знаем,
кто основал Большелуг,
кто построил ратушу в Шошке,
кто отстоял Щельяюр
и до конца отстреливался в Продольном.
или в Югэре кто
ввел повсеместно
концентрат пищевой,
и дал нам есть,
и мы ели,
некоторые из нас ели.
«Приедешь, и я, стреляный человек, расскажу…»
Г. К.
приедешь, и я, стреляный человек, расскажу,
что ищу любви от любви, добра от добра,
в худых сандаликах в бирюлёвской траве сижу
на кортах, а заденет кто — не жужжу.
сам себе посторонний лицом,
я не парюсь уже в этой баньке предсмертной,
но плесни еще,
Леонидович, запьём это всё
и дело наше с концом
«Откажите мне без объяснения причин…»
откажите мне без объяснения причин,
если начну жаловаться,
отыскивая утешение в будущем,
которое и вам неизвестно,
жучки-самовидцы
«Спереди, в зоне видимости водителя…»
спереди, в зоне видимости водителя, —
музей холмов и озер,
непобедимый русский пейзаж.
в это последнее время
мне попадаются только попутчики,
а родственники находятся в местах отдаленных.
они предлагают мне паспорт местного жителя,
чудские конфеты и дивный их
алкоголь.
но я не хочу, не желаю ехать на захваченный остров,
я просто катаюсь,
я просто любуюсь окрестностями,
я иностранин-улиточка,
человек непреклонный.
«Поздним вечером возвращается в дом…»
поздним вечером возвращается в дом
автобусом делопроизводитель
ему как и мне нравится этот путь
сверкающие ограждения
развязки
железнодорожные переезды
знаки в непонятно какой стране
он думает странные мысли
и кто спросит его о них
бога белая птица
которой не разглядишь
или полчища гномов садовых
вдоль дороги ночной
«Подвязался сон за мной…»
подвязался сон за мной
будто я кого люблю
будто грох больших камней
по дороге ледяной
только что я ни пиши
пусть не видит
как умру —
кишки-корешки
кости-гности
«Люди спать хотят и прилегают…»
люди спать хотят и прилегают
а ты почему
стал обособлен и неконтактен
в дому-крыму
ложись поглажу
смотри что есть предложу
цвета разные покажу поближе
сам такие ношу
что ли поспим
пока говорят
нет застройке московских полей
пока говорят
нет поимке московских собак
«Дорогой Энди…»
дорогой Энди
утром на асфальте увидела странные надписи
Фьоруччи форэва
Диор в массы
тебе бы понравилось
по этим словам прошли солдаты
они барабанили
и двигались в направлении репетиции
завтра здесь будет шумно
пустят городские автобусы
и уже не получится перейти эту улицу
в любом месте
и пока Диор идет в массы
ты видишь табличку
в Москве
в Москве Энди
стой напряжение
ты стоишь и напрягаешься
«Всякий раз перед собственным самолетом…»
всякий раз перед собственным самолетом