– Ну, меня ты уже знаешь, – голос капитана оторвал принцессу от мрачных воспоминаний о судьбе Демократической Коалиции. – На этом вроде все. – Да, совсем забыл – я должен представить тебе еще одного члена команды.
Он нажал что-то на панели интеркома, и экране кают-компании возникло лицо молодой девушки – но не какой-нибудь ослепительной красавицы. На принцессу смотрела курносенькая веснушчатая и круглолицая девушка с аккуратной челкой, в старинных очках, облаченная в строгое платье темного зеленого цвета.
– Добрый день, Алена! – обратился он к ней. – Позволь представить – это наш стажер, Милисента де Орсини, бывшая амазонка.
– Очень приятно, я уже знаю о тебе, – и рядом с несколько опешившей от такого девушкой возникла голографическая проекция девушки с экрана – в полный рост. Я Бортовая интеллектуальная система корабля второго ранга Космопола «Пассат», порт приписки – космический комплекс «Аргус», – отрапортовала Алена. Мощность – 15891 единица, коэффициент подобия – 0,6, условный интеллектуальный коэффициент – 160 единиц.
Забывшись, Милисента осторожно протянула руку, словно боясь, что голообраз от прикосновения исчезнет. И Алена протянула ей руку в ответ. Ее ладошка коснулась кисти Милисенты, пройдя сквозь нее, и окрасив руку принцессы радужным ореолом.
– Твои данные, Милисента внесены мною в реестр членов экипажа, и ты можешь в любой момент связаться со мной.
– Спасибо, Алена, – непонятно почему слегка смутившись, пробормотала девушка.
– Не за что, стажер.
БИС отключилась.
– Предупреждаю возможный вопрос относительно внешнего оформления заставки БИС, – сообщил Александр слегка озадаченной принцессе. – Стандартное оформление – девица в топике и мини-юбке, с пискляво-развратным голосишкой, меня совершенно не устраивает. Во первых – отвлекает мужскую часть экипажа, – кивок в сторону малость смутившегося Клайда. Во вторых – не соответствует внутреннему содержанию – Алена создание довольно умное и, если можно так сказать, скромное.
А еще я злоупотребил своим служебным положением – кукольные блондинки с лезущими наружу прелестями – это не тот тип женщин, который мне нравится.
– А какие женщины нравятся вам? – вдруг спросила принцесса.
– Мне? – капитан насупился. – Это личный вопрос, но я на него отвечу. Мне нравятся женщины задорные, умные, смелые, рассудительные...
– Вроде меня? – хотела сказать Милисента, но тут же спохватилась: не хватало еще начать службу на новом месте со флирта с капитаном, да еще предстать в его глазах хвастунишкой.
– Но об этом мы поговорим как-нибудь потом, – закончил он. А сейчас ты отправишься отдыхать – ровно через двенадцать часов ты заступаешь на вахту вместе с Георгом. Твоя каюта – номер 11 на второй палубе. Будешь жить вместе с ней – он указал на Элину 2ю. Она проводит тебя.
– Есть капитан! – отрапортовала Милисента, щелкнув каблуками.
С момента ее бегства прошло немногим менее тех же самых двенадцати часов.
«Старина Роджер»
Карцер.
...Получив напоследок удар в спину – такой, что еле устоял на ногах – конвоир не рассчитал силы мышц экзоскелета боевого скафандра, Флайнт влетел в камеру.
Замок с лязгом защелкнулся за его спиной.
Сидевший, пригорюнившись, на койке капитан Хукк, поднял глаза, оглядел растрепанного преемника, и все понял.
– Что, корабль захвачен? – спросил арестант.
Флайнт только кивнул.
– Ну, что, дружок – доволен теперь?! – печально продолжил Хукк все еще топчущемуся на месте Флайнту. – Теперь нам с тобой на одной виселице болтаться, и на одном плазменном стуле гореть! Кто хоть нас захватил?
– Да черт его знает – Лига какая-то... – обреченно махнул рукой Флайнт.
– Ты слышал – он помянул черта? – сказал один стражник, прильнувший к двери, пристроившемуся рядом другому. Видать – наш человек!
Флайнт опустился напротив Хукка, на пустую койку. Некоторое время они молча глядели друг на друга.
– Ох, сидеть бы мне на тихой планете, и разводить лохматых хухриков! – вдруг жалобно всхлипнул Хукк.
– Кого-кого разводить? – переспросил Флайнт.
– Хухриков лохматых, – повторил экс-капитан.
«Господи, что за времена пошли – и у этих проблемы!» – вздохнул про себя экс-старпом.
14. Война и мир
Темескира. Императорский дворец. Сераль.
...С застекленной галереи Антонина наблюдала за тем, как в главном зале сераля развлекались ее мужья.
Человек двадцать, разбившись на две команды, играли на берегу бассейна в пляжный волейбол. Кто-то дулся в карты, кто-то развлекался виртуальными играми (но таких было немного: эти развлечения, как дурно влияющие на мужские способности были строго ограничены). Иные даже читали.
Между ними прохаживались охранницы – в закрытых наглухо комбинезонах, в поясах целомудрия, и шлемах с неподнимающимся забралом – на тот случай, если кто-то из них опуститься до отвратного «чреслогортанного блуда».
Позвать что ли двух наложников? Или трех? Нет, не будем сбивать охотку...
Она подумала о своих мужьях, привычно им посочувствовав. Каково им бедным – по три месяца самое меньшее, а то и по полгода не видеть женщину? Но, с другой стороны, ведь не силком их загоняют в гаремы – ну, разве что некоторых. А так – сами ломятся сюда, прилетают со всей империи, всеми правдами и неправдами пролезают на конкурсы красоты...
Кроме того, когда-никогда положат в постель почетной гостье, или просто какой-нибудь знатной даме.
Этот обычай, почти забытый при ее матушке, Антонина потихоньку возродила, хотя кое-кто и говорил, что мол, это отдает чем-то варварским.
Но императрица только посмеивалась – она не страдала патологической ревностью, кроме того, мужчинам обходится без женщин куда труднее, чем наоборот. Одно слово – слабый пол.
Да, в конце концов, от нее же не убудет, даже если кто-то забеременеет от них.
Да, забеременеет... Вот еще проблема.
Антонина лениво прогулялась по галерее, увешанной портретами прежних монархов Амазонии. Время от времени останавливалась перед какой-то из картин, разглядывала ее, вспоминая связанные с этой правительницей моменты истории, и шла дальше.
Вот Ларисса Любвеобильная – славная тем, что через ее ложе прошло не то десять, не то пятнадцать тысяч мужчин; и ни разу в жизни она не ложилась в постель дважды с одним и тем же.
Вот Генриетта Х, знаменитая тем же, разве что предпочитала особ своего пола.
Пропустив несколько ничем не прославившихся монархинь, она коротко кивнула лику Оксаны Хитроумной – при ней была завоевана богатейшая система Херсонес-7, а ее архонт оказался в гареме императрицы.
Дальше шли портреты императриц предыдущих трех династий – самых древних. Начиная от легендарной Александры Громовой, написавшей первую конституцию империи. Империи, начавшейся когда-то с трех планет вдалеке от освоенной людьми части космоса.
Здесь, в малой парадной галерее, она пыталась сосредоточиться, перед решающим разговором с дочерью.
Настроение у нее было довольно неплохое.
Дела потихоньку улаживались. Генеральшу и охранницу не сегодня-завтра передадут в исполнительный департамент Генеральной судебной палаты.
А несколько часов назад она приняла примчавшегося спецрейсом в Темискиру премьер-министра Дзинтари Рамбинаса Байстрюкаса, с личным посланием от великого князя Дрыгайло.
В нем князь выражал готовность урегулировать все спорные вопросы, а также деликатно осведомлялся – не найдется ли в серале Антонины место для его младшего сына?
Такая готовность к компромиссу была вполне объяснима. Хотя прошли уже десятилетия, но всем была еще памятна история предка нынешнего дзинтарийского монарха – великого князя Лягайло, вздумавшего повоевать с Амазонией. Князь – как и многие противники империи женщин, рассчитывал на легкую победу над «бабьим царством».
В первом же сражении Антонина Х разбила его флот, а сам князь и его гвардия попали в плен, причем гвардия была отдана на потеху победительницам.
Выслушав посла, императрица сообщила, что предложения будут обдуманы и ответ будет дан в самое ближайшее время.
Насчет же сына князя было вежливо сказано, что гарем императрицы и так весьма велик, и еще увеличивать его она пока не собирается.
Разумеется, это был чистой воды предлог.
А все дело было в том, что, по опыту было известно, что иностранные принцы капризны, ревнивы, всегда требовали особого к себе отношения, и, будучи плохо воспитаны, и неспособны сдерживать свои инстинкты. Что в специфических условиях гаремной жизни приводило к тому, что они очень быстро начинали приставать к охранницам, а то и – упаси богиня – обращать нехорошее внимание на своих сотоварищей.
Так что ей осталось только последнее напутствие дочери перед не слишком долгой ссылкой – та уже наверняка собрала вещички.
Борт «Пассата»
– А правда, что у императрицы Антонины четыре тысячи мужей? – спросила вдруг Элина, после того, как помогла ей разместиться, и Милисента уже приготовилась лечь передохнуть перед вахтой.
Ее соседка по каюте была, как успела понять амазонка, девицей простой, непосредственной, и незлобивой. Невысокая, чуть за двадцать, коротко обрезанные рыжие волосы, синие глаза, стройное, можно даже сказать, худощавое (про себя Милисента уточнила – «тощее») телосложение.
Должность ее была, как она сообщила пять минут назад-оператор систем жизнеобеспечения, и резервный стрелок абордажной группы.
– Во первых не четыре тысячи, а всего четыреста, – ответила Милисента, ощутив укол обиды – все-таки собеседница говорила о ее матери. Даже меньше. А во вторых – они почти все временные – года на два на три самое большее. Постоянных трое-четверо – в основном те, от кого у нее дети.
– А скажи – правда ли, что амазонки запросто меняются мужьями? – последовал еще вопрос насчет брачно-семейных отношений на родине Милисенты.